Боль и обезболивание - Кассиль Григорий Наумович - Страница 57

Судьба Мересьева — пример преодоления физических страданий, торжество идеи, разума, веры в себя и свои силы, победы над природой.

Дважды Герой Советского Союза А. Ф. Федоров в рассказах о партизанском крае приводит пример необычайной силы воли и выдержки у рядового бойца-партизана.

«Боец Григорий Масалыка подорвал на дороге штабной автобус, уничтожил тридцать немецких офицеров. Но один из них успел выстрелить в Масалыку и перебил ему кость левой руки. С больной рукой он продолжал ходить на подрывные работы и недели через две, когда рука почернела до локтя, пришел к фельдшеру.

Спасти его могла только ампутация. Для этого надо было перепилить кость, но чем? Горобец узнал, что в Ивановке есть кузница. Ночью он пробрался в Ивановку и упросил кузнеца дать ему ножовку для резки металла. Ножовка оказалась ржавая. Фельдшер и медсестра вычистили ее золой, прокипятили и, конечно, без всякой анэстезии отпилили парню руку. Пилили они по очереди, а когда раненому стало невтерпеж, он сам взял ножовку и в несколько взмахов закончил операцию. Масалыка морщился, вздыхал, изредка стонал, но ни разу не вскрикнул. Через две недели он уже принимал участие в боях».

…Перечитаем роман Фадеева «Молодая гвардия», и перед нами предстанут знакомые образы непоколебимых юных краснодонцев, верных сыновей и дочерей Родины, сумевших не только преодолеть невыносимые физические муки, непреодолимые, как казалось, страдания, чудовищную боль, но и морально победить своих палачей.

Умирали, но не сдавались краснодонцы. Умирал и не сдавался много лет тому назад на берегу Днепра воспетый Гоголем вождь казацкого восстания Тарас Бульба.

«И присудил с гетманского разрешения, сжечь его живого в виду всех… Притянули его железными цепями к древесному стволу, гвоздем прибили ему руки и, приподняв его повыше, чтобы отовсюду был виден казак, принялись тут же раскладывать под деревьями костер. Но не на костер глядел Тарас, не об огне он думал, которым собирались жечь его, глядел он, сердечный, в ту сторону, где отстреливались казаки…

«Прощайте, товарищи, — кричал он сверху, — вспоминайте меня и будущей весной прибывайте сюда вновь, да хорошенько погуляйте». А уж огонь подымался над костром, захватывая его ноги, и разостлался пламенем по дереву… Да разве найдутся на свете такие огонь, мука и такая сила, которые бы пересилили русскую силу».

Снова, возвращаясь к нашему времени, вспоминаем мы человека, который сумел пересилить физические страдания, который был и остался любимым героем нашей юности. Мы говорим о Николае Островском и его литературном воплощении — Павле Корчагине, герое романа «Как закалялась сталь».

Люди, близко знавшие Островского, прожившие совместно с ним много лет, рассказывали историю этого никогда не покорявшегося человека. Читая их воспоминания, с гордостью думаешь о том, что рядом с нами жили и живут такие люди.

В 1926 г. Островский писал своему врачу А. П. Давыдовой: «У меня порой бывают довольно большие боли, но я их переношу все так же втихомолку, никому не говоря, не жалуюсь… Если бы сумма этой физической боли была меньше, я бы «отошел» немного, а то иногда приходится крепко сжимать зубы, чтобы не завыть по-волчьи, протяжно, злобно».

Самое страшное для Островского не физическая боль, а невозможность участвовать в жизни людей.

Доктор М. К. Павловский, лечивший писателя и имевший возможность наблюдать его в течение ряда лет, рассказывает: «Это был один из самых тяжелых случаев такого рода заболевания. Больной должен был испытывать мучительнейшие боли… Медицина оказалась в данном случае бессильной… Николай Алексеевич умел держать себя в руках, и незнающий человек мог подумать, что он не испытывает вообще боли.

Мне приходилось неоднократно видеть, что Николай Алексеевич сверхчеловеческими усилиями воли подавляет чувство боли и не показывает вида, что он страдает».

Слепой, он был зорче зрячих, парализованный — подвижнее многих двигающихся, страдающий от невыносимых болей, он излучал столько тепла, бодрости, энергии, что люди, сидевшие у его постели, не хотели верить, что Островский неизлечимо болен.

Ни мучительные боли, ни чрезвычайно болезненные медицинские процедуры не лишили Островского интереса к окружающей жизни, не сделали его замкнутым, раздражительным, не оторвали его от людей. И в обстановке больницы он стремился жить жизнью своей страны. Ночью, когда непереносимые боли в колене мешали спать, Островский полушопотом, стараясь не потревожить окружающих, рассказывал дежурной сестре о своей работе в украинской комсомольской организации. Эти разговоры в тишине, под мерное дыхание соседей, в полумраке слабо освещенной комнаты помогали ему легче переносить страдания. Островский, снова переживая незабываемые ощущения битвы, горел жаждой борьбы, без которой он не мыслил жизни.

Путь мужества и победы Островского стал путем многих тысяч юношей и девушек нашей страны. В Островском раскрылись гигантская нравственная сила советского человека, его любовь к жизни, умение преодолевать все препятствия, побеждать физические страдания. Мысль эту выразил Ромэн Роллан в неповторимых строках, обращенных к Островскому: «Вы останетесь для мира благотворным, возвышающим примером мирной победы духа над предательством индивидуальной судьбы…»

Таков же, как и сам Островский, герой его романа «Как закалялась сталь», Павел Корчагин. Островский объединил в образе Корчагина все то новое, что внесла Великая Октябрьская социалистическая революция в сознание послеоктябрьской молодежи, показал главное в лице советского человека: ясность цели, настойчивость, целеустремленность, твердость характера, непобедимость духа.

Врач той больницы, в которую привезли Корчагина, записывает в своем дневнике: «Рана на лбу Корчагина выглядит хорошо. Нас, врачей, поражает поистине безграничное терпение, с которым раненый переносит перевязки.

Обычно в подобных случаях много стонов и капризов.

Этот же молчит и, когда смазывают йодом развороченную рану, натягивается как струна. Часто теряет сознание, но вообще за весь период ни одного стона. Уже все знают, если Корчагин стонет, значит потерял сознание».

Великая Отечественная война еще раз показала, что Корчагин не подвижник, не исключительная личность, а рядовой человек, каких много среди современных нам представителей советской молодежи.

Не жалей себя» — это самая гордая, самая красивая мудрость на земле», — писал А. М. Горький. «Да здравствует человек, который не умеет жалеть себя. Есть только две формы жизни — гниение и горение. Трусливые и жадные изберут первую мужественные и мудрые — вторую.

Каждому, кто любит красоту, ясно, где величественное».

Боль — это «божье наказание», ниспосланное смертным за грехи. Об этом написано в Ветхом завете, это проповедует церковь. Не случайно человек придумал легенду об изгнании из рая. За грехи праматери Евы расплачиваются женщины родовыми муками. Нельзя победить боль, она очищает тело и спасает душу — твердили проповедники с церковных амвонов, повторяли флагеллянты, рассекая свое тело железными прутьями, выкликали фанатики, умирая под тяжестью колесницы Джаггернаута.

В 1591 г. шотландские судьи приговорили к сожжению на костре жену одного знатного лорда, которая просила врача облегчить ей родовые муки каким-нибудь снадобьем.

А в 1839 г. известный французский хирург Вельпо публично заявил, что «устранение боли при операциях — химера, о которой непозволительно даже думать; режущий инструмент и боль — два понятия, не отделимые друг от друга в уме больного».

Несмотря на это, чуть ли не с первых дней своего существования, человек стремился победить боль. Он не хотел считаться с тем, что боль полезна, что она сигнализирует об опасности. Он помнил только, что боль мучительна и от нее необходимо избавиться.

Борьба с болью всегда была основной целью, которую преследовала медицина. До настоящего времени первое требование, которое больной предъявляет врачу, сводится к простой формуле: «Избавьте меня от боли».