Кома - Анисимов Сергей - Страница 54

• Предыдущая
• 54/81
• Следующая

Секретарша всё же, поколебавшись, убрала коробку с шоколадками себе в ящик. Не удержалась, заглянула. В коробке было 400 рублей – весьма большие деньги и для интерна Ляхина, и для неё. Половина в них были «массажные», половина – ещё отцовские, но Николай не колебался. Это заставит её отнестись к его страданиям серьёзно. К его удовлетворению, секретарша, даже мигнув и чуть ли не клацнув зубами при виде денег, сделала следующее, чего он ожидал – проверила удостоверение. С суммой он, похоже, не переборщил, а документы были самые настоящие. Поэтому она поверила ему окончательно, и с этого момента уже не сомневалась в своём вкладе в исправление демографической ситуации в стране. Будем надеяться, что когда она будет рассказывать о замечательной истории остальным секретаршам (которых на двух этажах сидело минимум полтора десятка), она не будет впрямую склонять их фамилии.

– Ну вот, – с пулемётной скоростью побарабанившая по разбитым клавишам компьютера Анна Романовна удовлетворённо откинулась на спинку стула. – Соня Саадова, лечебный факультет, S-й курс; Софья Небиеридзе, стоматологический, 4-й курс… Соня Гайдук, тоже стомат, 2-й курс, – и Соня Тихомирова, опять лечфак, первокурсница. Тебе какую?

Она чуть не засмеялась, и Николай снова смущенно развёл руками – пять минут назад он сказал секретарше, что понятия не имеет о фамилии нужной ему девушки. Кроме того, данных для точного выхода на неё у него не было до сих пор.

Поднявшись, полненькая секретарша начала двигаться от одного стеллажа к другому. Компьютер, похоже, отсортировал результаты поиска по курсам, и искать карточки ей было удобно.

– Извините, можно? – сунулись в дверь. Оборачиваться Николай не стал, – после строгого «Подождите!» Анны Романовны дверь захлопнулась.

– Вот.

Она протянула ему четыре карточки из мелованного картона, но в руки всё же не дала, показала сама. По-прежнему следуя легенде, краснея, и время от времени вздыхая, он добросовестно проглядел все четыре. То, что Соня являлась младшекурсницей, было просто замечательно. Похоже, белый фрак может быть не так уж и нужен, достаточно белого халата: почти любой младшекурсник при разговоре с дипломированным доктором инстинктивно становится меньше ростом.

– Первый курс… – протянул он. – Я думал, она старше…

– Сто двадцать первая группа, – значительным голосом подсказал секретарша, указав на карандашную запись. – Сходи в деканат, посмотри, какое у них расписание. Точно это она?

– Точно, Анна Романовна. Спасибо Вам большое, я действительно… Вдруг повезёт?..

С романтическими многоточиями он постарался не переборщить тоже, и больший упор сделал на жесты и мимику – как и положено несколько стесняющемуся такой ситуации молодому человеку. Личико на фотографии Сони Тихомировой было ничего особенного, но секретаршу это не смутило -все мужики всё равно идиоты, и ничего в женской красоте не понимают.

Точно так же Николая совершенно не впечатлило и лицо сфотографированной почти два года назад, при поступлении, Софьи Гайдук, намертво отпечатавшееся на сетчатке его глаз. Лицо было испуганное, как часто бывает на фотографиях для документов, но достаточно характерное. Украинка или еврейка; возможно, – и то, и другое вместе. Если это не завивка «по-взрослому», то натурально вьющиеся длинные светлые волосы бывают и у скандинавок, но тогда не подходили остальные черты лица.

Софья Анатольевна Гайдук, стоматологический факультет, группа 24. Теперь можно было идти смотреть расписание в коридоре у деканата стоматологического факультета. «Циклов» у стоматологов на 2-м курсе ещё не было, и они бегали с одного семинара на другой, с лекциями в промежутках. Между этими семинарами и лекциями Соню и надо было искать.

К началу «большого перерыва» у студентов Николай уже вышел из

«главного здания» Университета, с бюстом академика Павлова в вестибюле, -через заднюю дверь, ведущую в сторону столовой. Проулки между учебными корпусами, административным корпусом с помещающимися на его верхних этажах ещё несколькими кафедрами, и собственно столовой были сейчас забиты торопящимися в разных направлениях студентами, и половина всех студентов-мужчин выглядела абсолютно так же, как и он. С залива дул резкий мокрый ветер и многие зябко кутались в куртки, из-под которых торчали развевающиеся полы белых халатов.

Согнувшись и пригибая лицо от ветра, Николай торопливо дошагал до здания своей клиники, принадлежащего совместно терапии и нервным болезням. Где-то в районе центрального справочного бюро его попыталась притормозить какая-то женщина, но Николай замотал головой и зашагал дальше. Женщина с неудовольствием сказала ему в спину: «Будущий доктор, и уже хамло!», но оборачиваться и извиняться он так и не стал. Он не был хамлом, а просто не хотел останавливаться, облегчая кому-то возможный прицел, но незнакомой женщине этого, разумеется, не объяснишь.

Николай чувствовал, что переваривать подобное напряжение ему становится всё тяжелее: уже в относительной безопасности тёплого коридора терапии, он ощутил, что у него болит желудок. Нормальная гастритная боль, какая, наверное, была и у Январь. Поборов неловкость, он дошёл до буфетной и попросил стакан молока. Буфетчица посмотрела на молодого доктора с испугом, мелко закивав.

– Язва?

– Ох, надеюсь, что нет.

Николай три раза плюнул через плечо. Хорошо бы это было просто проявлением трепещущих нервов. С другой стороны… Он допил стакан, поблагодарил добрую женщину и вышел в коридор, прижавшись лбом к холодному стеклу выходящего во двор окна. «Давайте предположим, что я действительно просто параноик» – убедительным голосом сказал он самому себе, – не открывая, разумеется, рта. То, что за ним идёт целенаправленная охота, не подтверждалось ничем, кроме его собственных предположений -два уличных нападения за два дня любой нормальный милиционер с чистым сердцем спишет на распоясавшихся бандюков и шпану. И под одну, и под другую категорию пытавшиеся с ним пообщаться любители холодного оружия вполне подходили. Исчезновение Даши – косвенный признак, укладывающийся в картину ситуации только тогда, когда веришь в серьёзность происходящего. Если её тело так и не найдут…

Николай зажмурился от боли, и проходящая мимо женщина в больничном халате приостановилась на мгновение, но всё же не решилась ничего спросить, пошла дальше.

Если Дашу убили, то только её тело может стать настоящим доказательством того, что непонятности на отделении не ограничиваются ниоткуда возникающим диабетом и полиорганной недостаточностью у больных. Даже у больных самых умных и опытных докторов. Да и тогда это можно будет списать опять же на что угодно, включая насильников и маньяков. Ой, Дашка, Дашка…

Николай оторвался от окна и медленно пошёл по коридору, опустив голову и продолжая додумывать ту же мысль. На любой посторонний взгляд две части происходящего в эти недели, то есть смерти больных и нападения на их врачей, никак не связаны между собой. Единственное связующее звено, – это два состоявшихся трупа в квартире деда Лёши, успевших поинтересоваться конкретно им, доктором Ляхиным. Один из которых почему-то немец. Возникает вопрос: почему? Может быть, Дашина теория всё-таки имеет под собой хоть какие-то основания?

Занимаясь следующие несколько часов нормальной дневной работой с больными, Николай продолжал мрачно прислушиваться к своим ощущениям. Клинический разбор по Екатерине Январь так и не назначили. Облегчения он от этого не испытал, совсем наоборот. Возможно, что если бы её последние недели, со всеми анализами и исследованиями, просеяли с таким же тщанием, как это делалась обычно на разборах, то это было бы вполне полезно. Возможно, кто-нибудь догадливый предложил бы настоящую причину такой неожиданной декомпенсации. А так – списали на внезапное и сразу фатальное начало сахарного диабета 1-го типа в весьма нехарактерном возрасте. Со смертельным исходом, собственно и обусловленным престарелым возрастом и общим тяжёлым состоянием по сопутствующим заболеваниям. «Во, какие формулировки! – подумал он, -Хоть сразу записывай». Единственный плюс для врачей, – это то, что теперь все, кто видел произошедшее, будут помнить, что бывает и такое.

• Предыдущая
• 54/81
• Следующая