Кома - Анисимов Сергей - Страница 73
- Предыдущая
- 73/81
- Следующая
– Не надо меня трогать, – сказал ему Николай таким голосом, каким он говорил с медсёстрами. Он собирался добавить, что он перед ним ни в чём не виноват, но смолчал, – это само по себе уже выглядело бы как оправдание.
– Хорошо, – кивнул Корней, помолчав, – Идёт. Тогда проходи сам. Нам нужно просто поговорить. Никто тебя не тронет.
Николай кивнул. По поводу «не тронет» в значении «не обидит» он лишнего не боялся, но ему требовалось сразу поставить себя человеком, а не перепуганным обилием дорогой мебели юношей, которого приволокли и бросили на пол перед монархом в ожидании указаний.
– Поговорить, – нужно, – согласился он вслух. – Для этого и пришёл. Фраза была неполная, но к его удивлению, создалось такое впечатление,
будто Корней понял. Они вошли в комнату, в которой не оказалось ничего, кроме стеклянного, поставленного на две металлические дуги стола с телефоном, пары вращающихся синих компьютерных кресел и крупного желто-зелёного растения в стоящей в углу кадке. Неразборчиво что-то сказавший Корней немедленно вышел, и вернулся минут только через пять, как раз когда Николай закончил перематывать криво Соней наложенную и теперь сползающую повязку. Они сели, и первые несколько минут просто молчали, разглядывая друг друга. Зазвонил телефон.
– Да, – сказал в трубку Корней. – Да. Сидим, разговариваем. Хорошо.
Он повесили трубку и посмотрел с явным молчаливым одобрением того, что Николай не улыбнулся на его «разговариваем».
– Как тебя зовут? – наконец сказал он. – И кто ты такой?
– Аскольд, – представился Николай. – Зовут Николаем, фамилия Ляхин. Я врач из клиники Сониного университета. Если будете проверять по разговорам с людьми, спрашивайте про имя Николай. Если по документам – Аскольд. А Вы?
Собеседник вздрогнул и посмотрел ещё более странным, чем раньше, взглядом.
– Корней, – небыстро произнёс он. – Иванович. Можно на «ты»?
С этого надо было, наверное, начинать, но раз человек всё-таки спросил, то, значит, воспринял свои слова как ошибку. Это неожиданно порадовало, -фактически, если не считать поведения Сони, это было первым проявлением нормальных человеческих чувств, с которым Николай столкнулся за сегодняшний вечер. Он наклонил голову: «Да».
– Хорошо, – сказал Корней, – Начнём сначала. Я начальник службы безопасности фирмы «Феникс».
«Ничего себе фирма, – подумал Николай, – Неправильное слово. Интересно, как бы он сказал в разговоре с кем-то, больше понимающем в бизнесе: корпорация, холдинг?»
– Соня – дочь руководителя «Феникса», но она стремится к максимальному уровню самостоятельности и постоянной охраны не имеет. Сегодня в 18.20' на пост охраны в подъезде, где расположена квартира, где она с отцом проживает, явился пацан лет шестнадцати. Он поинтересовался, что это за симпатичная рыжая девочка утром обронила перчатки. Утром он, мол, её не догнал, но перчатки принёс, и хочет отдать. Парня послали, и сказали, что никаких таких рыжих девушек там не живёт, но охранник догадался ещё и позвонить моему заместителю. Тот тоже оказался достаточно догадливым, и передал мне о произошедшем нехорошем эпизоде, вместе с полученным от разъездного шофёра пунктиком о том, что у девушки появился какой-то новый молодой человек.
– От Андрея, – утвердительным тоном отметил Николай.
– Да, от него. Более того, этот молодой человек уже, дескать, был у неё в квартире в отсутствии отца, и чем-то зацепил его память. Андрей заметил, что он может быть опасным, и судя по тому, что произошло на набережной, тут он был совершенно прав. Соне позвонили на сотовый; она сказала, что занята, и отключилась. Меня она не слишком любит, – есть за что. Но при этом уважает, и раньше такого себе никогда не позволяла. Моя ошибка – что я воспринял этот поступок слишком легко, хотя мне это действительно не понравилось. Я поднял одного из своих техников и мы быстро проследили её сигнал, – она двигалась, пока говорила. Поскольку большого риска, по моему мнению, всё же не имелось, то я послал туда только Андрея, знающего тебя в лицо, и ещё одного человека, – но всё это заняло время.
Всё это самые перечисляемые им отрезки времени Николай сейчас и добавлял, – как минуты к первичной цифре. Выходило, что пока он пытался, сквозь свои мысли, хоть как-то слушать Соню, общаться, к ним уже ехали. Подъедь они на пять или десять минут раньше, и всё закончилось бы ничем: её просто увезли бы.
– Теперь выводы, – сказал Корней. Интересные у него были глаза – серые, как весенняя тундра. Северянин?
– Первое, – это то, что стреляли не в неё, а в тебя, причём это явно была не инсценировка. Мой человек сказал, что единственное, что удержало его от того, чтобы выстрелить тебе в бок, когда ты подобрал пистолет, – это то, что ты сразу откатился от них, от Сони. Будь у асассина «Калашников», – ты бы там и остался, но у того оказался какой-то автоматический пистолет, скорее всего «Стечкин». Из движущейся, пусть и медленно, машины, метров с 20 shy;25, наискосок через четырёхполоску, и по активно перемещающейся и отвечающей огнём цели – это в любом случае было нелегко, даже хорошему стрелку. Теперь следующее из всего этого второе, – и этот вопрос я тоже уже задавал: кто ты такой?
– Это неправильный вопрос, – неожиданно для самого себя достаточно спокойным голосом возразил Николай. – Вас на самом деле интересует вовсе не это. Вас интересует, сохраняется ли риск для Сони Гайдук, её отца, и «Феникса», – и какая доля риска связана со мной и теми, кто за мной может стоять. По поводу последнего я отвечу сразу: за мной не стоит никто, я – сам по себе. Риск для Сони – нулевой, если Вы перестанете пускать её гулять по ночным набережным с хрупкими молодыми людьми. Охота была за мной, а не за ней. Риск для «Феникса» – не знаю. Недостаточно информации. Но с тем, что я знаю – я пришёл сюда. Мне нужно поговорить с Анатолием Аркадьевичем.
– Так… – сказал Корней. – И с чего ты взял, что он захочет с тобой говорить? Учитывая, что ты сделал с его дочкой?
– У вас остался пистолет с остатками моих пальцев, – это Николай опять выдал вместо прямого ответа. – Даже если я ни в кого не попал, теоретически вы можете позволить себе повесить на меня всё, что угодно. Мне стоило бросить его в Неву сразу же, как я отстрелял обойму. То, что я этого не стал делать, Вы можете воспринять так, как Вам хочется, но попробуйте предположить, почему именно я так поступил.
На самом деле про свои отпечатки на брошенном под ноги пистолете Николай тогда даже не подумал, но обыграть можно и это. Хотя вообще играть уже хватит. Наверное, действительно пора говорить по-человечески.
– В одной только Москве проживает от 180 до 200 тысяч больных сахарным диабетом, – негромко, совсем другим голосом, чем раньше, сказал он. – Значительная часть из них, тысяч 40-60, получает терапию инсулинами различных типов, в том числе и отечественными. В Москве на препараты по терапии эндокринных заболеваний в настоящее время тратится до 80% всех бюджетных средств, отпускаемых на бесплатные лекарства для льготников. Кроме Москвы, в России и ближнем зарубежье есть другие города. Кроме инсулинов – есть фирменные диабетические тест-системы, расходные материалы и масса сопутствующих товаров. Сколько во всём этом крутится денег, Анатолий Аркадьевич наверняка знает лучше меня…
Врач-интерн Николай Ляхин поднял глаза, и посмотрел на начальника охраны «Феникса» так, как грибник смотрит на лося, случайно встреченного в лесу.
– Вы можете передать ему, что если он не станет сейчас со мной встречаться, эти деньги скорее всего перераспределят без него.
Корней встал, хрустнув сразу и целиком затёкшей за последние несколько минут шеей. Николай не мог этого знать, но начальник СБ действительно был с севера. Он родился в маленьком посёлке, обслуживавшем радиусы геологических маршрутов, и не видел для себя иных перспектив, кроме как пойти по стопам большинства своих сверстников-земляков – в геологоразведку или горнодобывающую промышленность. Однако, отслужив в армии, он неожиданно для самого себя прошёл на «переводческий» факультет Рязанского училища ВДВ. Факультет, занимавшийся, как они тогда шутили, «переводом старушек через дорогу». Выжив в нескольких локальных войнах, и вырвавшись из полыхнувшего Узбекистана вместе с остатками брошенных собственной страной войск, он сумел найти свою нишу в одном из появившихся тогда охранных агентств, купленном впоследствии будущим «Фениксом». Вывернуться он сумел и там, за годы вскарабкавшись на самую вершину пирамиды постепенно богатеющей компании, в «Ближний круг», со всеми его выгодами и минусами. Не в последнюю очередь, – за счёт своего умения разбираться в людях, большинство из которых он видел насквозь. Этого конкретного, достаточно ещё молодого человека он почти не понимал, и это неожиданно бросило его в холод. Он хорошо чувствовал резкий, оглушающий запах свёртывающейся крови, пробивающийся через кривую повязку на левой руке назвавшегося Аскольдом парня. Тот накладывал её одной рукой, и получилось это всё же не слишком, хотя и лучше, чем у Сони. То, что парень не обращал на свою рану вообще никакого внимания, Корнею не понравилось ещё больше, – врач-врачом, но дилетант не должен так себя вести. Хотя… Ему где-то 24-25 лет, – он видел людей, командовавших в этом возрасте ротами. А 60 лет назад – и батальонами.
- Предыдущая
- 73/81
- Следующая
