Дети Ржавчины - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/91
• Следующая

– Машина... – неуверенно сказал Петя, поведя ушами. Он взялся за ручку двери, выглянул. – Точно, машина. Сейчас спросим...

Из-за поворота высунул облупленную морду самосвал «ЗИЛ». Петька замахал руками, требуя остановиться. Требование было немедленно выполнено.

– Есть тут у вас сельсовет или правление? – спросил Петр, соблюдая умеренную вежливость.

Шофер – пожилой небритый дядька с блуждающим взором – выглядел довольно озадаченным. Словно у него спросили, где тут Пизанская башня. Мне еще показалось, что он удивлен самому нашему появлению здесь. Почему-то он молчал.

– Ну, так что? – напомнил о себе Петя.

«ЗИЛ» рыкнул и вдруг неожиданно, без всякого предупреждения рванул с места. Петька, морщась от поднятой пыли, влез обратно.

– Похоже, тут у всех мозги набекрень, – раздраженно проговорил он. – Давай-ка поедем за ним.

Ехать за самосвалом в туче поднятой им пыли не было никакого удовольствия, поэтому мы сразу отстали. А через пару минут село кончилось. Петру ничего не удалось добавить к протоколу, кроме встречи со странным «ЗИЛом». Ни единой живой души нам так и не попалось.

Перед нами вновь стелилось необъятное поле, усеянное коровьими лепешками, как булка маком. Вдали пылил злосчастный самосвал, а еще дальше, на пределе видимости, можно было распознать какие-то технологические постройки – ток или МТС, а может, просто ферму с силосной башней.

Я остановил машину.

– Кто за то, чтоб больше за ним не гоняться?

– Поддерживаю, – сказал Петя.

Я обернулся к Гришане, чтобы узнать и его мнение, но замер, не успев открыть рта. Я понял, что не нужно его беспокоить. Гришаня, казалось, что-то нащупывал, вынюхивал и выглядывал своим врожденным чутьем. Он смотрел в пустоту и нервно мял пальцами брюки.

– Да, – сказал он наконец. – Мы там ничего не найдем. Искать нужно здесь.

– Что искать? – уточнил я, даже не надеясь получить внятный ответ.

Так и вышло.

– Не знаю... Какая-то чертовщина.

– Мы только и делаем, что толкуем про какую-то чертовщину, – вздохнул я. – А до сих пор ничего не узнали.

– Дайте мне аптечку, – отрывисто проговорил внештатник. – Мне нужно еще дозу. Очень тяжело...

Он не кривлялся. Я сразу это понял. И даже начал склоняться к мысли, что Петя прав: надо сматывать удочки и предоставлять все бригаде. Постоянно колоть препарат, перемежая его беседами о некой «чертовщине», мы не могли.

– Давайте объедем деревню вокруг, – предложил Гришаня, выбросив в окошко использованный инъектор. – Оно рядом, я чувствую.

– Ну давайте, – вздохнул я. – Разве мне казенного бензина жалко?

Мы свернули с дороги, обогнули большой двор по едва заметной колее на реденькой травке. Сначала путь наш пролегал через заброшенный яблоневый сад, в центре которого белела какая-то развалина. Затем дорога вывела к бревенчатому мосту, под ним сочился почти невидимый ручей. Отсюда дорога пошла на подъем, и двигатель обиженно заревел. Но я заставил его добросовестно потрудиться, прежде чем наш «уазик» забрался на вершину.

– Гляди! – выкрикнул Петя и хлопнул меня по руке так, что машина вильнула в сторону.

Я ударил по тормозам и только потом посмотрел.

И увидел муравейник. Это, конечно, было первое впечатление. Потом-то стало ясно, что муравьи – это люди, не меньше двух сотен работающих людей. Каждый что-то делал – тащил бревно, махал лопатой, катил тачку, разгружал машину или запряженную телегу. Сразу же зарябило в глазах.

В сотне метров от нас, на спуске дороги располагался полукруглый металлический ангар-склад. Вокруг валялось выкинутое из него крестьянское имущество – бочки, мешки с семенами, связки черенков для лопат и грабель, какие-то колеса, доски, ящики.

Но прежде в глаза бросался огромный земляной курган, весь изрытый норами. Он примыкал вплотную к торцу ангара, словно продолжая его. Люди действительно строили муравейник. Каждую минуту подъезжали машины, трактора, подводы, высыпали груды земли и камней, люди таскали их носилками, поднимали на вершину, утрамбовывали. Часть грунта перетаскивалась внутрь ангара – там тоже происходила какая-то работа.

Над стройплощадкой стоял гул – тот самый, который озадачил Гришаню еще по пути сюда. Позже мы заметили, что здесь собрались не только люди, но и собаки, коровы, птицы, и они тоже суетились, тревожно лаяли-кричали-мычали и тоже производили какие-то действия.

Несколько минут мы лишь смотрели, не пытаясь заговорить. В голову не приходило ни единой мысли, которая объяснила бы, что за трудовой подвиг свершается на наших глазах. Насмотревшись вволю, Петр достал из чемоданчика-комплекта видеокамеру.

– Гришаня, – позвал я, не оборачиваясь, – как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – немедленно отозвался он. – А что?

– Нет, ничего, – я удивился, что внештатник ничего не чувствует.

Я продолжал смотреть. Работа сотен людей завораживала. Все было согласовано, упорядочено и напоминало простой, но хорошо отработанный танец, где каждый знает свое место. В реальной жизни я такого не встречал. Даже появилась мысль, что неплохо бы присоединиться к этим людям, чтобы так же просто и разумно работать, не думая больше ни о чем, воздвигая исполинский муравейник или что-то еще – неважно...

Петя толкнул меня в бок и ядовито сказал:

– У тебя вид, как у комсомольского вожака, вдохновляющего массы на труд и подвиг.

– М-да, пожалуй, – проговорил я, заставляя себя прервать созерцание. – Может, и мне повторить дозу?

– Тебе виднее, – усмехнулся Петя и полез за своим диктофоном.

– Час ноль семь дня. Находимся возле складской постройки. Наблюдаем около двухсот пятидесяти человек, которые... которые...

Он запнулся, не зная какими словами здесь можно обойтись. Я подождал, пока он закончит, похихикал про себя неуклюжим формулировкам, которые он использовал, потом сказал, стараясь сделать интонацию спокойной и обыденной:

– Вы оставайтесь здесь, наблюдайте. Я пошел туда.

– Может, я с тобой? – не очень охотно предложил Гришаня.

– Пока не требуется. Начинаем готовиться.

Подготовка заняла совсем немного времени. Петька привел в рабочее состояние комплект теленаблюдения, а я повесил на воротник видеоглазок и воткнул в ухо крошечный динамик. В груди гулял холодок. Я пытался внушить себе, что ничего особенного не происходит. Просто нужно выйти и спросить у работающих людей дорогу или что-то еще...

– Кстати, о чем собираешься с ними поговорить? – поинтересовался Петя.

– Не знаю еще. Наверно, спрошу, кто из сельсовета.

– Ты уже забыл, что у нас есть прекрасный повод для знакомства? Нас просили зайти к Кузнецовым, только не к тем, которые...

– Я все понял, Петя. Спасибо, что напомнил.

Когда наша уютная верная машина осталась позади, я почувствовал себя еще более некомфортно. Петька с Гришаней сочувственно смотрели мне вслед сквозь пыльное лобовое стекло.

Я неторопливо пошел вперед, стараясь выглядеть непринужденным. Вскоре я уже приблизился настолько, что стал различать обрывки разговоров. Странно, но разговоры были самые обыкновенные – «подай, принеси, позови...». И люди выглядели вполне обычно. Вот полная женщина в цветастом платье и фартуке нагружает грунтом носилки, иногда вытирая подолом пот с лица. Вот кудрявый парень сбивает из досок какие-то рамы. Некоторые перекуривали. Все было буднично, обыкновенно, но вместе с тем – как в дурном сне. Я даже мгновение колебался. Может, мы зря так разволновались? Может, в селах уже давно принято не сеять, не пахать, не выращивать коров и свиней, а воздвигать всем миром курганы-муравейники?

– Как ты там? – прозудел в наушнике Петя.

– Здоров, – лаконично ответил я.

– Поправь глазок – на экране одно только небо.

Я уже находился среди людей. Было неудобно чувствовать себя единственным праздношатающимся среди этой энергичной трудовой армии. На меня иногда искоса посматривали, но взгляды не задерживали. Я подошел к худощавой рыжеволосой девушке, которая в поте лица укрепляла склон кургана булыжниками. Я не случайно подошел именно к ней: обычно я вызываю у молодых девушек расположение и желание помочь.

• Предыдущая
• 8/91
• Следующая