Отраженная угроза - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 80

• Предыдущая
• 80/81
• Следующая

Они прошли в комнату, Сенин снял плащ.

– О-о, – покачала головой Элиз. – А папочка у нас, оказывается, герой.

Она увидела новенький Знак доблести, блестевший над клапаном левого кармана. Там, на Элдоре, Сенин сначала хотел его выкинуть. По потом подумал: «Какого черта? Это я его заработал. Я всю жизнь его зарабатывал».

– Сиди здесь, я сейчас, – сказала жена и вышла.

Сенин сел, огляделся, вспоминая дом. Потом увидел на полке свою кружку для какао.

– Привет, – мысленно шепнул он ей. – Соскучилась?

– А вот и мы. – Элиза спускалась с лестницы, бережно держа толстощекого черноволосого малыша в голубой распашонке.

Сенин встал, подошел. Некоторое время они с мальчиком разглядывали друг друга. Сенин пытался понять, что он чувствует. Но так и не понял.

– Не хочешь на руках подержать? А вообще, нет, не дам я его тебе. Ты его своими ручищами раздавишь.

Элиза села, тихонько покачивая малыша на коленях.

– Ты извини, Сенин, но я его назвала не так, как ты хотел.

– Как – не так? – не понял Сенин.

– Ну, почти не так. Ты хотел Эрих... я подумала, как-то не очень... Я поискала и нашла Эрик! Всего одна буква, а звучит уже гораздо лучше.

– Эрих? – Сенин все еще был сбит с толку.

– Ну, извини. Я понимаю, ты хотел в честь друга... Все равно ведь очень похоже.

– Да, конечно, – скованно кивнул Сенин. – Все хорошо. Эрик – отличное имя.

«Он хотел назвать его Эрих?! – вихрем пронеслось в голове. – В честь Валенски! Уму непостижимо...»

– Слушай, у нас ведь есть деньги? – продолжала Элиз.

– Полно.

– Я вот думаю, может, нам нанять для него нянечку?

– Зачем? Мы и сами, вроде, еще в состоянии.

– Мы – это одно, а то будет профессиональный уход. – Она вдруг прижала малыша к лицу. – Сенин, я так за него боюсь. Даже сердце ноет.

– Чего ты боишься?

– Всего. Мне тетки нарассказали всяких ужасов. Как матери во сне детей придавливают. Или как дети сами личиком в подушку утыкаются – и не могут дышать. Я теперь с него глаз не спускаю.

– Что ты слушаешь всякую чушь.

– А ты откуда знаешь, чушь или не чушь. Тоже специалист нашелся...

– Как хочешь, – сказал Сенин. – Нужно – приводи нянечку. Кормить-то меня будешь?

– Буду. – Элиз положила ребенка на диван и энергично встала. – Последи, чтоб не свалился. Только ручищами не хватай.

Она вышла на кухню. Сенин снова принялся разглядывать малыша. Пробовал свыкнуться с мыслью, что теперь это непонятное розовое существо будет всегда присутствовать в его жизни. И ради него надо будет что-то делать. Может быть, даже то, что делать совсем не хочется.

Малыш встретился с Сениным взглядом и вдруг расплакался.

«Вот, пожалуйста, – подумал Сенин. – К этому тоже надо привыкать».

– Что там? – крикнула с кухни жена.

– Все нормально! – Сенин осторожно взял ребенка на руки и начал тихонько качать. Неожиданно быстро тот успокоился.

– Сенин, у меня идея, – снова послышался голос Элизы. – Давай гостей к себе назовем. Отметим возвращение героя. Ты как?

– Обсудим, – отозвался Сенин.

После обеда он переоделся в свои домашние вещи, вышел на дворик с любимой кружкой, полной горячего какао, поздоровался и обменялся любезностями с ближайшими соседями.

Затем просто отдыхал на диване, листал какие-то старые журналы. И при этом чувствовал, как внутри него все размякает, будто мороженое на огне.

«А ты говорил, я не смогу нормально жить, – вспомнил он свой сон и слова покойного двойника. – А я живу, и жить мне нравится».

Ему казалось, что разговор был на самом деле. Может, потому, что все сказанное подражателем больно зацепило Сенина, так больно, что он до сих пор не мог забыть. А кроме того, по логике вещей, разговор с двойником был разговором с самим собой. И вполне мог считаться настоящим, реальным.

К вечеру он отогнал от себя мысли, которые роились вокруг темным облаком и застилали солнце. Все было хорошо. Все, наконец-то, было хорошо.

Через день Элиза научилась доверять ребенка мужу. Настолько, что, выйдя по каким-то делам к соседям, оставила Сенина следить за малышом.

Сенин сидел возле кроватки и пытался заинтересовать его погремушками. Ребенок интересоваться отказывался. Сенин думал о временах, когда Эрик научится говорить, слушать, понимать, задавать вопросы. Сколько интересных вещей тогда удастся ему рассказать!

Потом мальчонка начал ворочаться и выронил изо рта соску, которая скатилась прямо на пол. Сенин хотел было отдать ее обратно, но вовремя одумался и положил на тумбочку.

Соска лежала, выставив напоказ глянцевый резиновый бок, а на боку блестела хрустальная капелька детской слюны. Сенин смотрел на нее и не понимал, почему не может оторвать взгляд. Он как будто силился что-то вспомнить.

Он вспомнил. Это была ложка с остатками слюны подражателя, которую Валенски старательно запаковывал в контейнер для образцов.

И тут внутри словно что-то пошевелилось.

Сначала просто пошевелилось. А в следующий миг Сенина как будто пробило насквозь током.

– Черт меня подери... – только и смог выговорить он.

Он взял соску и приблизил к глазам. Естественно, ничего не увидел, кроме все той же капельки детской слюны.

– Черт меня подери... – повторил он упавшим голосом.

До прихода жены он спрятал соску в чистый конверт, а затем нашел бумажку с распечаткой – ту самую, которую очень давно Валенски подарил ему на память. Она была цела – лежала среди старых документов. И цифры еще не стерлись – те самые может роковые, а может заветные: «два-два-девять-восемь». Число подражателя.

Сенин судорожно потряс головой. На миг появилось отвратительное наваждение: словно стены его дома зарастают белесой паутиной.

Он дождался Элизы, бросил ей: «Я возьму машину», и выскочил на улицу.

– Сенин что с тобой опять? – крикнула она ему вслед, но ответа не дождалась.

Он знал, где ближайшая большая клиника, но еще не представлял, как будет разговаривать с персоналом. Поэтому на всякий случай надел полицейскую форму с новеньким орденом – это в ряде случаев помогает общению.

Пока ехал, старался вообще ни о чем не думать. Но это не удавалось. Вся та мешанина событий, от которой он с таким трудом отстранился, выбралась из закоулков сознания и радостно набросилась, как стая голодных птиц-падальщиков.

Он приехал в больницу совершенно вымотанным, хотя всего лишь крутил руль.

В приемном отделении он показал старую распечатку и спросил:

– У вас делают такие анализы?

Девушка с живыми любопытными глазами повертела клочок в руках.

– Ну, конечно, это же интрогенное сепарирование. А вы...

– Где лаборатория?

– Простите, а...

– Спасибо, я найду, – бросил Сенин и торопливо зашагал к лифту: он и сам увидел указатель «Лаборатория интрогенного разделения».

В лаборатории он застал молодого человека с усталым лицом, который сидел, подперев щеку рукой, и уныло глядел в монитор.

– Мне нужно сделать точно такой же анализ, – объявил Сенин, показав распечатку. Затем достал конверт с соской. – Вот образец.

– В каком смысле? – искренне удивился лаборант. – Вы кто? Мы не выполняем заказы частных лиц.

– Если нужно, я заплачу, сколько требуется.

– Вы не понимаете. Мы принимаем материал на анализ только по специальному направлению. И такого направления у вас, смею думать, быть просто не может.

– У меня нет никакого направления. – Сенин пытался быть спокойным и убедительным. – Но мне срочно нужен этот анализ. Поймите, это чрезвычайная ситуация.

– Но почему вы пришли с образцом, а не ваш врач?

– Мой врач тут ни при чем. Ситуация связана с закрытым правительственным проектом. – В этот момент Сенин очень понадеялся на свою форму. – Неожиданно открылись обстоятельства, которых никто не ожидал. Срочно нужен результат.

Лаборант был растерян.

– Странно. Почему тогда вы пришли к нам, а не в соответствующее ведомство. И кстати, документы...

• Предыдущая
• 80/81
• Следующая