Синдикат «Громовержец» - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 69

• Предыдущая
• 69/78
• Следующая

– Конечно, я обязательно должна всех увидеть.

– А спасенный офицер тоже будет на празднике? – спросил Кирилл. – Или пока в морозилке полежит?

– В морозилке? – удивился Спартак. – Почему? Нет, его уже вывели из заморозки. Он жив, он в госпитале, видимо, завтра его начнут осторожно выводить из комы. Но у меня один вопрос...

– Что такое? – насторожился Кирилл.

– Этот человек, которого мы подняли вместе с тобой...

– Дрын, что ли?

– Да, этот парень... Он имеет какое-то отношение к... Одним словом, мы можем до возвращения продержать его во сне. Или вы настаиваете, чтобы и он присутствовал на нашем торжестве?

Кирилл пожал плечами. Ему не очень понравилась мысль, что Дрын будет лежать под наркозом, пока остальные веселятся. Пусть он и мазутник, но все же человек. И, можно сказать, собрат по несчастью.

– Да пусть присутствует. Если будет выпендриваться, я ему щелкну в торец – и все дела. Пускай приходит.

«Будет, на крайний случай, с кем выпить», – подумал он про себя.

– Хорошо... – задумчиво кивнул Спартак. – И вот еще... Нет, оставим это. До вечера ты, Кирилл, побудешь здесь, отдохнешь. Не отходи далеко от дома... Впрочем, тебя далеко и не пустят, здесь все охраняется.

– А может, я тоже хочу в Австралию.

– Ты действительно хочешь в Австралию? – Спартак, кажется, огорчился. – Мы надеялись, что ты будешь присутствовать... Маша говорила, ты очень много сделал...

– Хрящ тоже много сделал. А его на праздник не приглашают.

– Вот что тебя беспокоит... – Спартак задумался, потирая лицо ладонью. – Но я же говорил, что за него не нужно волноваться...

– А я и не волнуюсь. И в Австралию мне тоже не надо, это я так сказал. Все равно не пустите. Я лучше посижу тут в садике, в себя приду. Только сигареты отдайте, ладно?

– Чего еще за праздник? – спросил Кирилл у Машки, когда Спартак ушел. – Салют и танцы до упаду?

– Не знаю. Я никогда не бывала на их праздниках.

– А в Австралии чего?

– Я давно мечтаю побывать в Сиднейской опере. Боюсь, дома у меня такого шанса не будет.

– Опера? – с недоумением хмыкнул Кирилл. – Прилетишь, сходишь в областной драмтеатр – вот тебе и опера.

– Нет, Кирилл, Сиднейская опера – это что-то особенное, – мечтательно проговорила Машка. – Она находится прямо на берегу океана – огромное белое здание, похожее на парусник. Здесь оно не совсем такое, как в наши времена, гораздо лучше.

– Ну не знаю... Объясни мне, Машка, одну вещь. Почему, как тебе что-то нужно, так пожалуйста – и Луна, и Австралия... А нам только сидеть и нос не высовывать. Я еще в прошлый раз подозревал, что Спартак нам мозги пудрит насчет всяких взаимных влияний.

– Понимаешь, Кирилл... – похоже, Машка попала в трудное положение. – Они хорошо меня знают. Они ко мне привыкли.

– Понимаю, – охотно согласился Кирилл. – Нас, косорылых, лучше на цепи держать и в наморднике.

– Нет, это не так! Ну хочешь, я уговорю дядю Спартака – ты тоже полетишь со мной? – Да ладно, не напрягайся. Я и не ждал, что с нами тут будут особо цацкаться. Машка, я слышал, как вы разговаривали... Что, лавочка закрывается?

Машка кивнула.

– Мы больше никогда не попадем сюда. И не увидим их. Мне почему-то так грустно...

– Оставайся.

– Нет, этого нельзя, – покачала головой Машка.

– Почему? Взаимные влияния?

– Не только... Понимаешь, тут своя жизнь. И у меня тоже должна быть своя жизнь. Ну как тебе объяснить?

– Не надо, я примерно понял. «Есть такое слово – родина, сынок», правильно?

– В общем, да.

– А знаешь, Машка, я сначала думал, что ты пришелец из будущего. Что тебя специально к нам заслали в Зарыбинск.

– Почему? – рассмеялась Машка.

– Ну, потому что тебе тут все разрешают, ты тут свой человек и потому, что...

– Почему?

– Честно? Ты какая-то странная.

– Странная?

– Ну нет, я не так сказал. Особенная. Ты у нас в городке такая одна. Ни на кого не похожа.

– И это плохо?

– Нет, что ты!

– Спасибо... Ты тоже особенный, Кирилл.

– Еще чего!

– Я серьезно. Я ведь только поэтому обратилась к тебе, а не к другим ребятам.

– А я думал, потому, что у меня мать в архиве работает.

– Нет. Ты надежный и еще – серьезный. И ты сразу согласился мне помогать.

– Ну и что? – Кирилл пожал плечами. – Все бы согласились. Хрящ – тот вообще пищал от восторга.

– Ну ему это нравилось. А тебе – не нравилось, но ты все равно помогал мне. Все равно не бросал, хоть и спорил все время.

– Подумаешь... – Кирилл нахмурился, чтобы скрыть смущение. Потом сладко потянулся и сказал: – Ох, и напьюсь я сегодня.

– Сомневаюсь, – Машка хитро улыбнулась, но Кирилл не обратил на это внимания.

Машка встала, протянула ему руку.

– Мне пора. Вечером увидимся.

– Пока, – кивнул Кирилл. – Привет папуасам.

Лишь к вечеру Кирилл смог увидеть Дрына. Тот стоял неподалеку от дома, поднявшись на цыпочки перед молоденьким деревцем, и что-то там внимательно рассматривал.

Некоторое время Кирилл с усмешкой наблюдал за ним, потом крикнул:

– Дрын, а Дрын! Любишь смотреть, как мухи трахаются?

Дрын обернулся, но ничего не ответил, продолжая с неподдельным интересом разглядывать ветки и листья. Кирилл потоптался на месте, не выдержал и тоже подошел.

На вид это было обычное деревце. Но вдруг Кирилл заметил, что некоторые веточки у него прозрачные, словно из стекла, и внутри что-то струится.

– Что еще за хреновень такая? – пробормотал наконец Дрын. – Типа автополива, что ли?

– Не трогайте там ничего, пожалуйста, – донесся от дома голос Спартака. – Это система кислородного барьера, вам лучше там не стоять.

– Не угадал, – развел руками Кирилл.

Спартак на этот раз был в своей офицерской форме, которая просто сияла от обилия разных металлических деталей и вставочек. Он и держался по-особому – как-то официально.

– Проходите в дом, – сказал он, – вас ждет косметолог.

– Это еще зачем? – возмутился Кирилл.

– Мы решили, что перед торжеством вам надо придать подобающий вид. Не волнуйтесь, это быстрая и простая процедура. Кстати, не хотите ли переодеться в новое?

– Нет, не надо, – запротестовал Кирилл. Он еще помнил свое пробуждение в розовой распашонке. Кто их знает, чего они подберут ему на этот раз.

– Куда идем-то? – хмуро поинтересовался Дрын.

– Иди, иди, – Кирилл тихо рассмеялся. – Сейчас тебе там губки подкрасят, глазки подведут...

В небольшой комнатке было устроено нечто вроде импровизированной парикмахерской с зеркалом и кучей приспособлений. Кирилл сел в кресло и вокруг него засуетился небольшой, очень подвижный человек с гладко прилизанными волосами. Он ничего не спрашивал и не советовал, только все время что-то бормотал себе под нос.

По волосам Кирилла прошлась урчащая машинка с десятком блестящих подвижных дисков на конце, потом его лицо протерли влажной холодной салфеткой и обмели каким-то кремом, обмазали чем-то, снова обмели и наконец побрызгали голову чем-то душистым.

Кирилл внимательно посмотрел на себя в зеркало. По большому счету в его облике ничего не изменилось, разве что лицо стало каким-то гладким, чуть слащавым. После процедуры он сам себе напоминал чисто вымытую тарелку.

Зато с Дрыном мастер возился куда дольше. Кирилл чуть не заснул, пока ждал его во дворе. Наконец Дрын вышел, и Кирилл изумленно присвистнул.

Дрын изменился, но нельзя было точно определить, в чем именно. Вроде бы везде было прибавлено и убавлено по капле. Остались те же огромные зубы навыкате, те же патлы болтались по воротнику. По-прежнему Дрын был похож на лошадь, но теперь эта лошадь стала породистой, что ли, облагороженной. Во всем его облике появилась некая значительность.

– Дрын, – тихо проговорил Кирилл. – Что с тобой сделали?

– Что? – встревожился Дрын.

– Да ты знаешь, на кого ты теперь похож?

– На кого?

• Предыдущая
• 69/78
• Следующая