Тварь непобедимая - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 66

• Предыдущая
• 66/93
• Следующая

– Это верно, – заметил Донской. – Но доверия к нам уже не будет. А без доверия... Чувствую, скоро будем сниматься с этого места. Главный уже намекал. Одна неприятность, потом другая, а теперь еще этот гэбэшник... Все, засветились мы по самые гланды.

– Я догадываюсь, что скоро мы съезжаем отсюда. Но дела надо закончить.

– Надо, – согласился Донской. – Любой ценой. А поэтому ищи его. Хорошо ищи.

Простое, хотя и дерзкое решение пришло в голову Гансу, когда он узнал, что на похороны Мустафы заедет Сударь. Требовалось немного – нахальство, решимость и удача. И тогда, как считал Ганс, план сработает.

Братва отдала немало сил, денег и фантазии, чтоб проводить Мустафу на кладбище «по-нормальному». Кое в чем, правда, перестарались. Многие решили, например, что незачем было пускать впереди гроба пятилетнюю девочку, которая шла в белом платьице и раскидывала алые розы из большой корзины. Из-за девочки колонна двигалась очень медленно, и мотоциклетный эскорт не мог нормально ехать.

И милиция тоже нервничала – просили перекрыть улицу на двадцать минут, а получилось в два раза больше из-за разных мелких неурядиц.

Зато с музыкой все вышло просто блестяще. От дома до катафалка гроб сопровождал оркестр из областной филармонии. Музыканты были одеты во все черное, все трезвые и играли лучше, чем на сцене. А на кладбище, когда отзвучали речи и обещания отомстить, когда заколоченный ящик стали опускать в яму, над головами скорбящих пацанов вдруг разнеслись пронзительные аккорды мелодии из «Профессионала». Все получилось так складно, так трогательно, что даже наводнившие кладбище переодетые менты и те чуть не прослезились.

В общем, событие для города вышло очень даже значительное. Во всех дворах малолетки вполголоса говорили, что сегодня хоронят Мустафу, что гроб специально заказывали в Питере, что на похороны пришло две тысячи человек и так далее.

Для поминок был арендован по дешевке недавно отремонтированный зал «Колизея». Темные деревянные столы и тяжелые портьеры хорошо подчеркивали трагизм и серьезность дня. По плану первыми садились за скорбную трапезу почетные гости, авторитеты из других районов и городов вместе с осиротевшими бригадирами Мустафы.

После этого двери открывались для простой бандитской пехоты, знакомых и незнакомых горожан, решивших разделить траур с бритоголовыми пацанами, парящимися в непривычных им черных пиджаках.

Гансу любой ценой нужно было получить доступ к Сударю, пока тот не уехал с поминок. Даже здесь его достать было непросто, а в другой раз будет просто невозможно. Ганс многое поставил на этот день.

Обстановка на церемонии была довольно натянутая. За столом то и дело сверкали косые взгляды. Все отлично понимали, что Мустафа был одним из тех больших столпов, на которых все держалось, все ждали обвала и гадали, с кого он начнется.

Кроме того, до сих пор было не разгадано, за какие грехи поплатился Мустафа и кто исполнил приговор. Из-за полной неясности подумать можно было на кого угодно, в том числе и на любого из соседей по столу. Самое странное, что, по всем прикидкам, никакой быстрой выгоды от смерти авторитета никто получить не мог. Все давно устоялось, уход Мустафы мог означать только беспорядок и неприятности. И теперь все их ждали.

Одна лишь полуслепая старушка-мать Мустафы сидела скрючившись во главе стола и едва заметно покачивалась в такт своим горестным мыслям. Она вяло принимала знаки внимания и соболезнования, благодарила, всех называла «мальчиками» и не догадывалась, что ее сейчас окружают самые отъявленные мерзавцы.

Ганс занял пост у служебного входа в «Колизей», где дожидались своих шефов водители. Он прохаживался вдоль шеренги автомобилей, прислушиваясь, что творится внутри фургончика, который он одолжил в магазине у знакомых. Со стороны казалось, что Ганс привлечен для транспортного обеспечения похорон и ждет распоряжений. Фургончик в эту версию вписывался хорошо.

Наверху уже прозвучали все положенные печальные и торжественные слова, троекратно наполнились и опустели стопки. Люди, которых собрало в одном месте неожиданное событие, разделились на кучки и воспользовались возможностью поговорить о делах.

Сударь вышел на балкон с Гошей Тритоном – разухабистым парнем, который только два года назад освободился из ИТК и за это время успел отбить себе большой участок федеральной дороги вместе со всеми ее автозаправками, закусочными, дорожными постами и мотелями.

Ганс сразу увидел обоих и понял, что лучшего момента не будет. Он, дружески кивнув охраннику на входе, прошел в здание и поднялся в зал. У дверей балкона его, естественно, тормознули. Вежливый, но решительный человек с военной выправкой молча заступил дорогу.

– Мне нужно передать кое-что на словах, – нахально сказал Ганс, кивая в сторону Сударя. – Срочное дело.

– Все передачи – на телефон, – равнодушно ответил телохранитель, даже не глядя на Ганса.

– Ну что, я сейчас телефон искать побегу? – пожал плечами Ганс. – Срочное же дело.

– Тогда говори мне, я передам.

– Что там такое? – раздался рокочущий бас Сударева, который услышал препирательства. – В чем дело?

– Мне надо вам кое-что показать! – не растерялся Ганс. – Всего на минутку. Дело важное.

На лице Сударева мелькнуло удивление, он переглянулся с Тритоном.

– Ну, показывай.

– Это не здесь. – Ганс уже сам испугался собственного нахальства. – Это у меня в машине. Вон тот фургон, видите?

– Вижу. И что там?

– Нужно спуститься. На словах не расскажешь.

У Сударева окаменело лицо. Он обратил на Ганса сузившиеся, полные злого недоумения глаза.

– Ты хочешь, чтоб я пошел туда? – раздельно проговорил он. – Чтоб я лазил с тобой по твоему вонючему фургону?

– Дело важное, – пробормотал Ганс, которому уже поздно было отступать.

– Избавься от него, – сказал Сударев телохранителю и отвернулся.

– Вы такого еще не видели! – в отчаянии воскликнул Ганс, отступая под железным натиском. – Это бешеные деньги!

– Да? – Сударев вдруг усмехнулся. Этот настойчивый парень в какой-то момент заинтересовал его. – Ладно, сходи взгляни, что у него там, – велел он охраннику.

– Нет, вы сами должны увидеть. – Ганс уже почти умолял. На него начали обращать внимание люди из-за столов.

– Да пойдем поглядим, – с усмешкой сказал вдруг Тритон, которому стало интересно, что там такое в машине. – Все равно уже ехать пора.

– Ну ладно уж... – неохотно ответил Сударь. – Идем прогуляемся...

Ганс ликовал. Еще минуту назад он почти не верил, что у него это получится, но упорство взяло свое.

Вместе с Сударем и Тритоном к машине спустились целых четыре телохранителя, которые поглядывали на Ганса с ясно различимой неприязнью и подозрением. Ему же было на них наплевать.

Он подошел к машине и распахнул заднюю дверь. Зрители вгляделись в полумрак фургона, затем дружно отпрянули.

– Он на цепи, – сквозь усмешку сказал Ганс. – Не выскочит.

– И что это? – выдавил ошарашенный Сударев, глядя из-за спин таких же ошарашенных охранников. Жуткое колючее существо, затаившееся в полумраке, неподвижными желтыми глазами глядело на зрителей. Иногда оно вздрагивало, и тогда костяные иглы бились друг о друга, производя какой-то зловещий звук.

Ганс заметил, что двое охранников сунули руки под пиджаки, держась за пистолеты.

– А вы стрельните по нему разок, – предложил он. – Он пулю держит.

Существо вдруг задвигалось, вжалось в угол и часто-часто заморгало. А затем произошло вовсе невероятное. Из горла его донесся хрип, в котором можно было различить слова:

– Не надо стрелять... Пожалуйста, не надо...

Даже железобетонные охранники побледнели. Они затихли, судорожно сведя пальцы на пистолетах, готовые всадить сотню грамм свинца в говорящее чудище, если только оно посмеет слишком резко шевельнуться. Тритон стоял с открытым ртом, не издавая ни звука. Недоеденный шашлык вывалился из его руки.

• Предыдущая
• 66/93
• Следующая