Каменный век - Тюрин Александр Владимирович "Trund" - Страница 21
- Предыдущая
- 21/62
- Следующая
Инспектор немного повеселел, когда она купила себе «Симбун-Сивку», газотурбинный роллер. Не моргнув глазом, швырнула все свои сбережения. Машина была по-российски удалой, по-корейски вертлявой, с широким колесом — по любой каше промчится — с микрооболочкой.
Но в отсутствие инспектора снова появился проклятый левый мастер и смонтировал в кибероболочке роллера канал для биоинтерфейса.
Нюни Феодосия распустились и заколыхались на ветру…
А потом Кот с Петухом вскочили на заднее сидение роллера, трансформировалась в два белых кирпича с глазами, и Мелания усвистала. В первый же выезд она пропала на целый день.
А в инспекторе, к середине рабочего дня, солнечное сплетение превратилось в черную дыру. Он сидел понурый в своем кабинете, и даже кресло не казалось ему теперь удобным. Темные мысли вились одна за другой без всякого усилия. Кто из нас главный, кто второстепенный, кто почва, а кто удобрение? — впервые подумалось инспектору.
Чтобы обрести снова смысл жизни, Феодосий Павлович решил выпотрошить дядю Витю, как маринованный перец, и вызвал арестанта в свой кабинет.
Дядя Витя, когда вошел, то сказал с прощупываемой ехидцей.
— Ой, как вы осунулись. Не лицо, а фига. Что, в доме нелады? Ну ничего, миленькие бранятся — только тешатся.
От этих слов Феодосия чуть не вытошнило.
— Что, я чего-то не то сказал, неверно выразился, эт у меня бывает, — спохватился задержанный.
— Ну, все, Виктор Васильевич. Хватит с вами цацкаться. Вы лишь программа, набор диверсионных мыслекодов.
— А вы не программа? — по-простецки спросил дядя Витя.
— От меня нет вреда обществу, — голос инспектора стал пронзительным, высокочастотным.
— Как же, мне от вас вред один, — рассудительно заметил дядя Витя. — А если из-за вас беда приключится для народа, то вы сами с собой что делать будете?
— Со мной этого случиться не может, — постановил Феодосий.
Внезапно шкаф раскрылся, и въехал робофициант-столик с яствами. Заиграла обеденная музыка, свет стал менее насыщенным.
— А-а, кушать люблю. Это единственное, что мне не изменит, — весело взвыл дядя Витя и прихватил со стола розетку с икрой. — Надеюсь, не акулья.
— Но я не звал робофицианта… Пошел вон, вон, — наорал Феодосий на «скатерть-самобранку».
Та неожиданно обиделась и вывалила яства на инспектора, после чего действительно уехала.
— Как же так? — Феодосий с наворачивающейся слезой смотрел на свой замаранный китель.
— Да вот так. Им тоже творить-колбасить хочется. Сольцой посыпьте, начальник, меньше пятен будет, — наслаждался сценой дядя Витя. — Может, помочь, простирнуть чего?
Все еще твердым голосом Феодосий позвал робуборщика.
Тот появился, отрапортовал: «К уборке помещения готов!» Но вместо того, чтобы убирать, принялся носиться по комнате, размазывая по ковру масло, соус и пюре.
— Подонок! — озверел Феодосий.
— Вы его не ругайте, — заступился дядя Витя. — Он, может, к идеалу стремится… ну как эти ваши революционеры и крупные бизнесмены… вот и новый бутерброд решил изобрести.
Робуборщик выставил вперед режущую плоскость и стал срезать с пола размазанные продукты, причем вместе с линолеумом.
Феодосий, как и полагается в таких случаях, прижал ладони к вискам.
— Вы только ума не лишайтесь, гражданин начальник. Еще скажут, что это все я, такой-сякой, подстроил. А я на большие дела пока не горазд. От меня только легкий сквозняк.
Инспектора тут осенило. Он сорвал со своего запястья биоинтерфейс и забросил в дальний угол, потом подскочил к робуборщику и перевернул его вверх колесиками.
— Круто вы с ним, но совершенно справедливо, — одобрил дядя Витя. — Власть употребить, и точка, так с ними и надо, экстремистами. Что же, если электрический, то все можно?
«Эти примитивные устройства не способны к самоуправству. Значит, из меня вылетели коды безумных мыследействий. Пусть какой-то вирус и сыграл роль декодера, но мыслесигналы — мои собственные. Если так, то я — преступник…. — ум Феодосия заметался, пытаясь найти хоть какую-то индульгенцию. — Единственное, что смягчит мою вину — это ссылки на инфекцию, на психическое заражение. Да-да, психическая инфекция, как пляски святого Витта. Дядя Витя каким-то образом вводит меня в резонанс…»
Феодосий почти физически ощутил, как под черепной крышкой ползает и копошится что-то чужое.
Инспектор пропел несколько мантр и копошение в голове сменилось тонкими вибрациями. Он подключил перевернутого робуборщика к своей рабочей станции, стал копаться у него в журнале событий. Вроде некоторые исполненные коды похожи на вчерашние, дяди Витины. Или нет, совпадают только базовые коды прерывания…
Что же тогда: самому на себя настучать? Или прямо застрелиться?.. Или… покончить со всеми этими высокими моралями. Пусть просыпается здоровое, животное, инстинктивное. Надо выкарабкиваться.
Раз напачкали, подотрем.
Феодосий запихнул робоуборщик в угол, превратил свою майку в тряпку. Вначале развел грязь, потом ничего получилось, если не всматриваться. Прихватил клеем и содранный линолеум.
Арестованный же крестьянин неустанно помогал дельными советами…
Следующей ночью дяде Вите опять стало жутко. Только закроешь глаза, и начинает по всему телу летать какой-то вихрь, да еще и наружу рвется. И кажется дяде Вите, только расслабится он или, предположим, чихнет, и организм его разлетится на куски, как брошенный об стену арбуз. С криком «ура» выскочит из ошметков Змей Горыныч и на форсаже улетит за горизонт. Что говорится, темницы рухнут, и свобода нас встретит с кружкою у входа. Но потом глаза дяди Вити открывались и он видел себя на койке.
Все как обычно. Со стены буравит взглядом какой-то индийский товарищ гуру, льется специально подобранный звук для сна, в углу призывно мерцает унитаз.
«Ничего интересного быть не может», — успокаивал себя дядя Витя и переворачивался на другой бок. И все-таки это случилось…
Лопнула преграда, похожая на скорлупу. Так быстро, что боль сразу разлетелась. Дядя Витя пошевелился и понял, что стал из маленького большим. То есть, он понял, что существует сразу в двух видах, маленьком и большом.
- Предыдущая
- 21/62
- Следующая
