Притчи Дмитрия Мережковского: единство философского и художественного - Кулешова Ольга Валерьевна - Страница 8

В настоящее время назревает необходимость рассмотрения эмигрантской литературы как части общего литературного и культурного процесса в России XX столетия. Возвращение на родину многочисленных, несправедливо забытых имен требует иного осмысления фактов культуры, литературы и истории. Подобный подход необходим и для рассмотрения несправедливо забытого в России философско-художественного наследия Мережковского в эмиграции. Без реставрации художественно-философской мысли писателя в эмиграции картина художественной и философской направленности культурного процесса в России в XX столетии будет неполной. Несмотря на попытки критики навязать Мережковскому многочисленные и достаточно разные лики, писатель имеет яркое и самобытное лицо. Воссоздание художественно-философской палитры Мережковского должно послужить адекватному определению роли философа и художника в культурной жизни России минувшего века.

Философский и художественный опыт Мережковского отражает общие тенденции движения мысли в эмиграции, взявшей на себя миссию сохранения русской культуры дореволюционной \44\ России. В эмиграции писатель сохраняет традиции философии и литературы рубежа веков.

Философские искания Мережковского протекают в рамках религиозного ренессанса начала века. Концепция Мережковского, невзирая на яркую индивидуальность собственных идей и построений, воплощает общие тенденции движения религиозной философской мысли русского зарубежья:

Творчество Мережковского иллюстрирует и общую для русского зарубежья тенденцию ассимиляции и нового прочтения русской классической литературы. Серьезная проработка наследия Достоевского приводит писателя к экзистенциальному пониманию человеческой свободы, особому интересу к человеческой личности как к носителю необычайных возможностей сочетания внутри себя миров горних и дольних, величайших потенций добра и зла. Типична для литературы \45\ русского зарубежья и мысль о горечи изгнанничества, о невозможности обрести утраченную родину, звучавшая на страницах произведений Мережковского.

Изучение жанровой специфики творчества Мережковского в эмиграции позволяет отметить общее для литературы русского зарубежья стремление к обогащению и расширению возможностей ранее устойчивых жанров, формальное экспериментаторство, творческий поиск синтеза различных философских концепций путем отражения их в адекватных художественных формах. Мережковский в эмиграции выступает как активный преобразователь романного жанра, путем соединения возможностей жанров биографического и философского романов создавший свой яркий и неповторимый синтез, определяемый нами как философско-биографический роман-концепция.

Наша работа представляет собой попытку восполнить пробел в отечественном литературоведении, объясняемый недостаточным вниманием последнего к творчеству Мережковского в эмиграции. Философская концепция писателя в нашей работе анализируется на базе подробного исследования его эмигрантских сочинений. Определяется значимость творческого наследия Мережковского в данный период, признающегося самодостаточным и не менее значительным, чем дореволюционное творчество писателя. Философская концепция Мережковского представлена в контексте мировой философской и литературной традиции. Впервые эмигрантское творчество \46\ Мережковского рассматривается в рамках единого комплекса идей, воплощенного в форму философско-биографического романа-концепции, что обусловлено мистическим аспектом философской концепции писателя.

Основная наша цель — осуществить многоуровневый анализ творчества Д.С. Мережковского в эмиграции, установить связи философской концепции писателя, сформулированной в данный период творчества, с особенностями жанровой специфики произведений этого периода, определить особенности поэтики и своеобразие творческой палитры Д.С. Мережковского-эмигранта.

Философская концепция Д.С. Мережковского, эволюционировавшая на протяжении всей жизни писателя, в эмиграции получила завершение и приобрела вид законченной стройной системы взглядов, обусловленных историко-культурным и философским контекстом эпохи, а также нелегкой личной судьбой писателя, окончившего свои дни вдали от родины. Переживая драму русской государственности в XX столетии, Мережковский создает свою философскую систему, ставшую оппозиционной по отношению к господствующей в это время в России философии марксизма и исторического материализма. Эта концепция, часто именуемая утопией, тем не менее стала продолжением религиозного ренессанса начала века и внесла вклад в развитие всемирной идеалистической философии, утверждающей приоритет духовных ценностей над материальными, а также предложила атеистической государственности в России глубокую религиозную основу как альтернативу развития.

Современные исследователи, как правило, характеризуют философскую концепцию писателя, \50\ опираясь на дореволюционное творчество, в то время как это лишь отправная точка, начало пути, получившего завершение в эмиграции. Статьи религиозных философов: Г.В. Флоровского, Н.А. Бердяева, В.В. Зеньковского и других — разбирают отдельные положения философии писателя, опираясь в основном на ранние труды и не учитывая поздних сочинений. Исключением стала вышеупомянутая статья Н.О. Лосского о Д.С. Мережковском в книге «История русской философии» (Париж, 1954). Но и она не дает полного представления о философской концепции писателя, так как сделана на материале его раннего творчества и рассматривает только первую трилогию, изданную в эмиграции. Остальные сочинения этого периода остаются без внимания.

Западные исследователи русской культуры освещают философскую концепцию Д.С. Мережковского более основательно. Темира Пахмусс в книге «D.S. Merezhkovsky in Exile» посвящает философии и метафизике Д.С. Мережковского отдельную главу «Metaphysics of Merezhkovsky’s and Hippius’ concepts», подробно рассматривая философские воззрения Мережковского и Гиппиус в период эмиграции. Пахмусс намечает философские и литературные параллели писателя, называет предшественников, выделяет основные мотивы философствования. Однако, характеризуя его философские взгляды, исследователь объединяет Мережковского и Гиппиус, опираясь часто не столько на анализ произведений писателя, сколько на высказывания, записи и поступки его супруги. \51\

Анализируя философские взгляды Мережковского в статье «Христианство Третьего Завета и традиции русского утопизма», Ольга Матич возводит философию Мережковского, также объединяя его с Гиппиус, к русской утопической традиции и даже к радикализму 60-х годов XIX в. Критик рассматривает философскую концепцию Мережковского сквозь призму символистского жизнетворчества, характерного для символистов начала века. Поздний Мережковский, отошедший от символизма и приближающийся в размышлениях о судьбах человечества к христианскому мистицизму, оставлен исследователем без внимания. Спорной представляется и попытка Б.Г. Розенталь в статье «Мережковский и Ницше: (К истории заимствований)» доказать использование в сочинениях эмигрантского периода идей и образов немецкого философа. Интерес к иррациональным сторонам человеческой души, понятие свободы как воли Божией и многое другое было почерпнуто Мережковским не у Ницше, а у Достоевского, на которого писатель сам неоднократно ссылался в собственных сочинениях.