Владычица снов. Книга первая - Уайли Джонатан - Страница 58

• Предыдущая
• 58/76
• Следующая

Ребекка подумала, что пройдет еще очень много времени, прежде чем она сможет назвать себя Прядущей Сновидения, но, по крайней мере, старуха подсказала ей определенную цель.

«В следующий раз запомни буквы».

Буря аплодисментов подсказала Ребекке, что представление закончилось. Актеры кланялись публике, улыбались, махали руками, оставаясь на подмостках, тогда как их помощники с кожаными кошелями в руках обходили ряды, собирая монеты благодарной публики. Эмер подпрыгивала на месте и отчаянно била в ладоши.

— Какая прелесть! — воскликнула она. — Так забавно и вместе с тем так грустно! Почти как в жизни. — Она разволновалась настолько, что чуть было не заплакала, но тут обратила внимание на Ребекку, увидела ее задумчивое лицо и, уперев руки в боки, повернулась к подруге. Заговорив пародийно напыщенным тоном, она добавила: — Разумеется, здесь отсутствуют глубина и тонкость, присущие произведениям древности, равно как и утонченное остроумие поэзии Эллерианского периода и предельная внутренняя правота, свойственная великим мистериям… но зашли они с козыря!

Ребекка поневоле улыбнулась.

— Смотрите-ка, ожила! — Эмер воскликнула это так громко, что несколько голов повернулись в их сторону. — Я видела, как она шевельнулась! Может, она и разговаривать умеет?

— Прекрати, — взволнованно прошептала Ребекка. — И так уже все на нас уставились.

— А почему бы и нет? — После представления Эмер была прямо-таки навеселе, словно отведала доброго вина. — На такие титьки, как у меня, засмотришься. Да и твои, кстати, тоже очень ничего!

— Замолчи! — Ребекка рассмеялась.

— Ну а как тебе показалось представление? — несколько отрезвев, поинтересовалась Эмер.

— Сама не знаю.

— Ночью все кошки серы? — Эмер пожала плечами.

— Я… — начала было Ребекка, но тут же замолчала, поняв, что внимание подруги уже переключилось на нечто другое: в сопровождении еще одного юноши к ним приближался Айвен.

— Привет, Эмер. Как, понравилось?

Очень, — похвалила она, глаза у нее по-прежнему сияли.

— Анни, а это Лаваль, — представил друга Айвен.

На лице Лаваля еще поблескивали капли воды, чувствовалось, что он только что смыл театральный грим; на вид он был всего на год-другой старше самой Ребекки. Улыбнувшись, он самым изысканным образом поклонился.

— Мы будем крайне польщены, милые дамы, — без запинки отчеканил Айвен, — если вы соблаговолите проследовать с нами в увеселительное заведение.

— С удовольствием, — улыбнулась Эмер.

— Нет, — отрезала Ребекка.

— Ну, пойдем же, — взмолилась Эмер. — Еще совсем рано.

— Я не могу… Мне надо…

Резко развернувшись, Ребекка бросилась прочь, полы темного плаща хлестали ее по ногам, пока она продиралась сквозь толпы ярмарочных зевак.

— Прошу прощения, — обескураженно разведя руками, извинилась перед молодыми людьми Эмер. — Я ведь говорила вам, что она самую малость простовата.

И она бросилась вдогонку за подругой. Разочарованные молодые актеры сперва было припустили следом, но затем переглянулись, пожали плечами и отправились на поиски других приключений.

А Эмер, в конце концов, догнала Ребекку и подстроилась ей в ногу. Они уже вышли за пределы ярмарки и очутились на безлюдных улицах Крайнего Поля.

— Я тебя просто не понимаю, — возмущалась Эмер. — Сперва цепляешься за меня так, словно тебя пришили, потом мчишься сломя голову потолковать с какой-то гадалкой. Потом опять затихаешь и тут же опять бросаешься в бегство!

— Это была не гадалка, — проговорила Ребекка.

— А кто же?

— Прядущая Сновидения.

— Чего-чего?

Ребекка принялась объяснять, как могла, слова хлынули безудержным потоком, и она не умолкала до самого возвращения домой. Эмер слушала, озадаченно и явно недоверчиво. Она и впрямь не знала, чему верить, а внезапное окончание столь увлекательно начавшегося вечера заставило ее ощутить одиночество и досаду.

Они вошли в замок, не обращая внимания на то, что кто-нибудь может заметить их возвращение, и, едва очутившись во внутреннем дворе, разошлись каждая своей дорогой. Прощание прошло на повышенных тонах, и они наговорили друг другу глупых и обидных слов, понимая, что каждой из них придется позднее раскаяться в сказанном.

— Единственное, чего мне хочется, — как следует выспаться, — на прощанье произнесла Ребекка, прежде чем удалиться к себе в покои.

Но заснуть ей не удалось еще долго, а когда она все-таки погрузилась в дремоту, ей не приснилось ничего, что она запомнила бы, — ничего такого, из чего можно было бы свить пряжу сновидений. Проснулась она подавленной и усталой.

Ближе к полудню Ребекка поднялась на вершину Западной башни, чувствуя себя еще более растерянной, чем раньше, и дрожа под порывами сырого северного ветра. Она видела, как на северо-восток укатывают из города ярмарочные фургоны, буйство красок и многолюдье артистов сливалось на таком расстоянии в одно почти неразличимое пятно.

Тут она услышала, что по винтовой лестнице наверх карабкается еще кто-то, и поняла, что сейчас ей составит компанию Эмер. Пара мгновений прошла в настороженном молчании.

— Мне жаль, что я все это наговорила прошлой ночью, — первой решилась Эмер.

— Я тоже раскаиваюсь, — вяло произнесла Ребекка. — Не думаю, что из моих объяснений можно было что-то понять, и уж наверняка они показались тебе очень странными. Сейчас я и сама не знаю, верю ли я в то, что произошло.

Воспоминания о событиях вечера и ночи самым милосердным образом уже начали приобретать налет некоторой нереальности, начали казаться настоящим сновидением.

— И мне жаль, что я испортила тебе вечер.

— Ай, да брось ты, пустое, — философски отозвалась Эмер, глядя вниз на удаляющийся караван ярмарки.

— А ведь замечательно было бы, наверное, вести такую жизнь, как они, — мечтательно проговорила Ребекка. — Вечно на колесах, вечно видишь что-нибудь новое.

— Само собой, замечательно, — подтвердила Эмер. — Да и как можно сравнивать хорошую сухую комнату с удобной кроватью и служанкой за дверью, с ночлегом в грязи на циновке, подложенной под тележное колесо?

Сарказм этих слов был смягчен любовью к подруге и пониманием того, что Ребекка просто втайне желает избавиться от строгих ограничений, которые накладывает на ее жизнь статус наследницы бароната.

— В жизни есть и кое-что еще, кроме комфорта, — заметила Ребекка.

— В таких условиях ты бы не протянула и недели, — фыркнула Эмер. — Половина тамошнего люда — самые настоящие бандиты, хотя должна признать, мужчины среди них попадаются интересные.

Девушки с улыбкой посмотрели друг на друга.

— Они, должно быть, приняли меня за полную дурру.

— Скорее сумасшедшую, — поправила Эмер.

— А что, тебе тоже кажется, будто я сумасшедшая? — полюбопытствовала Ребекка.

— Время от времени. Расскажи-ка мне еще раз всю эту историю с пряжей и сновидениями.

Этими словами Эмер предложила заключить мир, загладив тем самым возникшую между ними трещину.

И вот Ребекка пересказала свою историю еще раз; теперь Эмер выслушала ее внимательно и не перебивая. Все эти тайны показались ей столь же загадочными, как самой дочери барона, однако она согласилась с тем, что общие принципы в изложении Санчии (и со слов Ребекки) звучат довольно здраво. В любом случае для Ребекки было большим утешением обрести хотя бы одну внимательную слушательницу.

В конце концов, погода испортилась настолько, что дальнейшее пребывание на смотровой площадке башни стало нестерпимым, и они сошли по длинной винтовой лестнице вниз, пересекли узкий западный двор и, пройдя через склады, очутились в галерее, воспользовавшись для этого боковым входом, о котором вообще редко кто и когда вспоминал. Отсюда они отправились в покои Ребекки. Этот маршрут заставил их пройти мимо кабинета Бальдемара. Поравнявшись с этой дверью, они сразу же услышали, как барон спорит о чем-то со своим постельничим. Эмер замерла на месте, взяла Ребекку за локоток, предостерегающе поднесла палец к губам. Мысль о том, что они собираются подслушивать спор своих отцов, ужаснула Ребекку, она рванулась было прочь, но Эмер не позволила ей двинуться с места.

• Предыдущая
• 58/76
• Следующая