Космический госпиталь - Уайт Джеймс - Страница 20

• Предыдущая
• 20/37
• Следующая

Положив трубку интеркома, Конвей подумал, что многое из того, чему его обучали, вполне применимо и к самому О'Маре. Правда, им не читали курса, который позволил бы разобрать по косточкам главного психолога, но такой курс вполне можно было себе вообразить. К тому же не было лекции, где не ощущалось бы незримое присутствие О'Мары. И только теперь Конвей начал понимать, как он был близок к тому, чтобы вылететь из Госпиталя из-за истории с тельфианами.

О'Мара носил нашивки всего лишь майора Корпуса мониторов, но Конвей уже знал, что определить, где кончаются его обязанности в Госпитале, было бы весьма затруднительно. Как главный психолог он отвечал не только за душевное здоровье всего персонала, столь разнообразного по видам и типам, но и за то, чтобы между ними не возникало никаких трений.

Даже при предельной терпимости и взаимном уважении, которые проявляли в своих взаимодействиях сотрудники, бывали случаи, когда подобные трения возникали. Порой ситуации, таившие в себе такую опасность, возникали по неопытности или по недоразумению, а иногда у кого-нибудь мог проявиться ксенофобный синдром, который нарушал работоспособность или душевное равновесие или то и другое одновременно. Один из врачей-землян, например, неосознанно боявшийся пауков, не мог заставить себя проявить по отношению к пациенту-илленсанину ту объективность, которая необходима для нормального лечения. Задача О'Мары заключалась в том, чтобы обнаруживать и вовремя устранять подобные неприятности либо — если все другое не помогало — удалять потенциально опасного индивидуума, прежде чем трения перерастут в открытый конфликт. Борьба с нездоровым, ошибочным или нетерпимым отношением к иным существам была его обязанностью, и он исполнял её с таким рвением, что — Конвей сам слышал — его сравнивали с древним Торквемадой.

О'Мара не отвечал за психические отклонения у пациентов, но, поскольку порой непросто отличить, где кончается боль физическая и начинается психосоматическая, с ним часто консультировались и по этим вопросам.

Тот факт, что главный психолог отстранил Конвея от работы в палатах, мог означать либо повышение, либо наказание. Но коль скоро заведующий отделением предложил ему вернуться, значит, работа, на которую намекнул О'Мара, гораздо важнее. Поэтому Конвей был абсолютно уверен, что со стороны О'Мары осложнений не будет, — и сознавать это ему было весьма приятно. Но зато теперь его снедало любопытство.

А на следующее утро он получил приказ явиться в кабинет главного психолога…

Хотя Госпиталь располагал огромными медицинскими и техническими возможностями, что выдвинуло его на первое место среди заведений подобного рода в цивилизованной Галактике, случалось, прибывшему туда пациенту уже ничем нельзя было помочь. В данном случае пациент относился у типу СРТТ, такие в Госпитале ещё не появлялись. Он напоминал амебу и мог вытягивать конечности, органы чувств или защитные приспособления, что было нужно в зависимости от обстановки, и обладал совершенно фантастической приспособляемостью, так что трудно было представить, как он вообще может заболеть.

Больше всего удивило полное отсутствие симптомов заболевания. Не было ни столь обычных для внеземных форм особо беспокоящихся явно видимых органических нарушений, ни намека на присутствие вредных микроорганизмов.

Пациент попросту таял — тихо, без волнений и шума, словно кусок льда в теплой комнате. Перепробовали все средства, но ничто не помогало.

Диагносты и младшие врачи, следившие за больным, мало-помалу приходили к печальному выводу, что бесконечная вереница медицинских процедур, с унылым однообразием проводимых в Двенадцатом секторе Госпиталя, вскоре будет не нужна.

— Полагаю, лучше начать с самого начала, — сказал доктор Конвей, стараясь не смотреть на радужные, не совсем атрофировавшиеся крылья своего нового ассистента. — Начнем с Приемного покоя.

И они направились к Приемному покою. Конвей ждал, как ассистент отреагирует на его слова. Он предпочел идти шага на два впереди своего спутника — не из невежливости, а потому что боялся, приблизившись, нанести ассистенту тяжелые физические увечья.

Ассистент относился к типу ГЛНО. Он был шестиногим панцирным, похожим на насекомое, обитателем планеты Цинрусс. Сила тяжести на его родной планете была в двенадцать раз меньше земной. Поэтому насекомые там достигли таких размеров и стали господствующей формой жизни. На ассистенте было два антигравитационных пояса — без них его давно бы раздавило.

Возможно, ему хватило бы и одного, но Конвей не мог осуждать его за желание подстраховаться. Ассистент был тонким, неловким и на удивление хрупким. Звали его доктор Приликла.

Конвей знал, что Приликла не новичок в медицине — у него был опыт работы и на своей планете, и в галактических госпиталях, но масштабы Главного госпиталя, естественно, подавляли его. В обязанности Конвея входило не только руководить Приликлой, но и заботиться о нем, а затем, когда срок работы Конвея в детском отделении истечет, передать его Приликле. Очевидно, директор Госпиталя решил, что существа, выросшие в условиях низкого давления, обладают повышенной чувствительностью и тонкостью ощущений, а потому лучше других способны опекать инопланетных детенышей.

«И это справедливо, — подумал Конвей, метнувшись в сторону, чтобы прикрыть собой Приликлу от протопавшего по коридору на шести слоновьих ногах практиканта-тралтана. — Сможет ли Приликла вообще сотрудничать со своими массивными и неуклюжими коллегами?»

— Конечно, вы понимаете, — сказал Конвей, подводя Приликлу к Контрольному центру Приемного покоя, — что порой доставка больного в Госпиталь чрезвычайно сложна. С маленькими пациентами все просто, но вот с тралтанами или сорокафутовыми АУГЛами с Чалдерскола… — Конвей прервал себя на полуслове и заключил: — Вот мы и пришли.

Сквозь широкую прозрачную стену секции виднелись три контрольных пульта. За одним из них сидел похожий на красного медвежонка нидианец.

Индикаторы на пульте показывали, что он установил контакт с приближающимся к Госпиталю кораблем.

— Послушайте… — начал Конвей.

— Пожалуйста, сообщите, кто вы, — произнес нидианец на своем быстром, лающем языке, который, пройдя сквозь транслятор Конвея, превратился в английский. Приликла услышал эту же фразу на гладком, лишенном эмоций цинруссианском языке. — Кто вы? Пациент, гость или сотрудник? Ваша физиологическая принадлежность?

— Гость, — последовал ответ с корабля. — Человек.

После небольшой паузы дежурный, подмигнув стоявшим за прозрачной стеной Конвею и Приликле, произнес:

— Будьте любезны сообщить вашу физиологическую характеристику. Все разумные существа называют себя людьми, а нелюдьми считают остальных. Так что ваша информация лишена смысла…

Конвей почти не слышал дальнейшего разговора, пытаясь представить, как может выглядеть СРТТ — существо с такой физиологической характеристикой. Двойное Т означало, что его форма и физиологические данные могут изменяться, Р — что оно способно выдерживать высокие температуры и давление, а уж С… Не находись это существо вблизи Госпиталя, Конвей никогда бы не поверил, что оно вообще может существовать.

К тому же гость оказался важной персоной — рангом не ниже диагноста.

Дежурный поспешно передавал сообщения о его прилете медицинскому персоналу Госпиталя, и Конвею захотелось поглядеть на это в высшей степени необычное существо, однако его остановила мысль, что, подглядывая, он тем самым подает плохой пример Приликле. К тому же Конвей ещё недостаточно знал своего ассистента: а если он принадлежит к тем особенно чувствительным существам, которые считают, что, глазея на них ради любопытства, им наносят тяжкое оскорбление?

— Если это не станет помехой для более важных дел, — послышался из аппарата ровный голос Приликлы, — я бы хотел посмотреть на нового гостя.

• Предыдущая
• 20/37
• Следующая