Речной дьявол - Уайтсайд Диана - Страница 3

• Предыдущая
• 3/68
• Следующая

Когда к Розалинде подошел ее отец, Корнелиус Скайлер, она с облегчением улыбнулась ему и аккуратно поставила вазу на ближайший столик, в то время как Дэвид поднялся на ноги и принялся стряхивать с сюртука мраморную крошку.

– Добрый вечер всем, – спокойно поздоровался Хэл Линдсей, вытирая клинок носовым платком.

Голос капитана Линдсея снова загремел в тишине подобно колоколу правосудия, сзывающего народ на публичную казнь:

– Мистер Леннокс, потрудитесь объяснить, почему вы подняли оружие на моего сына в доме моей дочери?!

Леннокс заскрежетал зубами.

– Это не совсем так, сэр, – резко ответил он, обводя глазами присутствующих. – Мы просто решили поразмяться. Прошу простить, что доставили вам беспокойство.

Услышав столь лицемерную ложь, капитан Линдсей недоверчиво поднял брови.

– Полагаю, вам следует извиниться перед моим сыном, – холодно заметил он.

На этот раз Леннокс не посмел возражать и с трудом выдавил:

– Примите мои извинения, Линдсей; я глубоко сожалею, если ненамеренно задел вашу честь или честь вашей семьи. Признаю также, что мои слова и поведение недопустимы и непочтительны по отношению к хозяину и хозяйке дома.

Такая речь, полная раскаяния и смирения, позволила дамам на лестнице расслабиться, но Розалинда скорее поверила бы игроку с неудачным сочетанием двойки и тройки на руках, чем Ленноксу.

Хэл Линдсей кивнул:

– Извинения приняты. А ты, Джульетта, прими мои извинения за то, что мы расстроили тебя. – Он сдержанно поклонился сестре.

– Какой же ты дуралей! – Джульетта быстро сбежала вниз и принялась обследовать раненую руку брата. – Помню, я советовала тебе жить веселее, но на этот раз ты явно переборщил!

Объяснение, позволившее всем участникам инцидента сохранить лицо, вызвало у остальных дам улыбки, и атмосфера заметно разрядилась. Едва ли сейчас было уместно требовать от Леннокса извинений по поводу оскорбления младшей сестры Хэла Линдсея, но Розалинда невольно задумалась, что будет, когда Линдсей и Леннокс снова встретятся.

Минутой позже, обведя собравшихся горящим взглядом, Леннокс ушел, и Порция тут же потащила за собой упирающегося дядюшку, чтобы положить припарку на его начавший синеть глаз. Тем временем капитан Линдсей галантно повел жену в бальный зал.

Что до Розалинды, то она отказала себе в удовольствии проводить взглядом Хэла Линдсея; слишком хорош он был для спокойствия ее ума.

Канзас-Сити, апрель 1872 года

Хэл Линдсей правил «Красоткой чероки» с легкостью, являвшейся следствием долгого знакомства. Одна его рука лежала на штурвале, в зубах торчала соломинка, и он лениво поглядывал в окно слева от себя, сверяясь с береговыми знаками. В результате качки флотский «кольт» в кобуре на его плече слегка переместился, но длинный арканзасский нож за спиной оставался неподвижным.

Многонедельное плавание вверх по реке от Сент-Луиса заканчивалось, и теперь Хэл был почти дома. Сегодня он покажет свой любимый Канзас-Сити младшей сестре, Виоле, и ее молодому мужу, а завтра они все вместе отправятся на «Красотке» в Монтану.

Теперь, когда Хэл помирился со своим старинным другом детства, лишь несколько туч омрачали его горизонт. Так, если бы вдруг исчезли железные дороги, он бы определенно почувствовал себя счастливее.

Хэл внимательно вглядывался в железнодорожный мост впереди, стараясь определить, не поджидают ли его неприятные сюрпризы. Никогда не знаешь, что скрывается за этим нагромождением камней – плавень, наносы, обломки или неожиданные водовороты. Похоже, владельцы железных дорог нарочно строили мосты для своих железных чудовищ так, чтобы портить водные магистрали.

Через некоторое время Хэл приступил к проверке скорости течения в поисках неожиданных бурунов или воронок на подходе к пристани. Миссури здесь текла в два раза быстрее, чем Миссисипи в районе Нового Орлеана, и почти вдвое превышала скорость марш-броска Шермана по Джорджии, весьма напоминая стремительное падение воды, низвергающейся в бездну. Время весеннего половодья уже прошло, но речной поток все еще несся, не зная удержу.

В последний раз оглядев мост Ганнибала и не обнаружив признаков опасности, Хэл повернул «Красотку чероки» к речному причалу, как вдруг из-за моста на огромной скорости вылетело дерево. Он быстро подал сигнал в машинное отделение уменьшить ход на одну четверть, а затем всем весом налег на рулевое колесо «Красотки».

Убийственный снаряд несся вперед, целясь прямо в судно и грозя, разорвав обшивку «Красотки», отправить ее прямиком на дно.

Хэлу следовало прикрыться плавучей пристанью, пока дерево не разнесло судно в щепки, а потом мгновенно вывернуть в сторону от причала, чтобы не протаранить его, однако необычная для апреля высокая вода и быстрое течение превращали выполнение этих маневров в горячечный бред пьяного, мечтающего о славе.

Послушная скаковая лошадь, которой, в сущности, и была «Красотка», немедленно отреагировала на команду и начала выполнять поворот, устремляясь под спасительное прикрытие причала. Ответ Нортона из машинного отделения пришел с неистовой пляской колокола, и тут же из высоких труб с ревом взметнулись клубы дыма.

Пассажиры с трудом удерживали равновесие на накренившейся палубе; послышались крики. В клетках позади капитанского мостика сердито раскудахтались куры, а с главной палубы подали недовольный голос две дойные коровы. Помощник капитана О'Брайен, разразившись нецензурной бранью, приказал команде вооружиться шестами и баграми, чтобы отвести от «Красотки» беду.

Бурлящий коричневый водоворот стремительно нес дерево, кидая его из стороны в сторону, взбивая воду в грязный пенный бульон, потом внезапно корни, вырванные вместе с землей, исчезли из виду, погрузившись в пучину, словно дерево вознамерилось укорениться на дне реки.

Затаив дыхание, Хэл замер в ожидании.

Подхваченное быстрым течением, дерево закружилось как волчок и снова ринулось на «Красотку».

Выругавшись, Хэл дал новую команду, и Нортон в машинном отделении отреагировал на этот раз еще быстрее. Из труб повалил густой черный дым, даже рубку обдавая смрадом. Хэл невольно порадовался, что борется с капризами Миссури вместе с Черным Джеком Нортоном, а не каким-то другим механиком из тех, что ходили по рекам западнее Миссисипи.

Выполняя крутой поворот, он молил только об одном – чтобы «Красотка» была чуточку менее расторопной и не врезалась носом в причал.

В это время притопленное дерево промчалось мимо пристани; течение по-прежнему несло его прямо на судно. Торчащие в стороны сучья грозили смертью, как штыковая атака.

Тяжелый топот ног на главной палубе дал знать, что по правому борту собрались матросы О'Брайена. Разбираемые любопытством пассажиры, уподобляясь стаду баранов, которым недостает ума бежать от опасности, бросились за ними.

Первый гибельный сук, приблизившийся к «Красотке», благополучно отвели багром, и постепенно багры и шесты отбили все атаки. Когда земляной ком, обвитый корнями, прошел в ярде от гребного колеса судна, пассажиры захлопали в ладоши, но тут на носу пронзительно завизжала женщина.

Хэл изо всех сил налег на штурвал, разворачивая «Красотку» в сторону реки, и просигналил в машинное отделение. Ответ Нортона прозвенел мгновенно: старый черт, вероятно, не мог дождаться этой команды.

Вода под гребным колесом парохода кипела в неистовстве, нос скользнул по илистому дну, и, содрогнувшись всем корпусом, судно вошло в глубокую воду. Матросы разразились ликованием, а О'Брайен снова обругал их, хотя и не так яростно, как раньше, и отослал готовиться к швартовке.

Хэл выправил штурвал и отдал команду «малый вперед», а пять минут спустя «Красотка чероки» благополучно замерла у причала. Матросы спустили трап, и пассажиры заторопились на берег, в то время как на главной палубе чернокожие матросы приступили к разгрузке судна, сопровождая свой труд ритмичной мелодией, в которой солировал Хезекая. Они явно рассчитывали подзаработать на пении и рекламе «Красотки».

• Предыдущая
• 3/68
• Следующая