Смерть Ильи Ильича - Угаров Михаил Юрьевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/12
• Следующая

ОБЛОМОВ. Я в домике.

АРКАДИЙ. Простите великодушно! У меня с языка слетело, сам не понимаю – как!..

Молчание в ответ.

Я прошу прощения! И впредь вам обещаю! Я за собой следить стану! Илья Ильич!

Молчание в ответ.

(В отчаянье, сам себе.) Мальчишка, дурак! Не подумавши не говори! Илья Ильич! Позвольте еще хоть минутку разговора с вами! (Стучит по столу.) Илья Ильич!

ОБЛОМОВ. Кто там?

АРКАДИЙ. Аркадий Михайлович. Доктор медицины.

ОБЛОМОВ. Чего надо?

АРКАДИЙ. Поговорить.

Молчание в ответ.

(Стучит по столу.) Тук-тук-тук!

ОБЛОМОВ. Кто там?

АРКАДИЙ. Гости.

ОБЛОМОВ. Принимать не велело. Еще петухи не пели. С первыми петухами – милости просим.

АРКАДИЙ (набрав в грудь воздуха). Ку-ка-реку!

ОБЛОМОВ. Кто там? Еще собаки не лаяли.

АРКАДИЙ. Гав-гав!

Пауза.

Край скатерти отлетел вверх, появилось лицо Обломова.

ОБЛОМОВ (в восхищении). Вы – сумасшедший!

АРКАДИЙ (вспыхнув). Прощайте!

Круто развернулся на каблуках и пошел в выходу.

ОБЛОМОВ. Обиделись?!

Обломов проворно выскакивает из-под стола и, подняв ладони над головой (домик!) бежит за Аркадием.

ОБЛОМОВ. Захар! Захар! Чаю неси, у нас гости!

АРКАДИЙ. Не надо мне вашего чаю! Мне ничего не надо! И лечить я вас не стану!

ОБЛОМОВ. Как не станете? Ведь вы Гиппократу обещались, факультетская клятва… (Кричит.) Да ведь я умру!

Аркадий молчит.

АРКАДИЙ (с интересом). Так вы боитесь умереть? Разве вы так больны?

ОБЛОМОВ. Я очень болен.

АРКАДИЙ. И что же у вас болит?

ОБЛОМОВ. Желудок почти не варит. Под ложечкой тяжесть. Изжога замучила. Ноги отекают. Ячмени пошли. То на левом глазу, то на правом. В сердце отверделость. Дыханье тяжело. А то вдруг ни с того ни с сего, начнет коробить и трясти. Вчера вот губа вдруг раздулась… Муха, наверное, укусила. По ночам кашель. Особенно когда поужинаю. А иногда заспишься, вдруг точно ударит кто-нибудь по голове, или душить начнет. А то не могу проснуться, – разве когда не станет уже мочи спать. Глаза заплывают слезами, и лицо бывает измято. Или належишь себе красное пятно на щеке. И говорю со сна не своим голосом.

Аркадий считает пульс у Обломова.

(Указывая на грудь, с тревогой.) В груди что-то лишнее, даже дышать тяжело… Что-то шевелится и толкает… Слева горячо, а справа холодно. Здесь мягко, а тут твердо… И в левом боку – будто колышек… Карл Иванович велел ехать на кислые воды. В Киссенген или Эмс. Лечиться виноградом в Тироле. И морской воздух, – сесть на пароход и – в Америку!

АРКАДИЙ (сдерживая смех) . В Америку?

ОБЛОМОВ. Кто же ездит в Америку! Только англичане! Так уж те так Господом Богом устроены, негде им жить-то у себя. А у нас кто поедет? Разве отчаянный какой-нибудь, кому жизнь нипочем.

АРКАДИЙ (закончил считать пульс). Пульс хороший, мерный.

ОБЛОМОВ. Карл Иванович говорил – отолщение сердца. С расширением левого желудочка оного.

АРКАДИЙ. Hypertrophia cordis cum dilatatione ejus ventriculi sinistri?

ОБЛОМОВ. Вы, говорит, умрете ударом. Если будете все лежать на диване.

АРКАДИЙ. А вы – лежите?

ОБЛОМОВ. А куда мне ходить?

АРКАДИЙ. Просто по улице.

ОБЛОМОВ. Боязно.

АРКАДИЙ. Скажите, а не было ли у вас в детстве испуга?

ОБЛОМОВ. Как же! Несколько случаев. (Охотно.) Однажды очень устрашился. Когда у часов гиря до полу дошла. Насилу в себя пришел.

АРКАДИЙ. Что ж тут страшного?

ОБЛОМОВ. Как же! Конец времени.

АРКАДИЙ. Чем лечились?

ОБЛОМОВ. Блинки с ежевикой помогли. Еще был случай. Дворовая девка в предбаннике сарафан вытряхивала. И вдруг увидал я, что у нее – нету… Ну… Того самого. Петушка.

АРКАДИЙ. А мы в детстве называли – волчок.

ОБЛОМОВ (залился смехом). Волчок? Почему же волчок, разве он кусается?

АРКАДИЙ (страшно смутился, покраснел). Ну, в том смысле, что он – сам по себе… (Докторским голосом.) Значит, это вас испугало?

ОБЛОМОВ. Даже вздрогнул. Язык прикусил.

АРКАДИЙ. Как лечили?

ОБЛОМОВ. Мой товарищ детских игр Штольц Андрей Иванович говорил, как это лечится. Да я ни разу не пробовал.

АРКАДИЙ. Что ж вы молчали? Значит, у вас не было женщин? Вы не живете половою жизнью?

ОБЛОМОВ. Не живу. В Обломовке только Анютка была. Прасковья тоже. Лида-маленькая и Наталья-котелок. А еще Антонина – Не жди меня. Только, чур, это не считается!

АРКАДИЙ. Постойте, зачем вы меня путаете? Одна картина, когда без женщин, воздержание и все такое прочее, а другая – с ними. Мужчина не может…

ОБЛОМОВ (поспешно). Я не мужчина!

АРКАДИЙ. То есть, как это?

ОБЛОМОВ. Я – Обломов.

АРКАДИЙ. Да, но…

ОБЛОМОВ. Обломов больше мужчины!

АРКАДИЙ. Позвольте!..

ОБЛОМОВ. Мужчин половина, и женщин ровно столько же. Как же я могу сказать, что я мужчина? Ведь это сразу сделаться половинкою вместо целого! Эдак вы меня на части разделите!

АРКАДИЙ. Да ведь это только слово! Не режу же я вас ножом на половинки!

ОБЛОМОВ. Режете! Вот и Карл Иванович советовал… Любовь, говорит, в мужчине горячит желчь, мягчит подбрюшенье… Но я бегу опасностей и остерегаюсь зла. Я, видите ли, робок…

АРКАДИЙ. В чем же вы видите опасность? В чем зло?

ОБЛОМОВ. Женщины!

Молчание.

АРКАДИЙ (решительно). Вот что, Илья Ильич! Вы опасно больны! Но лечить я вас не стану.

ОБЛОМОВ. Как же не лечить-то? Ведь я умру!

АРКАДИЙ. Нет-нет, лечить я вас ни за что не стану! Я сделаю лишь одно. Я вам болезнь вашу – назову!

ОБЛОМОВ. Так назовите теперь!

АРКАДИЙ. Экий вы быстрый! Я вам не лекарь, – чуть что кровь отворять и морфием прыскать. Я доктор медицины. Хотите, докторский паспорт покажу? Наука нынче шагнула так, что дух захватывает. Дело тонкое, торопливости не терпит. Конечно, я назову вам вашу болезнь, но не сразу. Тут необходимо применить новейшие методы душевного анализа…

ОБЛОМОВ. А что мне с того, что вы назовете? Разве от названия приливы в голове кончаются?

АРКАДИЙ. Назвать болезнь полным её именем необходимо – и для вас и для меня. Мне – дело профессиональной чести.

ОБЛОМОВ. А мне? Отверделость на сердце пройдет?

АРКАДИЙ. Новейшие методы учат бороться с неизвестностью. Ведь это она вас мучит, а не приливы и отверделости? Наука показывает, – как только больной узнает название своей болезни, – у него тот час же все как рукой снимает!

ОБЛОМОВ. Что же это за лечение? Одним только словом, что ли?

АРКАДИЙ (с презрением). Не клистирной же трубкой!

ОБЛОМОВ (колеблясь) . А у вас молоточек есть? А трубочка? У докторов бывает.

АРКАДИЙ. И трубочка, и молоточек.

ОБЛОМОВ. А постучать дадите?

АРКАДИЙ. И послушать дам.

ОБЛОМОВ (торопливо, откидывая угол скатерти) . Заходите ко мне! Гостем будете!

Аркадий залезает под стол.

Угол скатерти за ним опускается.

• Предыдущая
• 2/12
• Следующая