Голубая кровь - Угрюмов Олег - Страница 27

• Предыдущая
• 27/101
• Следующая

Варвары отступили.

И Аддон Кайнен уже спускался во двор, хрипя что-то сорванным во время боя голосом. Раненый его собеседник озабоченно разглядывал поврежденную руку. Его тонкая сухая кисть пострадала не слишком сильно, но он был лучником высочайшего класса и берег руки, как никто другой. Теперь он вертел ее перед глазами, пытаясь разобрать под запекшейся кровавой коркой, насколько это серьезно.

Его жена бежала навстречу, торопясь помочь мужу. И Либина тоже вышла из-под навеса быстрым шагом, бережно прижимая к груди большой ковш, полный прохладной воды. Она улыбалась мужу, сыну, и Руфу, и всем остальным.

Откуда он взялся – этот растрепанный, ошалевший от боли мехолн?

Его левая рука была изуродована ударом топора и висела только на полоске кожи. Взгляд блуждал. Побелевшее лицо выражало только растерянность – ни ненависти, ни ярости, ни того особого неистовства, в которое впадают иные воины на поле боя.

Только растерянность. И еще муку, что было вполне понятно с его-то раной..

Он крепко сжимал в здоровой руке, пожалуй даже не руке, а ручище – подумала У на, – тяжелый дротик с затупившимся наконечником. Никто не успел ничего толком сообразить, когда мехолн все с тем же растерянным, чуть ли даже не виноватым, выражением лица изо всех оставшихся сил ткнул свой дротик куда-то под ковш, который несла Либина.

Аддон закричал, как зверь, падающий в яму с кольями. Его крик ввинчивался в мозги окружающих, заставляя их понять, что случилось нечто непоправимое, такое, отчего изменится вся грядущая жизнь.

Килиан рванулся к матери, расталкивая своих бойцов, размахивая руками. С другой стороны к Либине, оседающей на нагретые солнцем плиты, бежала еще не до конца осознавшая весь ужас случившегося Уна. И огромным прыжком, на какой способен только панон-тераваль, слетел с самого верха, с крепостной стены, Руф Кайнен, приземлившись на согнутые ноги за спиной убийцы. Его блестящий раллоден коротко свистнул в воздухе и глухо и влажно чавкнул, встретив на пути преграду человеческой плоти и шкур.

Мехолн рухнул у ног раненой женщины.

А она сползла по стене маленького зданьица, в котором в мирные дни управитель Микхи что-то записывал в бесконечных своих табличках, и села, вытянув ноги. Вода расплескалась и стекала на ее одежду и на светлые плиты двора красновато-розовым потоком, и его цвет становился все интенсивнее и гуще. Дротик мехолна нелепым и страшным отростком торчал из-под ковша, который она по-прежнему прижимала к груди.

– Мама! – взвыл Килиан. – Мама!

– Мне не больно, не больно, – торопливо заговорила Либина.

В ее широко раскрытых глазах плескалась такая же невыносимая мука, как и у варвара. Она видела его глаза. Она почти ощутила, как ему было больно и страшно. И она совершенно не понимала, за что он ударил ее.

Аддон Кайнен опустился на колени возле жены, Его руки тряслись, большое тело ходило ходуном, челюсть прыгала, и он никак не мог собраться, чтобы что-то сказать или сделать. Он слишком хорошо понимал, что этот неостановимый темный уже поток – это приговор его жене, его маленькой Либине. Это ее скорый конец. И нужно благодарить Ягму, что скорый. Потому что долго терпеть такую боль невыносимо. А человек может все, даже невозможное, и это особенно страшно.

Подбежал к раненой женщине и прорицатель Каббад. Остановился в немом ужасе, не в силах понять, как могло случиться, .что в защищенной крепости, полной здоровых и сильных воинов, оказался враг. Как вообще это могло случиться?!

– Любимый, – прошептала Либина и попыталась погладить Аддона по руке. Это движение причинило ей невероятную боль. Она выронила ковш, и он, звеня, покатился в сторону, а остатки воды смешались с кровью, залив ее одежду. Теперь мокрая ткань облепила тело женщины, и Каббад с отвращением и страхом поймал себя на том, что думает о том, какие же у нее красивые и стройные ноги. Теперь рана Либины была видна. Кайнен поднял глаза на прорицателя:

– Может хоть что-то?..

Тот скорбно покачал головой.

/Если потянуть дротик, то она тут же умрет. И это будет очень больно. Если оставить оружие в ране, она умрет через несколько текселей. И это будет очень больно… Ягма! Я всегда говорил, что ты неимоверно жесток…/

Либина была почти счастлива – все ее родные и близкие остались живы и даже не ранены. Она волновалась только, что теперь может и не узнать, как у них будут дальше обстоять дела, но надеялась, что из царства Ягмы можно найти какой-то черный ход, чтобы хотя бы иногда навещать своих. Она слабо улыбнулась мужу, затем сыну.

Уна рыдала, уткнувшись ей в плечо.

Уна!

Она должна успеть это сделать, она должна сказать девочке… Сама сказать…

Либина сделала слабое движение рукой, словно отгоняла окружающих. Они поняли ее и безропотно выполнили волю умирающей. Только Аддона жена придержала за пальцы, и он стоял около нее на коленях и перебирал влажные длинные пряди, отбрасывая их с любимого лица.

– Девочка моя, – прошелестела Либина, удивляясь про себя, как она прежде не замечала, что говорить – это изнурительный, тяжкий труд. Слова ворочались во рту, как камни, и впивались раскаленными шипами в язык, нёбо и глотку. – Девочка…

Уна целовала холодные пальцы матери и приговаривала:

– Все будет хорошо, родная моя. Самая моя родная на свете. Все хорошо… будет… Потерпи немного.

– У Аддона была сестра, которую любил царь Баадер, – тихо и внятно сказала Либина.

Кайнен вздрогнул, понимая, что даже на краю смерти его возлюбленная берет на свои плечи самую тяжкую ношу, самое сложное дело, избавляя его от необходимости объяснять все Уне потом. Он видел, как ей тяжело, и потому стал тихонько мурлыкать себе под нос песенку.

Килиан наблюдал за происходящим, опустившись на корточки.

/Он, верно, сошел с ума. Поет в такое мгновение. Что это за песенка? Смутно-смутно знакомая, но я ее не знаю. Или знаю? Мама, что же ты прогнала меня в самый страшный час? Мне плохо, мне… Ты так нужна мне, что же ты меня прогнала? Неужели Уну ты любишь больше? Какие глупости лезут в голову, будто муравьи ползут по стволу дерева. Муравьи… при чем тут муравьи… Мама! Мама! Не умирай, пожалуйста!/ Девушка же, недоумевая, смотрела на мать. При чем тут Баадер, при чем тут давно умершая сестра отца? Ребенок – Руф? Но при чем сейчас Руф?

• Предыдущая
• 27/101
• Следующая