Змеи, драконы и родственники - Угрюмов Олег - Страница 60

• Предыдущая
• 60/74
• Следующая

– Что-то мне коворьитъ, что ты ест допрый фрау! И ты покасыфайт нам прафильный дороха до кутор Белохатки! Гут?!

Сиязбовна отрицательно покачала головой:

– Не-е-е, родимый, не гут. В этом деле я тебе не помощник! У меня своих дел полно, щас покушаю, и, как говорится, до скорого! Ау-фидер-дзень!

Она прикончила последнюю сосиску на общем блюде и машинально потянулась за ближайшими.

Вальтер не растерялся и ловко притянул свою тарелку к себе.

Доблестный барон помрачнел и насупился:

– Тебья трутно понимайт!

Пульхерия не дала ему договорить:

– А чего тута понимать? Нет – значит, нет! Не знаю я никаких Белохатков и знать не хочу. Проблемы индейцев, как говорят знающие люди, не волнуют шерифа.

Дитрих почесал в затылке и искренне огорчился развитию событий. Он с тоской осознал, что содержимое его тарелки перешло к новому владельцу, а точнее – владелице:

– Это очен пльохо! Так не есть прафильно! – И совершил героическую попытку выдрать из шести ручек Сиязбовны свою закуску. – Токта ты не кушайт мой сосисен, ферштейн?!

Змеебабушка с добычей расставаться не желала. Она застучала по полу хвостом и зашипела:

– Ишь чего надумал – у пожилого человека, можно сказать, последнюю крошку хлеба отбираешь! Ирод окаянный, и как тебе не стыдно! Морда твоя наглая! Чему тебя родители только в детстве учили! – И все это с напором, с огоньком и восклицательными интонациями.

Дитриху стало не по себе, он отпустил тарелку и покраснел, сознавая свою вину. А Пульхерия тем временем ловко ретировалась к выходу, унося с собой кружку с пивом Ганса и тарелку с сосисками Морунгена. Это победоносное отступление сопровождалось комментариями:

– Повырастают, понимаешь, черт знает в кого, а потом от них добрым людям просто проходу нет! Куда смотрит отдел пропаганды и общество «Спасения на водах»?

Морунген обвел экипаж изумленным взглядом. Пожал плечами. Вальтер подумал было, что командир заслужил то, что получил, но ведь он действовал из самых лучших побуждений.

– Не переживайте, герр майор, – утешил Треттау своего грустного командира. – Этих русских фрау никогда не поймешь.

Генрих наконец расслабился и снова уютно умостился за столом:

– Угу, лучше держаться от них подальше.

Дитрих тяжело вздохнул и, уставившись на пустое блюдо в центре стола, подвел итог своим наблюдениям:

– Да… Как говорится, старость не радость.

Ганс тоже счел своим долгом подбодрить барона:

– Не принимайте близко к сердцу, гepp майор. Мой дедушка говаривал: есть два способа справиться с женщиной, но никто их не знает. Давайте лучше еще что-нибудь закажем!

В маленьком домике, расположенном в живописном пригороде Дарта, ведьма Свахерея собирала свою внучатую племянницу на первый в ее жизни прибацуйчик.

Скажем сразу: что там Наташа Ростова с ее предпраздничными треволнениями и ее первым балом, вместе взятыми? Толстой обратился к сей скудной теме лишь потому, что не имел возможности наблюдать, как собираются не на бал, а на прибацуйчик. Вот бы где разгуляться великому русскому классику. Но ему не повезло – он не успел на пароход этой истории и так и остался за бортом, не узнав, как отправляют любимых чад настоящие мастера своего дела.

Торжественная и сосредоточенная Свахерея расположилась в кресле под фикусом, держа в руках толстенную амбарную книгу с заклинаниями.

– Ты должна быть самой красивой и эффектной изо всех этих кикимор. Ну, что до красоты – то Душара тебя не обидел, тут ничего делать не надо. А вот что касается того, как ты будешь одета и в чем приедешь на прибацуйчик – об этом стоит как следует подумать. Дамочки при нашем дворе соберутся сплошь состоятельные и знатные, и не утереть им нос просто неприлично.

Галя, читавшая в детстве сказку про Золушку, чувствовала, что голова у нее идет кругом. Но, будучи женщиной самостоятельной и твердых правил, она напомнила бабуле:

– Не больно-то мне нужен ваш король. Я на сам… прибацуйчик хочу попасть, а стоять в длинной очереди невест – это, тетенька, увольте. Это же срам один – за мужиком бегать, задравши хвост. Да еще не он решать будет, а эта ваша Гедвига. Тьфу! Даже думать противно.

– Привыкла, что за тобой ухаживают? – лукаво осведомилась Свахерея.

– Не без того, – солидно отвечала Галя. – Я это дело люблю. Конечно, чтобы без всяких глупостев и вольностев – а с уважением. Я – девушка приличная, себя блюла. Мне мужу после не стыдно будет в глаза посмотреть.

– Розанчик ты мой! – умилилась ведьма. – Вся в нас с сестренкой. Мы точно такие же в молодости были. Гордые… Так, гордая моя, неси-ка ты с огорода тыковку побольше: карету станем колдовать.

– Ой! – по-детски всплеснула руками Галя.

Все остальные мысли разом вылетели из ее хорошенькой головки. Какой король? Какие смотрины? Главное – ей сделают настоящую карету, как у принцессы.

Она притащила в дом увесистую тыквищу и замерла в ожидании.

– Нет, – скривилась бабуля. – Чтой-то не то. Нам нужно всех потрясти, а кареты – это явление привычное. У кого – с позолотой, у кого – в эмали и вензельках, у кого – вообще не поймешь в чем. Здесь мы оригинальностью никого не потрясем: у меня воображения не хватит. А в этом справочнике вообще предлагают только типовые проекты – золотая подножка и форейтор на запятках. Нет! Не бывать такому, чтобы моя племянница явилась на прибацуйчик в сопровождении какого-то старомодного форейтора. А что это у тебя в уголке стоит?

– Бочонок с селедкой, – ответила ошарашенная резкой сменой темы внучатая племянница.

– То, что доктор прописал! – восхитилась ведьма. – Йа!

– Какой доктор? – всполошилась Галя.

– Мублап, наверное. Это чародей Хухлязимус, когда чем-то доволен, говорит: это то, что доктор прописал.

– Я такую карету как-то видела: огромную, с такими рогами длиннющими – их можно будет сделать золотыми, убрать лентами и цветочными гирляндами, – с хрустальными окнами, и двери самодвижущиеся.

– Это как?

– Сами открываются. Без лакея.

– Чудеса!

– На том стоим, – скромно сказала ведьма.

Затем она сосредоточилась, зашевелила губами, сделала пару замысловатых жестов, в одном из которых привиделось Гале нечто неприличное, о чем она с трудом умолчала.

Бочка с селедкой стала подпрыгивать и кружиться по комнате, подгоняемая незримой силой, затем затуманилась стыдливо, окуталась розовым дымком и… исчезла.

– Ой, – разочарованно сказала Галя.

– Что ж «ой»? – изумилась Свахерея. – Все в лучшем виде.

– А где же карета?

– Во дворе, как же бы она в доме-то уместилась?

– Бабуля!

– Целуй вот сюда, – подставила бабуля румяную щеку. – То ли еще будет, красавица моя. Сейчас мы тебе слуг наворожим. Пойдем-ка к ручью. Полуфабрикат ловить будем.

На прибацуйчик Галя ехала настоящей королевой.

Ее платье заслуживает отдельного описания, но мы ограничимся только одним комментарием: Пьер Карден, Соня Рикель и взыскательный Балансиага просто лопнули бы от зависти, глядя на это чудо портновского искусства.

Туфельки на ее ногах были оторочены мехом и расшиты золотом и жемчужинками.

Роскошная смоляная коса была уложена самым причудливым образом и украшена самозитными и яшкуфонными заколочками, и это было роскошнее любой королевской короны. Потому что корону может заказать ювелиру всякий, у кого достаточно денег, золота и камней, а такие волосы случаются раз в сто лет.

Пышная грудь соблазнительно выглядывала из пены розовых кружев, а высокая шея была украшена восхитительным ожерельем.

Галя изящно ступала маленькими ножками, и – о чудо! – ей не мешали многослойные пышные юбки, сотканные будто из лунного света.

– Что значит порода! – восхитилась Свахерея. – Королева! Вся в нас с бабкой!

• Предыдущая
• 60/74
• Следующая