Арканум - Уилер Томас - Страница 41

• Предыдущая
• 41/58
• Следующая

Когда Гудини протискивался в сторону кухни, из-за портьеры за ним, удовлетворенно кивая, наблюдал Дариан.

Мрачные, похожие на туннели коридоры третьего этажа с двенадцатиметровыми потолками, казалось, вели в бесконечность. С портретов в золоченых рамах на незваных гостей злобно смотрели предки Демаркуса.

– Так мы и за ночь на управимся, – прошептала Мари, осторожно закрывая дверь очередной комнаты.

– Сейчас.

Лавкрафт опустился на колени и расстегнул ранец. Порылся в нем и извлек... высохшую серо-коричневую человеческую кисть левой руки. С длинными, обломанными по краям ногтями, окаменевшими пальцами и выглядывающими снизу хрупкими, как хворостинки, сухожилиями.

– Амулет «Кисть повешенного», – произнес он со значением. – Отрублена в пятнадцатом веке топором или острым ножом у какого-то вора. Завороженная должным образом, становится весьма полезным инструментом. Она найдет нам...

Неожиданно пальцы на мертвой кисти согнулись. Лавкрафт быстро поставил ее на пол.

– Она у тебя способна оживать? – удивилась Мари.

– Да, когда знает, чего я хочу.

Лавкрафт с улыбкой наблюдал, как амулет ползет по полу. Вдруг кисть опрокинулась «на спину», пальцы сжались в кулак. Все, кроме полусгнившего указательного, который указывал на дверь в конце коридора.

– Надо же, как она быстро сработала. – Он поднял кисть и повернулся к Мари: – Пошли. Это там.

Двухэтажная библиотека Торнтона Демаркуса поразила Лавкрафта. Ему захотелось остаться здесь хотя бы на месяц, а лучше на год. За застекленными дверцами шкафов хранились бесценные фолианты. Почти везде только первые издания.

От пола до потолка. В промежутках между шкафами с потолка свисали четыре больших гобелена четырнадцатого века. В центре библиотеки на огромном дубовом столе возвышался подсвечник с четырьмя горящими свечами. На середине стола лежала старинная книга. Несколько сотен пергаментных листов, аккуратно вшитых в кожаный переплет. Когда-то роскошный, но давно уже высохший и потрескавшийся. Сомнений не было. Перед ними – «Книга Еноха».

Лавкрафт облизнул пересохшие губы и медленно приблизился к столу. Сунул амулет в ранец. Взамен извлек перочинный нож, мерную ленту, небольшой флакон с прозрачной жидкостью, пипетку и штангенциркуль. Снял очки, заменив их специальными линзами для работы с драгоценными камнями.

Он измерил штангенциркулем толщину пергамента, набрал пипеткой жидкость из флакона и уронил маленькую капельку на потертый угол страницы.

– У нас нет времени... – начала Мари.

– Ради Бога, тише, – проворчал Лавкрафт.

Вибрирующий визг заставил его поднять голову.

– Что это?

Мари застыла.

– Это... они.

И сразу же, визжа в унисон, из-за четырех гобеленов вылезли четыре демона. В их рубиновых глазах отражалось пламя свечей. Лавкрафт схватил «Книгу Еноха» и вскарабкался на стол. Рядом встала Мари. Демоны окружили стол, размахивая серпами. Лавкрафт чувствовал на щеках ветер.

– Сделай что-нибудь, – прошептал он, прижимая книгу к груди.

– Говард, демонолог ты, а не я, – возразила Мари.

– Неужели ты не можешь призвать каких-нибудь крыс?

– Здесь они не живут.

Серп просвистел всего в нескольких сантиметрах, распоров Лавкрафту брючину. Мари схватила подсвечник и швырнула в ближайшего демона. Он взвизгнул. Его капюшон охватило пламя. Она воспользовалась секундным замешательством, чтобы прыгнуть на стремянку, а оттуда перебралась на балкон.

Демоны бросились на Лавкрафта, но он, на удивление проворно, тоже перескочил на стремянку. Они пытались ухватить его за ноги, а он, брыкаясь, упорно продолжал лезть наверх, одной рукой крепко прижимая к себе книгу. Наконец Мари удалось поймать его воротник и перетащить через балконные перила. Они ринулись к двери. Демоны остались внизу в библиотеке, бегая и визжа от злости.

В памяти Гудини что-то всплыло. Давно потерянное, забытое. В воздухе ощущалось непонятное жужжание. Он стоял у подножия лестницы винного погреба. По обе стороны тянулись широкие полки. Гудини вытянул руку. Воздух перед ним казался настолько плотным, что он почти ожидал обнаружить стеклянную стену. Здесь определенно было нечто странное. Вот опять зажужжало. Впервые опасность ускользала от него. Он не мог ее никак ухватить.

– Тебе меня не одурачить, – громко произнес Гудини.

– Эрих[26], – прозвучало по-немецки, – я не могу поверить... неужели ты... возвращаешься...

Прямо перед ним возникло бледное морщинистое лицо старой женщины. Исчезло, а затем снова появилось.

– Мама! – Гудини неуверенно шагнул вперед.

– Слава Богу...

– Мама! – Он бросился к ней, в темноту.

– Слава Богу...

Какая-то кладовая. Оплетенные бутыли с молоком, ящики с овощами. На нижних ступеньках лестницы мелькнул подол серого платья и исчез наверху.

– Мама, где ты? – окликнул Гудини.

– Слава Богу...

Он начал быстро подниматься по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. И вот уже площадка первого этажа. Только это был первый этаж его гарлемского особняка. Гудини попал домой.

Сзади что-то щелкнуло. Это за ним закрылась дверь. Свет был выключен. В окно столовой светила луна. На столе накрыт ужин, но он протух. По гнилой тушеной говядине ползали мухи.

– Он проник ко мне в сознание, – промолвил кто-то тихо, словно делился сокровенной тайной.

Краем глаза Гудини заметил, что кто-то прошел в кухню.

– Джули. – С колотящимся сердцем он помчался по коридору. – Джули. – Толкнул кухонную дверь.

– Он проник ко мне в сознание.

Через вращающуюся дверь напротив женщина стремглав кинулась обратно в столовую.

– Джули, что с вами?

Гудини едва мог говорить, так отвратительно воняло сгнившей пищей. В раковине, где были навалены куски мяса, кишели насекомые. Но это была уже не пища, это выглядело как...

– Он проник ко мне в сознание.

Она была сзади. Гудини развернулся лицом к Джули Карчер. Экономка стояла в дверях, покусывая палец. Губы и подбородок красные от крови. Она хлестала из ее изгрызенных пальцев, пачкая рукава блузки. Но Джули продолжала грызть, будто не замечая, что поедает собственные руки.

Гудини проглотил застрявший в горле комок и произнес через силу:

– Джули, перестаньте. Ваши пальцы...

– Он проник ко мне в сознание, – пробормотала она, попятилась к вращающейся двери и исчезла так же неожиданно, как появилась.

Гудини последовал за ней.

– Подождите!

Джули села у окна столовой, с интересом наблюдая за чем-то происходящим на улице. От указательного пальца уже почти ничего не осталось, но она все равно отвратительно хрустела.

– Джули, где Бесс?

– Спит.

Гудини медленно покинул столовую и стал подниматься по лестнице. Все быстрее, быстрее.

– Бесс! Бесс! – Гудини влетел в спальню.

Жена подняла на него заспанные глаза.

– Привет, дорогой. – Она похлопала по месту рядом. – Ложись. – Гудини увидел, что на Бесс нет ночной рубашки. – Ложись в постель, милый.

Он снял пиджак, развязал галстук. Уронил все это на пол.

– Что случилось с Джули?

– Она просто очень устала.

Гудини сел на постель, снял брюки, влез под одеяло в нательной рубашке и трусах. Посмотрел на потолок.

– Мне показалось, я видел маму...

Рука Бесс потянулась, погладила его плечо. Затем, прижавшись к нему теплой грудью, она порывисто задышала в ухо. Он поцеловал жену. Прижал ее обнаженные бедра к своим.

– Мм-м... вначале почеши вот здесь. – Бесс сбросила одеяло и перевернулась на живот.

Гудини начал с шеи.

– Лопатки, – пробормотала Бесс.

Он почесал лопатки.

– Сильнее.

– Милая, если сильнее, то останутся красные следы. – Гудини нежно погладил ее спину.

– Давай же.

– Ладно. – Он улыбнулся и продолжил чесать.

• Предыдущая
• 41/58
• Следующая