Путь ярости - Тамоников Александр Александрович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/46
- Следующая
– Мог бы с вами поспорить, святой отец, – ухмыльнулся Хардинг. – И даже опрокинуть чарку-другую в приятном теологическом споре. Но мы действительно собрались не для этого.
Шестой ополченец угрюмо смотрел ему в глаза. Рослый плечистый парень лет двадцати пяти, с выразительным скуластым лицом и короткой стрижкой. Неплохой, видимо, боец, – мысленно отметил Хардинг.
– Хэллоу, молодой человек, – сказал он.
– Да пошел ты, – сказал ополченец и сунул Хардингу под нос сжатый кулак, из которого со щелчком выстрелил средний палец. Экспрессии оказалось мало – парень ударил ладонью левой руки по сгибу локтя правой, и этот жест вышел даже более доходчивым. Хардинг поджал губы – никакого воспитания у этих варваров.
– Александр Голубев, Санкт-Петербург, сержант ВДВ в запасе, – процедил ополченец.
– ВДВ… – наморщил лоб Хардинг, пытаясь вспомнить слово, которое он уже где-то слышал. – Что такое ВДВ?
– Воздушно-десантные войска, дубина ты некультурная. – Десантник оскалился. – Российская Федерация, слышал о такой?
– Российская Педерация… – ухмыльнулся Паскевич и отвернулся.
– Вот, пожалуйста, – обрадовался Масловский. – Вот вам и российская армия, господа. Явно контрактник, состоит на действительной службе и рядится под обычного так называемого ополченца.
– Теперь я спокоен, – ухмыльнулся Джерри.
Представитель «варварского» народа вполне понимал английскую речь. Он презрительно скривился, расправил плечи.
– Уволен из вооруженных сил четыре года назад. Работал тренером рукопашного боя в Выборге. Восемь месяцев бью на Донбассе фашистского гада и буду бить, пока рука не отсохнет… – Десантник оскалился, демонстрируя покрытые налетом зубы, когда «собеседник», от греха подальше, отошел назад. Насторожились охранники, подняли автоматы.
– А вы кто такие, мать вашу? – спросил десантник.
Хардинг сухо засмеялся. Этот тип еще что-то требует. Впрочем, почему бы не выполнить последнюю просьбу молодого человека. Даже забавно. За свою долгую жизнь Генри Хардинг ликвидировал не одну сотню людей. Кого там только не было. Африканцы, индусы, китайцы, европейцы. Был даже вождь одного из диких племен Папуа-Новая Гвинея и представитель австралоидной расы в Аделаиде, некстати вспомнивший о своих правах на огромный кусок живописного побережья в Хартвилле. Были даже русские среди этих достойных людей – несговорчивые коммерсанты, члены мафии. Но не было ни одного русского солдата – огромное упущение! Прожить жизнь и не убить ни одного русского солдата! Хороший шанс исполнить давнюю мечту!
– Рады представиться, господин десантник, – сказал Хардинг. – Наши друзья из СБУ, видимо, в представлении не нуждаются. Мое имя Генри Хардинг. А это мои коллеги – Джерри Янг и Томас Фуллертон. Мы работаем…
– Том и Джерри? – удивился Голубев.
Рассмеялись все шестеро – включая несовершеннолетнего и польского священника. Они смеялись злобно, язвительно, как-то даже демонстративно и вызывающе.
– Ну, хватит! – злобно оборвал Хардинг. Смех затих, только долговязый Рыткин продолжал посмеиваться, за что и получил прикладом в ухо от стоящего сзади охранника.
– К делу, господа, – сказал Масловский, меняя отстраненную мину на рабочую. – Пошутили, и хватит. Вас и правда обманули, никто не собирается даровать вам свободу, и вы такое обращение, безусловно, заслужили. Но прошу обратить внимание – у каждого из вас есть шанс. Объявляется игра под рабочим названием «Добеги до берега». Бежать, иначе говоря, от этих столов – и до обеда… – Масловский засмеялся. – Прошу прощения, до обрыва. Кто не добежит – считай, не повезло. Игроки идут за вами и стреляют вам в спины. Побеждает самый сильный, ловкий и выносливый. Иначе говоря, тот, кто доберется до обрыва, не получив пулю. Тот, кто это сделает, освобождается из плена и может проваливать на все четыре, хоть в свой любимый Донбасс. Если все добегут – освободим всех. Никто не добежит – ну, сами виноваты… Согласитесь, господа, предложение выгодное. А если погибнуть – то лучше так, чем от того, что вас ждет в дальнейшем.
Ополченцы смертельно побледнели, зароптали. Дернулся Голубев, чуть не бросился на Масловского со сжатыми кулаками. Охранник среагировал – выпустил очередь у парня над головой, и тот отпрянул. Презрительно улыбался бывший католический священник, руки тоже сжимались в кулаки – похоже, в эту минуту происходила трансформация священнослужителя в бойца спецназа. Зашмыгал носом мальчишка. Вариантов не было. Вырваться из кольца вооруженных людей было невозможно.
– Проходим на посадку, молодые люди? – язвительно предложил Паскевич, сделав указующий жест. – Правое плечо вперед, не создаем давки…
– Нас точно отпустят, если добежим до обрыва? – мрачно спросил Николаев.
– Слово офицера, – пообещал Масловский.
– Суки же вы… – процедил Голубев. – Трусы и суки… Нормально – стрелять по безоружным людям? Да что с вами происходит? На спор решили развлечься, оружие пристрелять на живых людях?
– Мы потерпим, Бог отвернется, – засмеялся Джерри. – Не надо было выступать против законной украинской власти.
– А давай один на один? – выкрикнул Голубев и принял боксерскую стойку. – С кем из вас? Любой выходи, хоть все разом! Кишка тонка? Ручки замарать боитесь?
– А ну отставить! – прикрикнул Масловский. – Бои без правил будем проводить в другой раз. А сегодня, повторяю, мы играем в игру «Добеги до берега»! Всем пройти к столу и ждать команды! – И сморщился, словно вошел в изгаженный сортир, когда ополченцы, за неимением другого оружия, стали осыпать его отборной бранью. Ох, велик, ох, могуч…
– Ироды, хоть покурить дайте, – проскрипел Николаев.
– Нет, господа, – отрезал Масловский. – Курение вредно для здоровья, а в вашей ситуации – шаг в могилу. Вам следует быть в спортивной форме. На исходную, господа! Рассыпаться цепью! По команде бежать к берегу. Мы выжидаем двадцать секунд, игроки идут за вами и открывают огонь. Игра позволяет прятаться где угодно и как угодно, но не забывайте, что игроки на хвосте, а ваша цель – обрыв!
Выбора у этих несчастных действительно не было. Они бежали, пригнувшись, перепрыгивали через канавы и окопы, озирались, как будто не верили, что все это всерьез. А американцы уже пыхтели от возбуждения. Просыпался охотничий азарт. Они застегивали поверх своей гражданской одежды пояса с подсумками, вставляли магазины в винтовки, клацали затворами. Зрители отошли подальше, приготовились к зрелищу. Один из охранников пошутил, что зря не захватили с собой попкорн. Автоматчики на вышках отложили оружие, с любопытством уставились вниз. Двадцать секунд! Ополченцы успели отбежать на пятьдесят метров – слишком пересеченная местность. Это просто детский сад! Американцы подождали, пока они отбегут подальше. А те бежали, перелетали через канавы. Охнул, оступившись, Николаев, сполз под бугор, а когда снова поднялся, прогремел выстрел. Пуля пробила позвоночник. Ополченец закричал от продирающей боли, упал, начал извиваться, как пришпиленная копьем змея. От него шарахнулся, как от прокаженного, юнец Ситник, нырнул в канаву. Остальные тоже затаились в укрытиях, никто не решался вылезти. Только жалобный стон раненого разносился над напичканным препятствиями полигоном. Радостно засмеялся Джерри Янг, произведший меткий выстрел.
– Не сидеть! – гаркнул Хардинг во всю силу легких. – Не сидеть! Мы идем за вами, будем стрелять в упор! Бежать! Бежать к обрыву!
Но тупых, похоже, не осталось. Подлетел десантник Голубев, сделал прыжок, но когда Фуллертон разрядил винтовку, он уже катился в ближайшую впадину. Пуля взъерошила кустарник, сбила мишень, оказавшуюся у нее на пути.
– Томас, ты совершенство! – загоготал Джерри. – Признайся, ты в эту штуку и метил?
Фуллертон что-то пробормотал, передернул затвор. Американцы, не сговариваясь, покинули рубеж, вскинули винтовки и зашагали вперед. Джерри призывно заулюлюкал, давая понять, что они не стоят на месте. Высунулась испуганная физиономия паренька, он что-то прокричал своим старшим товарищам. Люди отползали, скатывались в канавы, волоча за собой осыпи и комья глины. Не выдержал Рыткин, подлетел, помчался прочь, высоко подбрасывая ноги. Хардинг вскинул винтовку, затаил дыхание на пару секунд. Влететь в канаву Рыткин не успел – уже отталкивался пятками, выставил ладони для мягкого приземления, когда пуля пробила затылок. Он повалился плашмя, раскинув руки. Загудели зрители.
- Предыдущая
- 12/46
- Следующая
