Тайна покинутой часовни - Уилсон Гейл - Страница 10

• Предыдущая
• 10/38
• Следующая

– Если вы не замолчите, я буду вынужден приказать констеблю увести вас!

– По крайней мере мне не придется выслушивать лживые обвинения мистера Трейвика.

– Молчать! – рявкнул судья. По-видимому, он впервые столкнулся с такой непокорной подсудимой. – Нас ничуть не интересует ваше мнение, – продолжал он властным и непререкаемым тоном.

– Тогда, возможно, вам будет небезынтересно выслушать меня, – послышался из глубины зала низкий мужской голос, и все смолкли, пораженные внушительным спокойствием, придавшим этим словам особую силу.

Все головы повернулись к неожиданно заговорившему человеку. Только Мэри Уинтерс не сделала попытки рассмотреть его в зале. С первого же слова ей стало ясно, кто говорит.

– Вас, сэр? А кто вы такой, чтобы мешать судебному разбирательству? – осведомился судья тем же тоном, каким обращался к подсудимой.

– Прошу простить меня, ваша честь. Я – герцог Вейл, – объявил рослый светловолосый мужчина из задних рядов зала.

Эти слова прозвучали подобно раскату грома и произвели тот же эффект. Главный судья от неожиданности разинул рот, в зале поднялся гул возбужденных голосов. Каждый житель округи знал, что это имя принадлежит одному из самых знатных семейств Англии и что его обладатель баснословно богат и пользуется неограниченным влиянием и благосклонностью правительства. Никто не сомневался, что этого человека суд будет вынужден выслушать.

Как обычно, герцог Вейл был одет во все черное; траурную черноту одеяния подчеркивала белизна галстука. Его единственным украшением была булавка с драгоценным камнем, даже печатки не виднелось на длинных элегантных пальцах, сжимавших золотой набалдашник эбеновой трости.

– Ваша честь, похоже, произошла ошибка, – продолжал Вейл.

– Ошибка? – эхом повторил судья, пытаясь сохранить самообладание, которого он чуть не лишился по милости одного из самых загадочных аристократов Англии.

– Обвинения против этой женщины не просто нелепы – суд не вправе выносить ей приговор.

– Позвольте узнать, почему, ваша светлость? – вопросил судья, почувствовав себя увереннее оттого, что разговор затронул чисто юридические вопросы. Возможно, кто-то ввел Вейла в заблуждение?

– Потому что этот суд не имеет никакой власти над Мэри Уинтерс.

– В самом деле? Позвольте еще раз спросить, по какой причине?

Улыбка тронула изящно очерченные губы герцога Вейла. Его взгляд впервые остановился на лице обвиняемой, и Мэри Уинтерс невольно ответила на него.

– Джентльмены, я имею честь представить вам герцогиню Вейл.

Даже попытавшись напасть на самого Трейвика, герцог Вейл произвел бы менее ошеломляющее впечатление на слушателей.

– Герцогиню Вейл – ахнул судья, перекрывая нарастающий ропот в зале.

Лишь немногие заметили, что голова Мэри Уинтерс, до сих пор гордо поднятая, поникла, а веки на миг опустились. Те же, кто пристально следил за подсудимой, сочли, что она благодарит небо за чудесное спасение. Но, разумеется, они ошиблись.

Ник обратил внимание на реакцию Мэри, поскольку наблюдал за ней. Ее почти незаметный жест поколебал решимость Вейла осуществить дерзкий план во что бы то ни стало. Держись, Мэри, мысленно подбадривал он женщину, но ни волнение, ни страх не исказили классическую красоту его лица.

– Мы поженились в церкви ее отца в апреле 1815 года, – продолжал Ник. – Боюсь, я, подобно многим мужьям, позабыл точную дату церемонии.

В отличие от лондонских аристократов, толпа без труда уловила сарказм последней фразы и разразилась смехом.

– Вот как? – слабым голосом откликнулся судья.

Маркус Трейвик вскочил, вдруг осознав, чем угрожает ему столь неожиданный поворот дела.

– Ваша честь, неужели вы намерены и дальше выслушивать эту чепуху? – вскричал он. Вздувшийся шрам на щеке Маркуса ярко вспыхнул.

– Поскольку я привык к тому, чтобы со мной считались, советую мистеру Трейвику выбирать выражения, – предостерегающе произнес Вейл. Всем присутствующим стало ясно, что герцог уверен: суд обязан верить каждому его слову. Губы Мэри Уинтерс шевельнулись и вновь застыли.

Вейл ясно дал понять: никто не останется безнаказанным, посмев бросить ему вызов. По меркам земляков Трейвик был богат, но в сравнении с герцогом Вейлом оставался нищим и не имел ровным счетом никакой власти.

– Я требую, чтобы мне показали запись об этом браке! Мэри Уинтерс пробыла у меня в услужении более шести лет, но я впервые слышу, что она замужем, – выпалил Трейвик.

– Что же в этом странного? – спокойно отозвался Вейл. – Я редко обсуждаю семейные дела с провинциальными ничтожествами.

Трейвик заморгал, разевая и вновь захлопывая рот, как рыба, выброшенная на берег, но так и не сумел дать достойный ответ на язвительное замечание.

– Ваша честь, – запинаясь, выговорил торговец, решив апеллировать к суду, – неужели вы готовы поверить...

– Даю слово джентльмена, – прервал Вейл, – что этот брак был заключен в точности так, как я сказал.

– Ваша светлость, боюсь, что, не увидев записи в церковной книге... – начал судья.

Вейл слегка повернул голову, и лондонский адвокат прошел к столу судей, неся огромный старинный фолиант в кожаном переплете.

– Ваша честь, позвольте представить суду запись о браке его светлости, в то время – лорда Стэнтона, и подсудимой Мэри Уинтерс, – бесстрастно произнес адвокат.

Под защитой самого герцога Вейла он мог бы смело беседовать даже с королем, но считал необходимым соблюдать вежливость – как-никак судьи приходились ему коллегами. Судья смилостивился и кивнул.

Адвокат положил книгу на судейский стол и открыл ее на последней странице. Никто не обратил внимания на Трейвика, подошедшего взглянуть на запись.

– А как быть с датами? – спросил главный судья. Длинным белым пальцем он ткнул в дату предыдущей записи. – Чем вы объясните то, что между этой и последней записью прошло более тридцати лет?

– Очевидно, викарий счел нужным внести запись в самую старую из двух приходских книг. Такое случается нечасто, но отнюдь не противоречит законам, милорд судья.

– В таком случае, если указанные здесь свидетели подтвердят... – начал судья, но его почтительно прервал адвокат герцога:

– К сожалению, свидетелей уже нет в живых. Они трагически погибли, когда их яхта перевернулась во время бури в Ла-Манше.

– А священник? – продолжал расспросы судья, в голосе которого впервые послышался оттенок сомнения.

– Увы, викарий тоже обрел заслуженный покой.

– Как удобно! – с издевкой воскликнул Трейвик. – Надеюсь, ваша честь, теперь вы видите, что все это – чистейшее надувательство с целью ввести суд в заблуждение. Запись внесена в старую книгу, оба свидетеля мертвы, однако эти двое уверяют нас, что и впрямь поженились семь лет назад и с тех пор хранили тайну. Это явный обман, ваша честь, – продолжал торговец, – попытка помочь преступнице избежать наказания.

Судья поджал губы, очевидно обдумывая доводы Трейвика, но ему не дали времени на размышления.

– Я вынужден напомнить суду о пункте закона, о котором ему наверняка известно, – невозмутимо вмешался адвокат. – Регистрация браков введена в попытке положить конец запутанным судебным разбирательствам, причиной которых были тайные союзы, которые так часто заключали наши предки.

– Верно, – согласился судья.

– Судебные разбирательства таких союзов затягивались надолго и только отнимали у судей время, которое следовало бы тратить на более важные дела.

Судья вновь согласно кивнул. Адвокат сообщал общеизвестные сведения, и хотя судья пока не мог понять, к чему тот клонит, ему доставляло удовольствие видеть среди провинциальной публики опытного юриста.

– Но поскольку в данном случае процесс не затрагивает вопросы брака... – Судья встрепенулся, потеряв нить доводов, но адвокат продолжал: – Обе стороны вступили в брак, достигнув совершеннолетия, ни одна из них не отрицает, что брак состоялся. Обе они способны подтвердить перед судом, что обменялись клятвами. Следовательно, нет никаких препятствий тому, чтобы признать законность этого брака.

• Предыдущая
• 10/38
• Следующая