Тайна покинутой часовни - Уилсон Гейл - Страница 14

• Предыдущая
• 14/38
• Следующая

– Вы не вернулись домой – вас привезли туда! Я сам перенес вас в дом, а вы не могли... – начал Пирс, но герцог прервал его, протестующим жестом подняв руку.

– Я не написал ее отцу, как следовало бы сделать. Она права: я не предпринял ни малейшей попытки найти ее.

– Да, но позднее...

– А это надо было сделать сразу же! – возразил Вейл. – Когда все еще можно было исправить.

– И сейчас еще не поздно, – убеждал Пирс. – Вам надо только...

– Мэри Уинтерс сообщила мне, что у нее родился ребенок, – продолжал заниматься самобичеванием герцог. – Шесть лет назад.

На лице камердинера отразилось изумление. Вейл по-прежнему был спокоен: он уже успел свыкнуться с новостью.

– Ребенок? – переспросил Пирс. – Впервые слышу...

Цинизм мимолетной улыбки Вейла был знаком всему свету – в отличие от другой гримасы, исказившей совершенство его лица.

– Ошибаешься, – возразил он. – Помнишь ребенка того торговца, у которого Мэри Уинтерс якобы крала еду? – с горечью пояснил он.

– Это ваш сын... – выговорил Пирс, осознав истину. – И она вам не чужая, – напомнил он Вейлу: герцог уже дважды назвал жену девичьей фамилией, а он всегда тщательно обдумывал каждое слово.

Он пытается отстраниться от женщины и ребенка, понял Пирс. Оберегает себя от невыносимых страданий.

– Почти чужая, – поправил Вейл. – В ней не осталось ничего от той девушки... – он прервал неожиданное признание.

– И как же вы намерены поступить? – осведомился Пирс после длительной паузы.

– Узнай цену Трейвика. У каждого человека есть своя цена.

– Вы намерены попытаться купить у торговца собственного сына?

– Почему бы и нет? Такой выход кажется мне самым безопасным. Разве можно придумать лучший способ потратить отцовское состояние? Когда-нибудь оно будет принадлежать этому мальчику...

– Так вот почему он так засмеялся! – воскликнул камердинер. – Должно быть, он понял, что этот мальчик – ваш сын.

– По-видимому, между нами есть некоторое... сходство, – откликнулся Вейл.

– И вы думаете, Трейвик продаст вам ребенка?

– У каждого своя цена, Пирс. Надо просто узнать ее.

– Вы помешали ему отомстить. Стоит мне вспомнить о хохоте Трейвика, меня мороз продирает по коже. Вы же умный человек, ваша светлость. Трейвик ни за что не отдаст самое надежное оружие мести. Сын Мэри Уинтерс в руках Трейвика, и он отомстит ей очень жестоко. Деньги тут ни при чем.

«Поверьте мне, он много выстрадал», – вспомнились Вейлу слова Мэри, брошенные с гневом и горечью. На какие еще страдания обрек Трейвик Мэри и шестилетнего мальчика?

С трудом отогнав ужасающие видения, Вейл попытался взять себя в руки, что прежде удавалось ему так легко. Он устремил взгляд серых глаз, холодных, как зимнее небо, на единственного друга.

– Я заберу у него сына, – поклялся Ник Стэнтон, – чего бы мне это ни стоило!

Эту клятву он сдержит. Он не может обмануть сына, которого никогда не видел.

Несмотря на все события этого тяжелейшего дня, Мэри удалось заснуть. Дав волю давно сдерживаемым чувствам, она изнемогла от слез, и потому ночью ее не тревожили кошмары. Мэри разбудил приход Клер.

Горничная поставила тяжелый поднос на столик у кровати, раздвинула шторы, и яркий свет, хлынувший в комнату, дал понять, что день давно наступил.

– Доброе утро, ваша светлость, – произнесла Клер и неловко присела, опасаясь выронить хрупкую чашечку севрского фарфора или расплескать ее содержимое. На минуту незнакомая обстановка ошеломила Мэри, но, услышав голос девушки, она все вспомнила.

Она очутилась в замке Вейл! Она – герцогиня Вейл! Об этом титуле Мэри никогда не мечтала, даже после того, как узнала о гибели брата и отца Ника. Ради сына она охотно отказалась бы от титула и состояния.

Приняв чашку из рук Клер, она с наслаждением вдохнула аромат шоколада, отпила глоток и, как бывало каждое утро, задумалась о том, что сейчас делает Ричард. Теперь о ее сыне заботятся другие люди. Мэри ежедневно молилась о том, чтобы им хватило доброты и терпения выдержать бесконечные вопросы мальчика.

Она вновь отогнала воспоминания о жутком хохоте Трейвика. Несмотря на страстное желание иметь сына, он почти всегда игнорировал Ричарда. Конечно, по праздникам он делал мальчику подарки, но лишь практичные – такие, как куртка или новые перчатки.

Единственную игрушку – ярко раскрашенного деревянного солдатика, купленного в Лондоне, – Ричарду подарила сама Мэри. Ей пришлось долго копить деньги, а затем разыскивать среди жителей деревни человека, который взялся бы выполнить ее поручение. Восторг ребенка с лихвой вознаградил ее за все хлопоты.

Мэри улыбнулась, вспомнив, как Ричард радовался простой игрушке. Она опасалась, что Трейвик упрекнет ее в расточительности, но тот, к счастью, ничего не заметил. Он вообще почти не обращал внимания на мальчика – если не считать редких случаев, когда Ричард забывал об обязанностях, возложенных на него. Тогда торговец пускал в дело тонкую трость.

Мэри пришлось признать, что Трейвик всегда старался быть справедливым: таким же наказаниям подвергали своих детей и соседи. И все же провинности Ричарда были слишком ничтожными, он не заслуживал порки. Наказав мальчика, торговец вновь забывал о ребенке – до тех пор, пока тот какой-нибудь шалостью не навлекал на себя его гнев.

Мэри перевела взгляд на высокие окна спальни, вспоминая рубиновый отблеск заходящего солнца в окне отцовской церквушки. В то время ее не терзали сомнения. Неужели она вновь ошиблась в Нике? Ее рука дрогнула, чашка стукнула о тонкое блюдце. Глаза Мэри наполнились слезами. Ошибиться второй раз она просто не имела права.

Горничная с удивлением смотрела в печальные глаза новой госпожи, не понимая, какие беды могут быть теперь у этой богатой и знатной женщины. Впрочем, и герцог не выглядел счастливым. Что мучает этих людей?.. Клер опомнилась и упрекнула себя за то, что лезет не в свое дело – от нее требуется всего-навсего прислуживать им.

– Что-нибудь еще, ваша светлость? – спросила она.

Герцогиня обернулась к ней и улыбнулась.

– Нет, Клер. Спасибо за шоколад, – добавила она, – он восхитителен!

– Вы очень добры, ваша светлость, – удивленно откликнулась горничная. Бедняжка, подумала она, но не забыла сделать книксен, прежде чем покинуть комнату.

Взгляд молодой госпожи вновь стал отсутствующим: она погрузилась в размышления.

Известие для Мэри принес Пирс. Мэри уже была одета и причесана и сидела в изящном кресле у мраморного камина, жалея о том, что ей нечем занять руки и рассудок.

– Войдите, – машинально произнесла она, услышав стук в дверь.

– Его светлость просит вас спуститься вниз, – произнес Пирс, войдя и поклонившись.

– Сейчас, – откликнулась Мэри тихим голосом. В глазах Пирса мелькнуло сочувствие.

– Вам не о чем беспокоиться, – заверил он. – Он справится с Трейвиком, и вы знаете это.

Итак, Ник поделился известием с камердинером! Тем не менее ободряющие слова успокоили ее. Если бы Ник был так же откровенен с ней!

– На поле боя человек познается за считанные минуты, ваша светлость, – добавил Пирс.

– Там сразу видно, кому можно доверять, а кому – нет. Выживают лишь те, кто умеет разбираться в людях.

– Вы служили в армии? – Мэри наконец поняла, что связывает Пирса и Ника Стэнтона.

– Почти всю жизнь, – с улыбкой подтвердил Пирс.

– Странная подготовка для слуги герцога, – осторожно заметила Мэри.

– Не такая уж странная, как кажется на первый взгляд, – возразил Пирс. – По крайней мере для слуги герцога Вейла. По правде сказать, он предпочитает называть меня не слугой, а денщиком.

– Денщиком?

– Армейское слово, – пояснил Пирс и, заметив замешательство Мэри, добавил: – Так уж мы договорились много лет назад. Я стал денщиком полковника лорда Стэнтона в 1815 году.

– При Ватерлоо? – догадалась Мэри.

• Предыдущая
• 14/38
• Следующая