Башня - Уилсон Колин Генри - Страница 10
- Предыдущая
- 10/54
- Следующая
Видел он изобретение телескопа и великую баталию между Галилеем и папой Павлом Пятым вокруг того, в самом ли деле Земля – центр Вселенной.
Он был свидетелем открытий сэра Исаака Ньютона и основания Королевского Общества. Он с восторгом наблюдал, как все смелее подает свой голос эпоха Благоразумия, открыто не повинуясь угрозам церкви.
Чувствовалось, что человечество наконец приблизилось к постижению тайны мира и своего величия.
Он даже хлопал в ладоши, приветствуя падение Бастилии и казнь короля Людовика XVI – неужто казнь нескольких тиранов во имя свободы и братства не искупает себя?
Девятнадцатый век, казалось, оправдывает все волнующие ожидания.
Похоже, на сцену вот-вот должен появиться человек нового типа, достойный плодов своего разума: железной дороги, парохода, телеграфа, электрического света.
И тут вдруг, словно в отместку за чрезмерный оптимизм, открылась неприглядная панорама войн и социальных потрясений: походы Наполеона, Парижская коммуна, осада Севастополя, восстание сипаев в Индии, гражданская война в США, франко-прусская и русско-турецкие войны; юношей снова овладела беспросветность.
Просто оторопь берет, насколько тесно соседствуют в собратьяхлюдях величие духа и мракобесие.
Он беспокойно шевельнулся, и тут голос сказал:
– Наберись терпения. Впереди еще немало интересного.
И Найл опять закрыл глаза, сплачивая все свое мужество по мере того, как разворачивалась история двадцатого века.
Первая мировая война, кровавая революция в России, становление фашизма и нацизма, японская интервенция в Китае, Вторая мировая, появление атомной и водородной бомб и как следствие – неустойчивый, до зубов вооруженный мир на грани войны.
Размах человеческих достижений, безусловно, восхищал: аэроплан, радио, телевидение, компьютер, первые орбитальные станции. Но теперь-то было известно, что кроется за всем этим, и Найл опасался, что людей ничто уже не изменит.
Надежды оставалось все меньше, и мучила безотрадная мысль: развившись в интеллектуального гиганта, человек вместе с тем остался духовным карликом.
В ответ – голос:
– Да, действительно, временами кажется, что человечество движется к катастрофе. Но это потому, что я для схематичности вынужден многое чересчур упрощать. Если бы ты мог провести здесь месяцев шесть, вникая во всякие подробности, у тебя было бы больше поводов для оптимизма. Сила приспособления у человека уникальна.
– И что, неужели они так и жили в этом безумии, пока комета не вынудила их покинуть Землю?
– До поры до времени – да. Ядерное оружие удерживало их от развязывания мировых войн, зато все это с успехом компенсировалось сотнями войн поменьше. А преступность к той поре сделалась такой чудовищной, что люди поневоле превращали свои дома в крепости. Несмотря на все попытки как-то этому воспрепятствовать, население планеты продолжало расти.
В конце концов, города стали напоминать переполненные муравейники, где опасно ходить по улицам. В начале двадцать первого века у людей появилось оружие, сделавшее войну очаровательнейшей из забав, причем куда более разрушительной, чем в прежние времена.
Жнец. По виду это оружие напоминает автомат, но испускает луч атомной энергии, так что, пустив его в ход, можно было свалить рощу или скосить целиком улицу вместе с домами.
Человек решительно не мог устоять перед соблазном: такая обворожительная, демоническая мощь!
Жнец стал излюбленным оружием террористов – людей, пытающихся навязывать свою линию силой, – и у правительств, по сути, не было никакой возможности отыскать на них управу.
А потом, в середине двадцать первого столетия, двое ученых – гениальный физиолог и гениальный психолог – создали первую машину умиротворения.
Это стало одним из величайших изобретений в истории человечества. У людей неожиданно появился простой метод очищения от всей той скверны, что делает их агрессивными.
В прошлом для этой цели люди одурманивали себя самыми разными ядами; пристрастие к ним многих доводило до могилы.
Машина же умиротворения не порождала к себе болезненной тяги, из нее люди выходили просто посвежевшими, полными бодрости и сил.
Почти полностью исчезли душевные недуги и жестокие, связанные с насилием преступления. Стали забываться и войны. Некоторое время человечество торжествовало: наконец-то покончено с величайшей из бед.
А тех двоих ученых, Чатера и Такахаси, просто боготворили. Такахаси стал президентом Федерации Афро-Европейских государств.
Пошла на убыль и рождаемость, так что к концу две тысячи сотого года людей на Земле проживало даже меньше, чем в тысяча девятисотом.
Но при всем при том вскоре сделалось ясно, что главная из проблем остается нерешенной. Человек по-прежнему не овладел тайной счастья.
Несмотря на низкий уровень преступности и отсутствие стрессов, люди по-прежнему маялись от странной ненаполненности жизни.
Подспудно они чувствовали, что жизнь – это нечто большее, чем просто уютное, безмятежное отбытие отпущенного земного срока; человеку необходимо самоутверждаться, покорять новые миры.
А зная, что других таких миров в их Солнечной системе нет, они начали экспериментировать с космическими кораблями в попытке достичь звезд.
Из космоса улавливались сигналы. Они наталкивали на мысль, что в системе звезды под названием Альфа Центавра возможна разумная жизнь.
Но даже оттуда свет, чтобы достичь Земли, пронизывал пространство пять лет. Пройдут века, прежде чем даже самый быстрый корабль долетит до ближайшей звезды.
Предположим, что проблему можно решить, создав судно, напоминающее планету в миниатюре – с садами, реками, даже горами.
Первое из таких создали в две тысячи сотом году, направив в сторону Проксимы Центавра. Через двадцать лет его нагнал первый в своем роде, новый тип корабля с лазерными двигателями – их энергия позволяла разогнаться до половины скорости света.
Первое судно, достигшее системы Центавра, прибыло туда в две тысячи сто тридцатом году; возникло поселение под названием Новая Земля.
Однако большинство людей вскоре затосковали по родной планете, и следующие десять лет было истрачено на обратный путь.
- Предыдущая
- 10/54
- Следующая
