Космические вампиры - Уилсон Колин Генри - Страница 29
- Предыдущая
- 29/55
- Следующая
— Я не чувствую, что тяну. Наоборот, у меня усталость. Вы твердо уверены? Не ошибаетесь?
Шведка пожала плечами.
— Можно легко это выяснить. Лягте-ка и закройте глаза.
— Хорошо, ложусь.
Карлсен примостился головой на подушку, по-прежнему испытывая трудноодолимое желание заснуть. Он почувствовал, как Сельма расстегивает верхнюю пуговицу его пижамы, и вот обе ее ладони легли ему на грудь, ближе к шее. Карлсен застыл; секунду ощущение было такое, будто встал под холодный душ. Он лежал с закрытыми глазами, слушая урчание собственного живота. Напряжение спало, и Олоф вновь почувствовал, что медленно погружается в забытье. Это продолжалось примерно с полминуты. И тогда Карлсену показалось, что усталость как бы убывает. Во всем теле возникло ощущение просветленной легкости.
— Ты даешь мне энергию, — произнес он как сквозь сон.
— Да, я даю ее тебе.
До этого момента он был полностью пассивен; теперь же его, словно искра, пронизало желание. Совершенно внезапно, безо всякого перехода, он полностью избавился от сна, сознавая странный, неистовый голод.
— Чувствуешь? Ты отнимаешь, — услышал он голос Сельмы, звучащий до странности напряженно. Внезапно открыв глаза, Олоф уставился на нее. Лицо девушки было бледным.
— Тогда убери руки.
Но было уже ясно, что она не шевельнется. Капитан сознавал, как что-то, исходящее изнутри, показывается наружу, удерживает ее. Ясно было и то, что девушка фактически не сопротивляется. У нее теперь не было желания отодвинуться. В ее отклике присутствовал страх — чувствовалось, как он сочится у нее через кончики пальцев. Карлсен также сознавал внутри себя двойственность. Некая его часть отстранение наблюдала за происходящим; казалось даже, что можно вмешаться и прервать это подобие гипноза. Вместе с тем другая часть испытывала чистое вожделение, колышащееся плавно и ритмично, как виндсерфер на волнах.
Подавшись вперед, Карлсен взял Сельму Бенгтссон за запястья и, отняв руки девушки от груди, потянул ее к себе. Она полулегла на него; сквозь тонкий шелк платья дышало теплом тело. Сдвинув покрывало, он уложил ее рядом с собой на кровать. Она лежала с закрытыми глазами, приоткрыв губы. Неодолимо тянуло наклониться и притиснуться губами к ее рту. Он знал, что дверь не заперта и может заглянуть Фаллада — пожелать приятного сна. Карлсен выскользнул из постели и запер дверь, затем выключил свет. В лунном сиянии он разглядел спинку кровати.
Даже стоя спиной к девушке, он сознавал ее, а также свою волю, удерживающую ее на постели. Он опустился на край кровати и приподнял подол платья. Она повернулась на бок, чтобы можно было расстегнуть пуговки вдоль спины. Иметь дело с женскими туалетами для Карлсена обычно было подлинной мукой — теперь же он расстегивал пуговки с расчетливой аккуратностью. Одним движением он расстегнул ей бюстгальтер и вместе с платьем стянул через голову. На ней оставались лишь черные трусики, снять которые не составило труда. Опустившись на девушку, Карлсен случайно бросил взгляд на фотографию Джелки — и жена показалась незнакомкой. Сбросив пижаму на пол, наклонил голову, ища приоткрытые губы. От неимоверной сладости закружилась голова. Энергия устремилась из нее мощным фонтаном, наполняя кровяное русло вихрями восторга, словно пузырьками веселящего газа. Когда он овладел Сельмой, девушка протяжно застонала. Хлынувшее тепло можно было сравнить с хмельным питьем: эйфория под стать алкоголю, но ощущение несравненно изысканней. Одновременно Олоф сознавал: любовники сейчас не одни. Рядом находится третий — женщина со «Странника». Их разделяли мили и мили суши и моря… и, вместе с тем, она была здесь, в постели, и отдавалась ему. Ее губы были также приоткрыты, и она пила текущую через него энергию. Сельма Бенгтссон ее присутствия не улавливала; она лишь томно, самозабвенно любила. «Так вот оно как», — внезапно дошло до Карлсена.
Первый, неистовый наплыв вожделения улегся. Он так и не отнимал тесно прижатых ко рту Сельмы губ, опасаясь, что стоны могут услышать. Она билась в оргазме, граничащем с болью, и это было все, на что она способна. Одновременно с тем сознавалось и желание той женщины. Инопланетянка хотела, чтобы партнер продолжал. Ее жаркая жажда была едва ли утолена. Она лежала под ним, требовательно вскидываясь — ее злило, что Сельма Бенгтссон уже удовлетворилась. На секунду они враждебно столкнулись, но Карлсен отказался повиноваться. Вампирша побуждала его взять девушку еще. Сельма Бенгтссон лежала рядом, погрузившись в утомленный сон: источник энергии — вот он, бери! В то же время Карлсен понимал, как много уже забрано, ошеломляюще много. Он истощил большую часть ее жизненных резервов. При нормальных обстоятельствах Сельма вскоре восстановится; сейчас же она ужасно уязвима. Любой внезапный испуг может ввергнуть ее в бездну страха и депрессии.
В мозгу он ощущал побуждение, подобное увещевающему шепоту: «Я не хочу, чтобы ты ее убивал. Просто возьми еще, ну немножко…». А он отказывался, чувствуя ярость, которую она накапливает — все равно что отнять бутылку у алкоголика.
Карлсен определил теперь новый аспект в отношениях с этой женщиной. В лаборатории ИКИ она намеренно пустила в ход всю свою соблазнительность, заманивая его своей неотразимой женственностью. Теперь же он сполна почувствовал ее подлинную натуру, ее твердость и корыстолюбие. Чтобы подчеркнуть свой отказ, Карлсен повернулся к лежащей девушке спиной. Лунный свет падал на фотографию жены и детей; в сердце поднялась волна нежности. Ту же трогательную нежность он чувствовал и к Сельме Бенгтссон. Вампирше хотелось, чтобы он убил девушку, вытянув всю ее силу вплоть до подпороговых молекулярных уровней — и, видимо, человек послабее не устоял бы. Ей было безразлично, что его обвинят в убийстве или, что придется его бросить за ненадобностью. Нельзя сказать, что она не боялась потерять Карлсена — просто жажда жизни пересиливала все прочие соображения. Ум Карлсена наполнился раздраженным презрением, и сразу же стало ясно, что она это тоже почувствовала. И зазвучала вдруг примирительно. Разумеется, он прав… Она просто пожадничала. Разочарование переплавилось в глухую ярость, и постепенно вышло за порог восприятия. На миг словно проглянула зияющая бездна отчаяния, неутоленной жажды, тлеющей тысячи веков. Одновременно Карлсен понял и то, почему ей приходится быть вампиром. Обычный преступник может покаяться и вернуться в лоно доброты и человеколюбия. Эти же существа содеяли столько, что на покаяние ушла бы вечность.
До Карлсена неожиданно дошло, что рука Сельмы Бенгтссон лежит у него на бедре, и от него потихоньку оттекает энергия. Вампирша опять насторожилась, лакая ее, как кошка молоко. Тут Олоф понял со всей очевидностью, сколь она опасна; стоит только раздразнить ее — и она может уничтожить человека. Пока внимание вампирши было отвлечено, Карлсен отгородился от нее сознанием. Повернувшись обратно к Сельме, он нежно провел рукой по ее обнаженному телу, чувствуя, как энергия струйкой сочится от него к ней. Девушка шевельнулась во сне и вздохнула; приоткрытые губы манили соблазном, но он воспротивился этому. Себя он заставил отяжелеть, набрякнуть сонливостью. Потянувшись, аккуратно надвинул сбившееся одеяло. Затем обнял девушку и сосредоточился, пытаясь дать ей сколько-нибудь собственной энергии. Вампирша утратила к нему интерес: чтобы кто-то по собственной воле делился жизненной силой, — такое ей было недоступно.
Глубинной, подсознательной своей сущностью Сельма Бенгтссон уяснила, что он делает. Шевельнувшись, она приоткрыла глаза и мурлыкнула что-то вроде: «Тебя люблю». Карлсен прижал ее к себе и почувствовал, как она снова погружается в сон. В ту же секунду он понял: вампирша ушла, и он опять наедине с собой.
Лунный блик на столике сместился. Слышно было, как под слабым ветром тихо плещется вода озера. Карлсен лежал, уставясь в потолок. Вытянувшаяся рядом Сельма заставляла его встревоженно задуматься. Теперь все прояснялось, и он был удручен собственной недогадливостью, неумением прислушиваться к посылам подсознания. Вампирша сидела в нем уже на протяжении стольких дней, высасывая энергию из Джелки и детей. Подспудное его сопротивление делало это затруднительным. Когда нынче вечером девушки втроем поместили на него ладони, вампирша встрепенулась и принялась сосать вытекающую из них энергию. Девушки невольно опешили: это было все равно что доливать водой бездонную бочку. Одновременно Карлсен их невольно околдовал. Потеря энергии усугубляла мужское влияние. И немка, и француженка охотно бы сделали то же, что и Сельма Бенгтссон, хотя, как и она, знали, что Карлсен — вампир. Он полонил их своей загадочностью, наполнял желанием уступить. Позови он их сейчас, используя свою очнувшуюся силу — и они пришли бы в спальню, и предложили бы себя. Он испытал трепет желания, который сейчас же подавил (вампир реагирует на него, как акула на кровь).
- Предыдущая
- 29/55
- Следующая
