Живые мертвые - Уилсон Колин Генри - Страница 21

• Предыдущая
• 21/41
• Следующая

– Извини.

– А я не виню. Теперь, понимая опасность, мы будем осторожнее.

– Но ты усвоил принцип действия того устройства?

– Нет. Я сказал, что понимаю опасность. Но поскольку я сориентирован на чисто рациональное мышление, то неспособен понять принципов магии.

От таких слов у Найла слегка закололо в темени.

– Но ты уверен, что это магия?

– Способность заставлять живые силы проявляться в мертвой материи именуется магией.

– Неужели мы ничего не можем предпринять?

– На данный момент мне не хватает информации для правильной оценки. Ты должен постараться узнать больше.

– Но как? – проронил Найл в задумчивости.

Старец качнул головой. Найл ждал ответа, но видя, что пауза затянулась, понял, что говорить старец не собирается. Глухую безысходность сменило подобное шоку осознание: старец молчит, потому что ему просто нечего сказать. Только теперь Найл понял со всей глубиной, что старец – лишь машина, и раздражаться из-за него так же бесполезно, как злиться на часы, у которых перестали двигаться стрелки.

Найл молча повернулся и двинулся в направлении обиталища Смертоносца-Повелителя. До него впервые дошло, что по сути-то он один-одинешенек.

По обе стороны черных дверей стояли два бойцовых паука. Узнав Найла, они припали к земле. Видя, что он желает войти, один из пауков послал телепатический сигнал стражнику внутри, и двери распахнулись. Стоящий в передней приземистый крепкий смертоносен, имел явное сходство со своим недавним начальником Скорбо (телохранители Смертоносца-Повелителя в основном родом из одной и той же отдаленной провинции). Излишне кривые ноги позволили ему ловко раскорячиться в поклоне, придав вместе с тем позе некоторую скабрезность.

– Советник Дравиг здесь?

– Нет, господин. Он ушел домой. Желаете, чтобы я за ним послал?

– Спасибо, не надо, – Найл говорил нарочито медленно, понимая, что у стражника не особенно много сноровки в общении с людьми. – Я желаю поговорить с Асмаком.

Паук непонимающе выпятился. Имя, похоже, не говорило ему ничего.

– Он у вас начальник воздушной разведки… – Найл сопроводил сказанное мысленным образом паучьего шара.

– Прошу минуту подождать.

Стражник повернулся и поднялся по мраморной лестнице. Фактически, любого паука в здании он мог бы окликнуть телепатическим импульсом, но это расценивалось как неуважение, все равно что барину подзывать окриком лакея.

Найл стоял в передней один, вдыхая до странности застоялый воздух с запахом вековой пыли. Он никак не мог взять в толк, почему восьмилапые не сделают в своем обиталище уборку. И тут он неожиданно понял, что это, вероятно, некая атавистическая память о той эпохе, когда пауки ютились в пыльных углах. Пыль и паутина у них ассоциируются с уютом.

Стражник снова показался на лестнице. Следом за ним шел еще один смертоносец, блестящая черная шубка и небольшой рост которого свидетельствовали, что он еще не достиг зрелости. Поклонился же он с большим изяществом – куда там неуклюжему крабу-стражнику.

– Ты и есть Асмак? – осведомился Найл.

– Нет, господин, я его сын. Я известен как Грель.

Он сказал «известен» потому, что в отличие от людей, у пауков имена в общем-то не приняты, – будучи телепатами, они вполне обходятся без имен. Если некоторые как-то и называют себя, то лишь для удобства общения с людьми.

– Встань, пожалуйста, – попросил Найл излишне задержавшегося в поклоне Греля, чувствуя его волнение. – Советник Дравиг рекомендовал мне поговорить с твоим отцом.

– Отца здесь нет, господин… – Недоросль выпрямился. В вертикальном положении он был примерно того же роста, что и Найл. Сложенные клыки, похоже, еще не были достаточно тверды, а покрывающий тело гладкий черный ворс казался мягким, как мех котенка. Черные глаза будто светились разумом, хотя понятно, что это был просто отраженный свет. Только, в отличие от взрослого, у недоросля глаза казались чуть маслянистыми.

– Где же он?

– У себя на служебном посту. Вы хотели бы, чтобы я вас к нему проводил?

Найл хотел было отказаться, но передумал. Для начала полезно поговорить с этим, молодым.

– Идти далеко?

– Нет, совсем близко.

– Ага. Если так, то можно и сходить.

Стражник отворил им обе створки дверей. От него почему-то сквозило глубоким неодобрением. Особенно, чувствовалось, от этого страдает недоросль. Впрочем, едва двери закрылись за ними, недоросль приободрился. Очевидно, его распирало от гордости, что он на виду всей улицы рядом с правителем города.

– Позвать гужевых? – предупредительно спросил он.

– Нет, спасибо. Если это недалеко, я лучше пройдусь.

Грель повел его к окольной улице, берущей начало от юго-западной стороны площади. Тротуар был заполонен людьми, и Найл запахнулся в плащ, чтобы не узнавали. Но через пару кварталов спину напекло так, что он снова распахнул полы.

– Грель!

– Да, господин? – Грель, остановившись, учтиво обернулся.

– Не так быстро. Мои человечьи ноги короче твоих.

– Извините, господин, – сконфузился Грель. Он двинулся с нарочитой медлительностью. Но поскольку шаг у него был длиной около трех метров, Найлу по-прежнему приходилось торопиться, чтобы не отстать.

Они шли в направлении старой части города, которая до недавних пор была женским кварталом – территория для мужчин заповедная. От восточной части города квартал отделяла высокая стена, здоровенные каменные блоки которой не требовали цемента. Железные ворота теперь стояли открытыми настежь и никем не охранялись. Из уроков истории Найл почерпнул, что стена эта – наследие древних времен, хотя и восстановлена заново в двадцать первом веке как памятник старины.

Вместо того, чтобы свернуть в соседние ворота, они двинулись к югу вдоль стены по широкой мостовой. Мостовая устремлялась вверх, к холму, увенчанному башней. Найл не раз задумывался, что же лежит по ту сторону холма.

– Сколько тебе лет?

– Пять с половиной, господин.

– Ты из гвардии Смертоносца-Повелителя?

– Нет, господин. Я младший подручный госпожи Сидонии.

Сидония командовала дворцовой службой Смертоносца-Повелителя.

– Ты очень хорошо говоришь по-английски (на самом деле Найл имел в виду: «Ты очень хорошо изъясняешься на человечьем языке», но знал, что тот поймет).

Паучок засиял от удовольствия.

– Спасибо, господин. Госпожа Сидония лично меня обучала.

Тут он, к удивлению Найла, метнулся через тротуар и с ловкостью акробата стал взбираться на стену. Пауки, равно как и мухи, способны перебираться по вертикальным поверхностям; правда, мало кто из восьмилапых гигантов при их весе уже практиковал это искусство. Грель жена верхотуру буквально вспорхнул – стремительно и легко. Цель – большая птица, пристроившаяся на одной из перемежающих стену башен. Словно догадываясь об опасности, птица расправила крылья и настороженно вскинула голову, готовая взвиться в воздух. Но не тут-то было. Грель с толком использовал выступ кровельного ската, скользнув по нему вниз эдаким аморфным моллюском, и, когда птица уже взмахнула крыльями, он впился в нее. Найл приготовился к тому, что оба сейчас грянутся о тротуар; те же, упав на парапет, отлетели назад. Птица коротко и испуганно вскрикнула. Спустя секунду паук снова появился на краю крыши и снизился на шелковой нити, которую, приземлившись, тут же вобрал в себя. Челюсти сомкнулись на птице с хрустом, от которого Найл невольно поморщился. Только тут спохватившись, Грель виновато произнес:

– Умоляю простить меня, господин. Вам, наверное, тоже хочется попробовать?

– Только не сырую. – Найл не мог сдержать улыбку. Он неожиданно понял, почему стражник выказал недовольство. Грель, мало в чем уступая силой и скоростью взрослому, оставался еще непоседливым мальчуганом. А Найл знал о пауках достаточно, чтобы понимать, какую они придают важность сдержанности и хладнокровию.

Грель схватил птицу передними лапами – ему удавалось свободно держаться на остальных шести – и стал челюстями кромсать перья, выдувая их веером изо рта. Затем впился в грудку добыче со смаком школьника, вгрызающегося в яблоко.

• Предыдущая
• 21/41
• Следующая