Живи с молнией - Уилсон Митчел - Страница 80

• Предыдущая
• 80/141
• Следующая

Тернбал откинулся назад вместе с креслом, грузное туловище, облаченное в плотную светлую шерсть, медленно передвинулось в тень, а солидный плавный голос журчал не переставая, и в нем слышались нотки дружелюбия и гордости за себя и за свою работу.

– Однако, – он сделал торжественный и как бы предостерегающий жест, – однако несмотря на то, что машиностроение, в сущности, породило крупную промышленность, вы не найдете в нем таких огромных предприятий, как, скажем, в автомобильной, сталелитейной или химической промышленности. Мы не можем выпускать массовую продукцию, так как почти что каждый станок, который мы производим, делается по заказу. Если клиенту понадобилось заменить изношенную машину новой, он уже требует, чтобы в прежнюю модель были внесены изменения, и в результате получается совсем другой тип машины. И еще одно: у нас существует узкая специализация. Если, например, фирма выпускает токарные станки, то, кроме них, она больше ничего не делает. Конечно, в нашей фирме дело обстоит иначе, я перестроил ее по-своему. Видите ли, наша Американская машиностроительная компания является держательской компанией. Сама по себе она ничего не производит и ничем не владеет, кроме мелких компаний. Наша фирма приобрела в полную собственность компанию «Гаскон» – токарные и шлифовальные станки, Коннектикутскую компанию – фрезерные станки. Западную – передаточные механизмы, фирму «Форрест» – резцы и винторезы и просто уже для ровного счета прихватила еще компанию «Мюррей» – сбор и переработка металлического лома и «Колумбус» – бритвенные лезвия. Одно производство уравновешивает другое, одни выручают нас в лучшие времена, другие – в худшие. Теперь всякий видит, как это разумно, но в свое время мне пришлось порядком потрудиться, пока я их убедил. Ну ладно, я свое сражение выиграл, теперь хочу выиграть ваше – для вас.

Он нажал кнопку на столе и взял телефонную трубку.

– Слушайте, Пити, – оживленно заговорил он в трубку, – я тут пораскинул мозгами и кое-что надумал. Сегодня придут эти люди от фирмы «Рено»; я решил с ними больше не разговаривать. Вчера обдумал наш разговор с ними и пришел к выводу, что они сами не знают, чего хотят. Им подавай луну с неба, только луна не станет им делать авиационные моторы. Когда они, наконец, сообразят, что им, собственно, нужно, тогда и поговорим. Война завтра не начнется, и если уж браться за такое дело, то надо его делать как следует, без спешки. Кроме того, я не желаю, чтобы этот заказ потом был аннулирован. Насколько я понимаю, у этого Даладье охоты воевать с Гитлером не больше, чем у Блюма. Так что не будем торопиться.

– Видите, я должен быть еще и психологом, – сказал он, благосклонно улыбаясь Эрику, но теперь нотки самодовольства, то и дело проскальзывавшие в его тоне, уже не коробили Эрика. После разговора с Педерсоном он преисполнился уважения к Тернбалу. Несмотря на свои слабости, на некоторое тщеславие и напыщенность, Тернбал отлично знал свое дело и крепко держал его в руках.

– Я все-таки не понимаю, почему мне нельзя посещать заводы, – сказал Эрик. – Что тут плохого?

Тернбал улыбнулся.

– Потому что на вас это произведет слишком сильное впечатление, – сказал он. – Вы увидите черт знает какие чудовища и поразитесь, как они превосходно работают. Вам начнет казаться, что лучше уж не выдумаешь, а это будет значить, что и вас засосала трясина. И тогда от вас уже толку не будет. Вот почему я вас уволю, если вы меня ослушаетесь, а вовсе не потому, что вы ослушались меня. Черт возьми, Эрик, буду даже рад, если вы меня не послушаетесь, лишь бы вы оказались правы. За это я вас буду только уважать. Но, к сожалению, вероятнее всего, что вы будете не правы. Так всегда бывает, – он пожал плечами и грустно улыбнулся. – Я оказываюсь прав чаще, чем другие. Теперь вот что. Я дам вам лабораторию здесь, в этом здании. Можете там спать. Устраивать попойки. Меня не касается, что вы там будете делать. Для меня важно одно – результаты. Поговорите с Педерсоном. Он подыщет вам помещение, а вы ему скажете, какое вам нужно оборудование. Потом купите все, что требуется. От вас я хочу одного – найдите мне новые принципы работы режущих станков.

– Все это звучит прекрасно, мистер Тернбал. Но ведь станки конструируются для какой-то определенной цели, и в соответствии с этим надо оборудовать лабораторию. А я не имею ни малейшего представления, с чего начинать.

– Это совершенно безразлично. Начинайте с чего угодно. Если у вас такая голова, какая мне нужна, то рано или поздно вы все равно, как по спирали, придете к главной проблеме.

– Допустим, но не лучше ли сэкономить полгода или год и сразу сказать мне, в чем дело?

– А я и сам не знаю. Это уж ваша забота. Мне ясно одно: необходимо пересмотреть основной принцип работы режущих станков. До сих пор никто даже и не думал об этом. А от этого принципа зависит конструкция каждой машины, которую мы строим. Слушайте, – нетерпеливо перебил он себя, – ведь вы даже не понимаете, о чем я говорю! И не сможете понять, пока не войдете в работу. Мы впервые с двадцать девятого года стали получать прибыль, и я хочу потратить часть этих денег на поиски некоторых усовершенствований. Повторяю, мне все равно, с чего вы начнете. В прошлый раз вы тут толковали с Педерсоном об электронной системе управления. Вот для этого и оборудуйте себе лабораторию. А если потом заинтересуетесь чем-нибудь другим, можете это оборудование сменить. И не скупитесь на расходы. Если будете тратить слишком много, я вам об этом скажу. А пока я вам больше ничего не могу сообщить, потому что и сам ничего еще не знаю.

Тернбал дал понять, что разговор окончен. Эрик встал, и, когда он вышел из круга резкого света, у него было совсем другое лицо, просветлевшее и улыбающееся. Ему нравился Тернбал и нравилась работа.

– Знаете, на что это похоже, мистер Тернбал? – медленно сказал он. – На грезы физика.

Тернбал уже успел нажать кнопку внутреннего телефона и поднести к уху трубку. Он сощурился и прикрыл микрофон пухлой ладонью.

– Все-таки время от времени спускайтесь на землю и сообщайте мне о ходе работы.

Эрик улыбнулся, кивнул Тернбалу и вышел.

Он был так доволен своей новой работой, что все его поступки, мысли и чувства пронизывала радость, которая, словно искристая жидкость, заполнила собою все закоулки его мозга. Сабина тоже заразилась его веселой бодростью.

Первый месяц в Нью-Йорке они прожили у родителей Сабины. Оставляя Джоди у бабушки, Сабина бегала по городу в поисках квартиры. Она выбрала район к западу от Сентрал-парка, исходила все улицы и осмотрела семьдесят с лишним квартир, пока не остановилась на одной, которую решила показать Эрику.

Это была вполне современная квартира в четыре комнаты, с окнами, выходящими на крыши домов из бурого известняка, за которыми виднелись деревья парка. Сабина показывала мужу вид из окон, глубокие стенные шкафы, кухню, оборудованную всеми удобствами, ванну, выложенную голубым кафелем, но он больше всего смотрел на нее самое. Лицо ее разгорелось и сияло от счастья.

– Я давно уже не видел, чтобы ты так радовалась, – заметил он.

– Мне кажется, мы сможем платить семьдесят пять долларов в месяц. Сможем, правда?

– По-моему, да, – медленно ответил он и улыбнулся. – Особенно, если это тебя так радует.

Он подошел к окну, Сабина последовала за ним.

– Помнишь, как мы целые вечера напролет бродили по улицам, когда я был аспирантом? У меня так и стоит перед глазами пустынный, темный Бродвей… – Он покачал головой. – Удивительно, что мы тогда так редко плакали.

– Это было еще не самое худшее время, – сказала она. – В тот год, когда родился Джоди, было хуже. Я особенно запомнила, как ты в первый раз уехал в Нью-Йорк на заседание Физического общества. Я знала, что тебе нужно поехать, хотя бы для того, чтобы немножко проветриться, но я все время боялась, что ты не вернешься. Я даже не смела себе в этом признаться, но в душе все-таки очень боялась.

• Предыдущая
• 80/141
• Следующая