Живи с молнией - Уилсон Митчел - Страница 91

• Предыдущая
• 91/141
• Следующая

– Должно быть, вам хорошо платят?

Эрик невольно посмотрел на свой костюм, как мальчик, уличенный в проказах и уверенный, что его поймут и простят. Спокойно и чуть виновато улыбнувшись, он ответил:

– Да. Что верно, то верно – платят они много.

Фабермахер снова взялся за рукопись, чувствуя, что не может задать Эрику интересующий его вопрос. Да, и в конце концов, не все ли равно!

– Я только не могу понять одного, – сказал Хьюго, переводя разговор на другую тему. – Я не понимаю, почему вы выбрали для вашего станка такую необычную форму? Или, может быть, таково было задание?

Эрик покачал головой и усмехнулся.

– Неужели это так бросается в глаза?

Фабермахер понял, что он все-таки нечаянно коснулся больного места.

– Вы, по-видимому, и сами считаете, что это – далеко не самая целесообразная форма для станка. Почему же вы делаете вид, что уверены в обратном?

– Все зависит от того, что вы понимаете под целесообразностью. – Грустная усмешка не сходила с лица Эрика, пока он объяснял Хьюго свои соображения. – Видите ли, Хьюго, я хочу быть главою фирмы. И само собой, – продолжал он, – как только будет создана такая фирма, я, чтобы сохранить за собой права на изобретение, сейчас же запатентую все виды станков, устроенных по этому принципу, какие только смогу придумать. Но это, конечно, будет не скоро.

Фабермахер удивленно глядел на Эрика и наконец задал вопрос, давно вертевшийся у него на языке:

– Но зачем это вам?

Эрик нетерпеливо развел руками.

– Зачем! Если это не ясно само по себе, то объяснить просто невозможно. Вот Сабина до сих пор не может понять, хотя, казалось бы, ей-то должно быть всего виднее. Могу только сказать, что этим пропитан самый воздух вокруг нас, людей, работающих в промышленности. Это страх, который, словно едкая пыль, проникает вам в ноздри, независимо от того, что вы собой представляете. И вы либо медленно погибаете от этой своеобразной формы силикоза, либо должны найти себе защитную маску. Так вот, моя идея и будет моей защитной маской. Я не дамся им на съедение. Слушайте, Хьюго, – продолжал он взволнованно, – вы же знаете, почему мы потерпели поражение в Кемберленде. Кто дал Ригану такую власть? Кто, как вы думаете, стоит за его спиной?

– Значит, для вас еще существует и Кемберленд, и Риган? – медленно спросил Хьюго. – Вы все еще обороняетесь от Ригана? – Он устало махнул рукой. – Ведь жертвой-то был я, а вы как будто испуганы гораздо больше меня. Вы до сих пор ощущаете этот гнет, словно еще связаны с Кемберлендом и должны ходить на задних лапках перед Риганом и попечителями.

– Просто я извлек из этого хороший урок. А вы – нет, и Траскер тоже. Что ждет Траскера, который сейчас спит и видит, как бы ему опять получить такое место, какое было у него в Мичигане? Или Хэвиленда, вообразившего себя персонажем из романов Уэллса?

– И вы уверены, что эти люди вас не обведут вокруг пальца? Что они спокойно позволят постороннему человеку, вроде вас, класть себе в карман их деньги? Вы думаете, если вы одеваетесь, как они, то вы уже стали одним из них? – Хьюго замолчал, устав от спора. – Знаете, Эрик, поступайте, как вам угодно. Живите, как знаете. И давайте вернемся к вашей рукописи. – Он чуть было не добавил: «В конце концов, какое все это имеет значение», но внезапно почувствовал в этой фразе мертвенно безразличную интонацию Эрла Фокса. Он весь похолодел при мысли, что, должно быть, многое из того, что он теперь делает, говорит или думает, в точности напоминает Фокса.

– Вот увидите, – сказал Эрик. – Увидите!

Хьюго покачал головой.

– Нет уж, избавьте меня от этого зрелища.

Эрик чуть было не ответил ему резкостью, но сдержался и сердито зашагал вокруг стола, потом оба молча нагнулись над рукописью, в которой блестящая научная мысль была использована в целях… усовершенствования фрезерного станка.

После разговора с Фабермахером Эрика долго не покидало чувство обиды, словно Хьюго каким-то образом обманул его доверие. Упорно работая над своим проектом, он мысленно повторял все те доводы, которыми собирался поразить Хьюго, когда они встретятся в следующий раз, однако ничего не делал, чтобы ускорить эту встречу.

Затем Эрик узнал от Тони Хэвиленда, что у Хьюго начался новый приступ. Он взял отпуск за свой счет и сейчас находится в небольшой клинике в Нью-Джерси, где его лечат каким-то новым способом.

Значит, виновато подумал Эрик, пока он сидел в лаборатории и дулся на Хьюго, тот, тяжелобольной, лежал в клинике.

– Эдна все-таки уговорила его лечь в клинику, – сказал Тони. Они с Эриком завтракали в клубе Колумбийского университета. – Он обещал ей это перед тем, как они разошлись.

Эрик положил вилку на стол.

– Как разошлись? – спросил он. – Когда?

– Да уж порядочно, еще зимой. – Тони с недоумением взглянул на него. – Эдна решила, что с нее довольно. Как ваша работа? – спросил он.

– Ничего, – ответил Эрик, глядя в сторону. – А ваша?

– Очень хорошо.

Эрик с улыбкой взглянул на него.

– Все еще носитесь с этим делением урана?

– Теперь это уже не пустяки, Эрик. Чем дальше, тем важнее становится эта проблема. Порой мне даже страшно бывает.

– Вот уж напрасно!

– Много вы знаете! Слушайте, ведь до сих пор все сводилось к вопросу о том, сколько дополнительных нейтронов выделяется при каждом делении. Это одна из главных проблем, над которыми мы работали. Если число нейтронов в среднем меньше единицы – реакции не будет. Но если число их превышает единицу, у меня есть все основания бояться. Да и у вас тоже – потому что реакция пойдет. Так вот, это число наконец установлено.

– И что же?

– Не один, а два. В два раза больше, чем нужно!

Глаза их встретились, и сердце Эрика сжалось. Обоим было неловко, точно они в чем-то обличили друг друга.

Казалось, все только и заняты исследованием этого проклятого деления. В начале марта Эрику позвонила Мэри Картер. Она приехала в Нью-Йорк по приглашению Колумбийского университета, предложившего ей прочесть летний курс лекций в университетском филиале – женском колледже Барнарда. Мэри была в восторге и от предстоящей работы и от того, что она видела в здешних лабораториях. Эрик понял, что она ждет приглашения позавтракать вместе, и внезапно заколебался. Он знал, что если очутится с ней наедине, то при его теперешнем душевном состоянии… Нет, к черту, злобно подумал он, его жизнь и так достаточно трудна, незачем вносить в нее лишние осложнения.

– Приходите к нам сегодня обедать, – сказал он. – Днем я, к сожалению, буду занят.

В трубке наступило молчание.

– Не знаю, смогу ли, – наконец ответила Мэри. – Если б вы сказали мне раньше… А то у меня уже есть кое-какие планы на вечер. Если я приду, я должна буду рано уйти.

– Ничего, – твердо сказал Эрик, – мы тоже потом должны будем уйти. Приходите к половине восьмого.

Сабина еще одевалась, когда Мэри позвонила, и Эрик вышел встретить ее один. Открыв дверь, он увидел на ее лице тревожную улыбку и тотчас понял, что, дожидаясь, пока откроется дверь, она пережила мучительную минуту нерешительности, показавшуюся ей бесконечной. Мэри чувствовала, что в этом доме она будет в гостях у Сабины, а не у него. Пока Мэри снимала в передней шляпу и пальто и поправляла волосы, Эрик стоял за ее спиной; их взгляды встретились в зеркале. Она на секунду застыла с поднятыми руками, в глазах ее были немой вопрос и мольба, о помощи. Эрик вдруг инстинктивно догадался, что это серое шерстяное платье – совсем новое и что она впервые надела его сегодня.

– Вы прекрасно выглядите, – сказал он, улыбаясь. – В тысячу раз лучше, чем когда я вас видел в последний раз.

Она сразу почувствовала себя гораздо увереннее и поблагодарила его взглядом.

– Ну уж и в тысячу, – рассмеялась она.

– Именно в тысячу, – настаивал он. – Пойдемте выпьем, пока освободится Сабина. Она только что уложила Джоди.

• Предыдущая
• 91/141
• Следующая