Мрачный и опасный - Уилсон Патриция - Страница 20

• Предыдущая
• 20/79
• Следующая

– А чем вы, мистер Трелони, занимаетесь в этой жизни?

– Джейк. Меня зовут Джейк. Я пишу политичес­кие триллеры.

– Никогда ничего вашего не читала.

– И не много потеряли. Уверен, что ваша твор­ческая деятельность не пострадает, если вы и впредь не станете их читать.

Кэтрин склонила голову набок и чуть не целую минуту внимательно изучала непрошеного гостя. Он выглядел таким же сердитым, как и там, в Корну­олле, но одет по-городскому – темно-серый кос­тюм, белая рубашка и серый галстук – словом, со­всем другой человек. Здесь он больше не мрачный владелец поместья Пенгаррон. Тем более что при нем не было этой жуткой черной лошади. Она даже улыб­нулась, представив, как он выезжает на коне из лифта.

И все же в нем таилась какая-то угроза. Что-то говорило ей, что теперь он, вероятно, даже опас­нее, как бывает опасно сильное свирепое живот­ное, вырванное из привычной среды обитания и готовое защищать себя от ненавистного, чуждого ему мира. Эти непроницаемо темные глаза все еще стра­шили ее, но, тем не менее, она была заинтригована. Он с такой забавной недоверчивостью посматривал на нее, будто ее здесь нет, хотя и мог рассмотреть ее в подробностях.

– Я здесь, как видите, – тихо проговорила она.

– Что вы хотели этим сказать? – твердо спросил он, не отводя от нее глаз и нахмурившись.

– Вы так на меня смотрите, будто я попала сюда случайно и вот-вот исчезну без всякой видимой при­чины.

Этого еще не хватало, мрачно подумал Джейк, она и мысли читает. Ему никак не удавалось прими­риться с тем, что она обитает здесь, хотя рассудком понимал, что лучшего места для художника и быть не может. Нет, он все еще не мог отделаться от ощу­щения, что это эфирное создание принадлежит ле­сам, полянам, травам на берегу ручья, а не городс­кой квартире, какой бы удобной и милой та ни ка­залась.

Он почти жалел, что увидел ее здесь. Теперь, когда он вернется в Корнуолл, тот, прежний ее образ на­верняка исчезнет.

– Вы покинули Корнуолл.

Он сказал это ровно, без всякого выражения, но Кэтрин поежилась, как под холодным поры­вом ветра. Будто он обвинял ее, имея право тре­бовать отчета во всяком поступке, и будто она обя­зана оставаться там, где он впервые обнаружил ее. Впрочем, на какую-то минуту она действительно почувствовала себя виноватой в том, что покину­ла его владения. Смешно.

– Да, я уехала. Меня тяготило то, что я нару­шаю естественный ход жизни тети Клэр. Она осо­ба весьма занятая, и мне иногда казалось, что мое присутствие лишает ее многих привычных радос­тей. И потом, я ведь обычно живу здесь, в Лондо­не. И книга моя уже закончена. Я хотела было ото­слать ее по почте, но потом передумала и решила отвезти сама.

У Кэтрин и мысли не было говорить ему, что он сам явился не последней причиной ее отъезда, что она еще пожила бы в Корнуолле, не появись там Джейк Трелони. Нет, ей совсем не хотелось сооб­щать ему, что он – вольно или невольно – вторгся в ее мысли, встревожил и тем самым нарушил есте­ственный ход ее жизни.

Джейк резко встал и поставил чашку на сто­лик, злясь на себя за то, что все еще торчит здесь, что вообще сюда заявился. Ну да, конечно, он не хотел, чтобы ее образ продолжал витать в Корну­олле, и пришел сюда, чтобы убедиться в ее ре­альности и заурядности, а теперь вернулся к тому, с чего начал: ничего реального в ней нет, выки­нуть ее из головы совсем не так просто, как ему казалось. К тому же он видел, что никак и ничем не может повлиять на ее жизнь. Она сама по себе и неуловима, как прежде.

Столы-то у нее отполированы до зеркального блеска. Наверняка укоризненно поморщилась бы, если бы ей довелось побывать в доме поместья Пенгаррон. Старая мебель там давным-давно забыла о полировке. А он, войдя следом за ней в магазин и узнав, что она здесь живет, решил, будто это какая-то захудалая мансарда. А потом еще площадка перед лифтом произвела весьма удручающее впечатление. И вдруг там, внутри, все оказалось так чисто, ис­полнено такого вкуса, что оставалось просто диву дивиться. И кто это все создал? Бесплотная нимфа?

– Ну, мне пора, – холодно сказал он. – Если хотите, я по пути передам вашему другу, чтобы он зашел.

– Ральфу? Нет, спасибо, не беспокойтесь. В лю­бом случае он сам позже позвонит. Он всегда так делает. А сейчас я чувствую себя хорошо.

Она вовсе не чувствовала себя хорошо, и он ви­дел это. Правда, лицо ее чуть порозовело, так что в любом случае делать ему здесь больше нечего.

– Как ваша пневмония? – спросил Джейк как можно более равнодушно, чтобы она не догадалась, что он судорожно ищет повод задержаться здесь еще хоть немного.

Ох, до чего ж ему хотелось найти подтверждение ее обыкновенности, чтобы можно было наконец выкинуть ее из головы, как он это обычно и делает с другими. Он стремился заставить ее проявить свои чувства, хотя она, скорее всего, и так проявляла больше чувств, чем он сам.

– С пневмонией покончено, спасибо. Я ведь за­болела восемь месяцев назад. Выздоравливала, прав­да, довольно долго, но сейчас все это в прошлом. – Он молчал, пристально глядя на нее, и она, отведя глаза, добавила: – Несчастный случай. Автокатаст­рофа. Я долго лежала на снегу, вернее, на льду. Ну, шок, да еще этот холод…

– Это тогда вы повредили ногу?

– Да.

– Что говорят врачи? Это излечимо?

– Они говорят, что излечимо, хотя сама я силь­но сомневаюсь. Во всяком случае, поверить им смо­гу не раньше, чем пройдут боли.

Она осторожно встала и проводила его до две­рей. Кот потащился за ними, и Джейк невольно насторожился. Но кот миролюбиво потерся о его ногу, от чего Кэтрин пришла в радостное недо­умение.

– Невероятно! Хотела бы я, чтобы Ральф видел это зрелище. Снежок глумится над бедным Ральфом, угрожающе рычит на него, а то и набрасывается. А вы, как видно, ему понравились. Хотя это весьма странно.

– Возможно, я и на него произвел тяжелое впечатление, – пробормотал Джейк. – Он просто испу­гался меня.

Кэтрин серьезно посмотрела на него и сказала:

– Мне вы не кажетесь таким уж страшным. А Снежок, тот вообще никого не боится. Он даже со­бак гоняет.

– В это можно поверить.

Джейк с удивлением поймал себя на том, что улыбается. Конечно, она и должна иметь такого чу­довищного кота, который думает про себя, что он страшнее и сильнее любой собаки.

Джейк повернулся к дверям, готовый покинуть эту местность. Но что любопытно, в ее доме ему было удивительно спокойно. И от дома, и от нее самой веяло умиротворением, чем-то таким, что успокаи­вало и давало отдохновение. Он никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Вся его жизнь была сплошным сражением.

– Пообедаете со мной? – спросил он чуть слышно.

Кэтрин подняла голову, внимательно посмотре­ла на него.

– Нет, не думаю, – ответила она, покачала го­ловой и одарила его одной из своих странных, не­изъяснимых улыбок.

– Почему?

Все в нем вскипело от возмущения. Неужели она просто не могла сказать «да»? Он не хотел, чтобы эта их встреча оказалась последней. Хорошо бы, ко­нечно, забыть эту девушку, но для этого он должен сначала разгадать ее. Так всегда и было: люди инте­ресовали его лишь до тех пор, пока он не мог их классифицировать. Как только выяснялось, к какой категории можно их отнести, они теряли для него всякую притягательность. Рано или поздно она сде­лает или скажет что-нибудь такое, что вполне объяс­нит ее, после чего он забудет о ней, вернувшись к своей нормальной жизни, к самому себе.

– Думаю, нам обоим будет неловко. Мне и вооб­ще непросто сходиться с людьми. А с вами тем более. Вы действуете на меня ошеломляюще. А я опа­саюсь слишком сильных ощущений. Мне по вкусу простые вещи и понятные люди.

– Такие, как Ральф, – невольно сорвалось у него с языка.

– Да, как Ральф, – согласилась она с мягкой улыбкой. – Ральф, во всяком случае, не пытается читать мои мысли. Он не смотрит на меня так, будто сомневается в моем присутствии. Он знает, что я здесь. И он безопасен.

– Я тоже, – заверил ее Джейк, понимая, что держит ее в напряжении. Ему хотелось ошеломить ее, озадачить. У него было такое ощущение, что именно она явилась причиной того, что он внезап­но обнаружил оглушительное безмолвие Пенгаррона, заставившее его бежать оттуда, и теперь хотел избавиться от этого ощущения. – Я ведь всего лишь пригласил вас пообедать, а не вступать со мной в борьбу.

• Предыдущая
• 20/79
• Следующая