Пламя грядущего - Уильямс Джей - Страница 5

• Предыдущая
• 5/112
• Следующая

Наступательным оружием были разнообразные мечи и копья, сделанные из ясеня или граба и имевшие ромбовидное острие. Чуть ниже острия прибивали прямоугольную полоску материи – хоругвь, или вымпел, развевавшийся на ветру.

Полностью вооруженный рыцарь был почти неуязвим, превращаясь в живую крепость. Известен случай, когда в одном из сражений король Франции Филипп-Август был повален с коня, но пока враги искали на нем незащищенное место, подоспели вассалы, отбившие у врага своего короля.

Для битвы рыцарю требовался и особый конь, настоящий тяжеловоз. Поэтому дворяне всегда держали в походах по меньшей мере двух коней – для обычного передвижения и для боя.

По сути дела, к вооружению рыцаря вполне можно отнести и его оруженосцев, одетых в менее тяжелые и дорогие доспехи, вооруженных легким щитом, узким мечом, пикой, топором или луком. Они вели боевого коня, несли щит своего господина, помогали ему вооружаться и садиться в седло, а также имели право защищать рыцаря от врагов более низкого, чем у него, происхождения.

Враги крестоносцев – сарацины нападали, как правило, отрядами легкой конницы. Основное вооружение мусульманского всадника составляли кинжал, сабля, круглый щит, иногда лук и стрелы.

На голове у него обычно был шишак, украшенный искусной резьбой – сурами из Корана. Лицо часто защищалось наносником в виде стрелки. Поверх кафтана, как правило, надевалась кольчуга, состоявшая из стальных и медных колец. Существовали кольчуги, у которых каждое кольцо было украшено именами Мухаммеда и его ближайших сподвижников и преемников. Узорами и надписями покрывались также все стальные части доспеха – наручи, набедренники, поножи и пр.

Круглые щиты делались из металла, кожи или дерева, обтянутого кожей. Были и цельнометаллические – ковавшиеся из цельного куска дамасской стали. Использовались и щиты из тростника, сплетенного железными нитями и покрытого отдельными бляхами.

Главным ударным оружием были кривые сабли, которые на Ближнем Востоке обычно носили по-турецки: сабля свободно, почти горизонтально земле, висела с левой стороны тела на шелковой перевязи так, что ее конец смотрел вверх; при этом четверть клинка ниже рукояти обычно оставалась обнаженной.

Лук делался из рогов буйвола. Его носили в особом колчане, пристегивавшемся к седлу.

С. В. РУСАНОВ

Читая дневник Дени Куртбарба[5], необходимо помнить, что средневековые хронисты и писцы использовали главным образом римский календарь, разделяя каждый месяц на календы, ноны, иды[6], чему сопутствовали определенные трудности и путаница при счете дней. Я попытался, сверяясь с принятым ныне времяисчислением, сохранить ясность хронологии. Большинству читателей, возможно, не следует обращать внимание на хронологию Дени.

Некоторых читателей, возможно, будут раздражать также устаревшие слова и выражения. Однако исторический роман уже по своей сути является своего рода анахронизмом, поскольку пишется о далеком прошлом. Самое большее, что можно сделать, это создать иллюзию присутствия в некой реальности, как если бы исторический роман был в действительности современным романом, описывающим наше время. Если вследствие этого в тексте вдруг появится современное слово или фраза, читатель без особого труда переведет их про себя на французский эквивалент двенадцатого века, и тогда все покажется совершенно естественным и уместным.

О Раймоне Сюрплисе по прозванию Гневный, основателе достославного, но к нашим временам угасшего рода Куртбарб, известно мало сверх того, что он был вассалом Карла Лысого[9] и женился на ведьме. Человек, наделенный необыкновенной храбростью и ужасным характером, он заложил фундамент богатства своего дома скорее всего тем, что заманивал в ловушку путешественников, которые уступали соблазну провести ночь под крышей. Больше тех несчастных никто никогда не видел, да и слухов о них уже никаких не было. Его сын Роже, прозванный Вспыльчивым, сделался первым сенешалем[10] Куртбарба, поступив дальновидно: он изменил королю Одр, которому семья поклялась в верности, и принес вассальную клятву более могущественному Гуго Капету[11]. За это он был вознагражден обширными лугами и лесными угодьями по берегам реки Туе. В «Краткой истории баронов Пуату» сказано, что прозвище Куртбарб Роже получил из-за привычки в приступе гнева выдирать клочья из своей бороды. Но есть еще и такое предание: украв шестерку лошадей у одного из соседей, Гильема из Лудена по прозвищу Леопард, Роже во всеуслышанье похвалялся, будто «побрил бороду леопарду за неимением льва». Гильем, проведав об этом, вспылил: «Я подвяжу ему бороду веревкой!» Как бы там ни было на самом деле, точно известно лишь то, что погиб Роже при весьма скверных обстоятельствах от рук рыцарей, состоявших на службе у кастельянов[12] в соседних замках. С теми кастельянами он тоже не поладил.

В продолжение двух последующих столетий семья процветала. Благополучие повлияло на характер мужчин, стоявших во главе дома; от своих предшественников, вздорных и вспыльчивых, жаждущих побеждать, они отличались своего рода рассудительностью, что выражалось в стремлении жить в комфорте и довольстве. Эти перемены сказались и в прозвищах, которые они получали. В конце одиннадцатого и начале двенадцатого веков один за другим следовали Аймары, Раймоны и Роже, носившие прозвища Осторожный или Толстый вместо Гневный или Вспыльчивый. Раймон IV Мудрый воздержался от участия в Первом крестовом походе. Его сын Аймар Молчаливый, сославшись на мучительную болезнь, протекавшую с осложнениями, не захотел откликнуться на призыв короля Людовика VII[13], собиравшего вассалов под свои знамена. Осмотрительность сеньоров вела к тому, что поместье Куртбарб не расширялось, хотя его обитатели удивительно долго наслаждались миром и процветанием. В последней четверти двенадцатого века ограниченные размеры феода[14] вынуждали наследников, не имевших в своем распоряжении иной собственности, терпеливо дожидаться смерти отца, прежде чем предъявлять права на землю.

У сенешаля Аймара V, который владел поместьем в то время, было четверо сыновей. Трое старших в полной мере унаследовали фамильные черты своих предков и в духе традиции носили имена Роже Медлительный, Жоффрей Ленивый и Раймон Неподвижный. Старый сеньор, хотя ему уже перевалило за семьдесят, не обнаруживал никаких признаков старческой немощи, ибо принадлежал к тому типу худощавых людей, которые с возрастом высыхают, кожа их темнеет, и год от года они становятся все более поджарыми и жилистыми. Старшие сыновья, оправдывая свои прозвища, не считали зависимое положение неприятным для себя. Ожидание их совершенно удовлетворяло. Каждый со своей семьей занимал отдельные покои или часть апартаментов в замке, и поскольку отец должен был содержать их, пока был жив, он созывал их к обильно накрытому столу. Часы досуга между трапезами они заполняли соколиной и псовой охотой или слушали песни бродячего менестреля[15].

• Предыдущая
• 5/112
• Следующая