Город золотых теней - Уильямс Тэд - Страница 8

• Предыдущая
• 8/208
• Следующая

– Не-а. Я просмотрел. Политика.

– Не только, Стивен. Это наше наследие, наша история.

Стивен прожевал кусок курицы.

– Мы с Соки и Эдди почти пролезли во Внутренний Район. Получили пароль у того парня из старших классов. Почти дошли до центра! На халяву!

– Стивен, я не хочу, чтобы ты лез во Внутренний Район.

– Ты в моем возрасте там сидела часами. – Стивен улыбнулся обезоруживающе-нахально.

– Тогда все было по-другому. Теперь за это и арестовать могут. А штрафы непомерные. Так что я серьезно. Не надо.

Она знала, что попусту сотрясает воздух. Все равно, что требовать от детишек не плавать в старом омуте. Стивен уже щебетал, точно и не слышал ничего. Рени вздохнула. Судя по всему, ей предстояло не менее сорока минут наслаждаться малопонятным жаргоном малолетних сетевиков.

–… Это же были боженьки натуральные. Трех облоемов обошли. Но мы ничего плохого не делали! – прибавил он поспешно. – Так, ходили, смотрели. Но это такой блеск! Мы нашли парня, который добрался до «Мистера Джи»!

– Мистера Джи? – Этого термина Рени еще не слышала.

Стивен как-то обмяк. На мгновение Рени показалось, что в глазах его мелькнуло странное выражение.

– Да это место такое. Вроде клуба.

– Какого клуба? Развлекаловка? Шоу и все прочее?

– Ну да. Шоу и все прочее. – Стивен повертел в руке обглоданную куриную ногу. – Место такое.

В стену что-то грохнуло.

– Рени! Принеси мне воды! – тупо проорал Длинный Джозеф.

Рени скривилась, но к раковине подошла. Пока что Стивену нужен нормальный дом. Но когда он вырастет, ломать комедию будет незачем.

Когда она вернулась, Стивен приканчивал вторую добавку. Судя по тому, как он ерзал на краешке стула, ему не терпелось вернуться в сеть.

– Не так быстро, юный воитель. Мы же едва поговорили.

Лицо брата отразило едва ли не панику. В желудке Рени заплескалась кислота. Он явно слишком много свободного времени проводит в сети, если так хочет вернуться. Придется заставить его почаще бывать на улице. И взять его в парк в субботу – так он точно не забредет к приятелю, чтобы подключиться и пролежать весь день на полу, как беспозвоночное какое-нибудь.

– Расскажи мне про бомбу, – неожиданно попросил Стивен. – Расскажи все.

Рени рассказала. Стивен слушал внимательно и даже задавал вопросы. Очень заинтересовала его первая встреча Рени с Ксаббу – таким маленьким, вежливым, старомодно одетым.

– У нас в школе в прошлом году был такой мальчишка, – сообщил Стивен. – Но он заболел, и его отчислили.

Рени вдруг вспомнился Ксаббу: как он машет ей на прощание – тонкие руки, добродушное, почти грустное лицо. Может, ему тоже грозит болезнь – тела или духа? Он упоминал, что немногие его соплеменники выживают в городах. Рени надеялась, что Ксаббу окажется исключением, – ей нравилось его тихое чувство юмора.

Стивен встал, без напоминаний вымыл тарелки, потом ушел в сеть, но вызвал, против всяких ожиданий, «Марш к свободе», время от времени прерывая чтение, чтобы задать вопрос. После того как он отправился к себе, Рени провела полтора часа над курсовиками, потом вышла на банк новостей, просмотрела несколько сюжетов о далеких катастрофах: новый штамм вируса Букаву заставил объявить новые зоны карантина в Центральной Африке, цунами на Филиппинах, санкции ООН против Свободного Государства Красного Моря, иск против службы ухода за детьми в Йо'бурге [5] – и местные новости, включая подробное освещение взрыва в кампусе. Странно было смотреть по круговому стереовидению сети на то, что она видела утром собственными глазами. Трудно решить, что убедительнее или что реальнее. Впрочем, что в наше время значит слово «реальность»?

Шлем вызвал у Рени приступ клаустрофобии. Она сняла его и остаток выпуска новостей досмотрела на стенном экране. Эффект присутствия всегда казался ей немножко лишним.

И только когда она приготовила обед на завтра, завела будильник и залезла в постель, на поверхность сознания всплыло странное чувство, терзавшее ее весь вечер: Стивен ею манипулировал. Они говорили о чем-то, а он так ловко менял тему, что вернуться к первоначальной им так и не удалось. Да и последующее его поведение было достаточно подозрительным – словно он старательно избегал расспросов о чем-то.

Но Рени даже ради спасения собственной жизни не припомнила бы, о чем же тогда шла речь – кажется, о мелком хакерстве. Она мысленно отметила для себя: поговорить с братом.

Но дел было так много, так много. А часов в сутках явно не хватало.

«Вот что мне нужно. – Сонные мысли казались тяжелым грузом, который она так мечтала сбросить. – Не нужны мне ни сеть, ни эффект присутствия, ни картинки высокого разрешения. Мне нужно только время».

– Теперь я вижу, – произнес Ксаббу, с подозрением оглядывая далекие снежно-белые стены симуляции. – Но все равно не понимаю. Это не реальность?

Рени обернулась к нему. Хотя ее собственное обличье было едва человекоподобным, новичков почему-то успокаивала иллюзия нормального общения. Симулоид Ксаббу представлял собой серую марионетку с красным Х на груди – знак новичка. Из уважения к его чувствам Рени нарисовала на собственном отражении алую букву R.

– Не хочу показаться грубой, – осторожно ответила она, – но я не привыкла проводить такие занятия со взрослыми. Так что не обижайся, если я начну говорить совершенно очевидные вещи.

Лица у симулоида не было, а значит, отсутствовало и его выражение, но голос Ксаббу был легок.

– Меня обидеть нелегко. Я знаю, что я странный тип, но в болотах Окаванго сетевого доступа нет. Так что учите меня, как ребенка.

Рени снова попыталась представить, что же скрывает от нее Ксаббу. Ясно было, что у этого человечка имеется немало очень странных связей – никого другого не зачислили бы в политех на усложненные курсы сетевиков при отсутствии элементарных знаний. Это все равно, что посылать человека на литературный факультет учить азбуку. Но он был умен, очень умен: при его маленьком росте и странной, формальной манере речи очень легко было думать о нем как о ребенке или idiot-savant [6].

«Интересно, – подумала Рени, – а сколько бы я протянула голой и безоружной в пустыне Калахари?» Скорее всего, недолго. Мир не ограничивается сетью.

– Ладно. Основы компьютерной техники и программирования тебе знакомы. Теперь насчет твоего вопроса о реальности. Это сложный вопрос. Яблоко реально, верно? Но рисунок яблока – это не яблоко. Он похож на яблоко, он заставляет вспомнить о яблоках, можно даже предпочесть одно нарисованное яблоко другому, но попробовать ни одно из них нельзя. Картинку не съешь – во всяком случае, это не то же, что съесть яблоко. Это лишь символ реальности, несмотря на все его сходство с ней. Понимаешь?

Ксаббу рассмеялся.

– Пока понимаю.

– Различие между воображаемым предметом – понятием – и реальностью было когда-то довольно четким. Даже самое реалистичное изображение дома – еще не дом. Можно представить себе, как он выглядит внутри, но зайти в него нельзя. Картина не воспроизводит ощущения, связанные с настоящим домом. Но если ты можешь создать нечто, что выглядит, пахнет, ощущается как настоящий предмет, но им не является – что тогда? Это картинка или реальность?

– В пустыне Калахари есть места, – медленно произнес Ксаббу, – где ты видишь воду, много пресной воды. Подходишь – и она исчезает.

– Мираж. – Рени взмахнула рукой, и в дальнем конце симуляции появилась лужа.

– Мираж, – согласился Ксаббу. На иллюстрацию он не обращал внимания. – Но если ее можно коснуться и намокнуть, если ее можно выпить и утолить жажду – разве это не будет вода? Трудно представить себе что-то одновременно призрачное и настоящее.

Рени подвела его к созданной ею луже.

– Посмотри. Видишь наши отражения? Теперь гляди.

Она нагнулась и зачерпнула воду ладонями. Струйки потекли между пальцами, возвращаясь в лужу. Круги на воде набегали друг на друга.

• Предыдущая
• 8/208
• Следующая