Поворот Колеса - Уильямс Тэд - Страница 27
- Предыдущая
- 27/108
- Следующая
Саймон, смущенный происшедшим только что, ничего не ответил.
— Этого я тебе сказать не могу — во всяком случае с уверенностью. Она — самое древнее разумное существо в Светлом Арде, следующий за ней во много, много раз младше ее. Ты можешь быть уверен, что все ее помыслы мимолетны, неуловимы и находятся за пределами понимания всех остальных, кроме, разве что. Первой. Праматери. Но если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала вот что: она тяготеет к небытию.
— Что это значит? — Саймон начинал сомневаться, действительно ли он трезв, потому что мир вокруг медленно кружился и больше всего ему сейчас хотелось лечь и заснуть.
— Если бы она хотела смерти, — объяснила Адиту, — это принесло бы забвение только ей. Она устала жить, Сеоман, но она старейшая. Никогда не забывай об этом. Столько времени, сколько пелись песни в Светлом Арде, и еще много дольше, живет на свете Утук'ку. Единственная из живущих, она видела Потерянный Дом, давший жизнь нашему роду. Я думаю, что ей невыносима сама мысль о том, что другие будут жить, когда она исчезнет. Она не сможет уничтожить все, как бы ей этого ни хотелось, но, возможно, она надеется вызвать величайшую катастрофу — чтобы вместе с ней в забвение отправилось столько живых, сколько она может за собой утащить.
Саймон резко остановился.
— Это ужасно, — сказал он с чувством. Адиту пожала плечами. Ее шея была удивительно красива.
— Утук'ку действительно ужасна. Она безумна, Сеоман, хотя это безумие сплетено искусно и туго. Она была, может быть, самой умной из всех Рожденных в Саду.
Луна высвободилась из груды облаков и теперь висела над головой, словно серп жнеца. Саймон очень хотел спать — голова его становилась все тяжелее — и в то же время он понимал, что глупо упускать такой случай. Очень и очень редко кто-нибудь из ситхи бывал в настроении отвечать на вопросы и, что еще важнее, отвечать на них прямо, без обычной для справедливых уклончивости.
— А почему норны ушли на север?
Адиту нагнулась и сорвала веточку какого-то вьющегося растения с белыми цветками и темными листьями, потом вплела ее в волосы, так что веточка повисла у щеки ситхи.
— Зидайя и хикедайя поссорились. Это касалось смертных. Народ Утук'ку считал вас животными — и даже хуже, чем просто животными, потому что пришедшие из Сада не убивают живых существ, если могут избежат этого. Дети Рассвета не соглашались с Детьми Облаков. Было еще и другое. — Она подняла глаза к далекой луне. — Потом-умерли Ненайсу и Друкхи. Это был день, когда тень упала на наши народы, и она уже не рассеялась.
Не успел Саймон поздравить себя с тем, что ему удалось поймать Адиту на приступе откровенности, как она начала мрачнеть… Но он не стал задерживаться на ее малопонятном объяснении. В сущности, он уже не хотел запоминать новые имена — слишком велико было потрясение от того, что она уже рассказала ему сегодня; в любом случае у него еще оставался один вопрос, который неоходимо было задать.
— Ваши народы, — спросил он нетерпеливо, — они расставались здесь, верно? Все ситхи пришли в Сад Огней с горящими факелами. А потом они стояли в Доме Расставания вокруг какого-то предмета, сделанного из огня, и заключали договор.
Адиту оторвала взгляд от лунного серебра, поглядев на Саймона яркими кошачьими глазами.
— Кто рассказал тебе эту сказку?
— Я это видел. — По выражению ее лица он был почти уверен, что видение оказалось правдивым. — В ту ночь, когда я стал рыцарем. — Он засмеялся над собственными словами. Усталость заставляла его чувствовать себя глупо. — В мою рыцарскую ночь.
— Видел это? — Адиту обняла его за талию. — Расскажи мне, Сеоман. Мы прогуляемся еще немного.
Он описал ей свой сон-видение — потом вдобавок рассказал, что произошло, когда он воспользовался зеркалом Джирики.
— То, что случилось, когда ты принес сюда чешую, показывает, что есть еще сила в Рас йе-Сама 'он, — медленно проговорила она. — Но мой брат был прав, предостерегая тебя от Дороги снов. Она полна опасностей — иначе я сама взяла бы сегодня зеркало и попыталась бы найти Джирики, чтобы рассказать ему то, что я услышала от тебя.
— Почему?
Она покачала головой. Ее белые волосы плыли в воздухе, как облачко дыма.
— Из-за того, что ты видел во время своего бдения. Это страшно. Ты видел Старые Дни без Свидетеля… — Она снова сделала странное движение пальцами, запутанное и естественное, как корзина живой рыбы. — Либо в тебе есть что-то, чего не видела Амерасу, — но я не верю, что Первая Праматерь, при всей озабоченности другими делами могла так просчитаться — либо происходит что-то, чего мы не могли даже предположить. — Она вздохнула. Саймон смотрел на ее лицо. Ситхи выглядела обеспокоенной — он никогда бы не поверил, что такое возможно.
— Может быть депо в драконьей крови, — предположил Саймон. Он поднял руку и коснулся шрама и пряди белых волос. — Джирики говорил, что я каким-то образом отмечен теперь.
— Может быть. — Похоже, Адиту это не убедило. Значит, ей он не казался таким уж особенным, так?
Они шли. дальше, пока снова не добрались до раскрошенных плит Сада Огней и не приблизились к палаточному городу. Большая часть празднующих отправилась спать, и теперь горели только несколько костров. Около них все еще разговаривали, смеялись и пели неясные фигуры.
— Иди и отдохни, Сеоман, — сказала Адиту. — Ты шатаешься от усталости.
Он хотел было возразить, но понял, что она права.
— Где ты будешь спать?
Серьезное выражение на ее лице сменилось искренним весельем.
— Спать? Нет, Снежная Прядь. Сегодня я буду гулять. Мне о многом надо подумать. В любом случае я почти век не видела света луны на разрушенных камнях Сесуадры. — Она сжала его руку. — Спи хорошо. Утром мы пойдем к Джошуа. — Она повернулась и пошла прочь, бесшумная, как ночная роса. В считанные мгновения Адиту превратилась в стройную тень, исчезающую на поросшей травой вершине горы.
Саймон обеими руками потер лицо. Надо было о многом подумать. Ну и ночь! Он зевнул и направился к палаткам Нового Гадринсетта.
— Странная вещь случилась сегодня, Джошуа. — Джулой в необычной для нее нерешительности застыла в дверях палатки принца.
— Входи, пожалуйста, — Джошуа повернулся к Воршеве, которая сидела в постели под грудой одеял. — Или может быть нам лучше будет уйти? — озабоченно спросил он жену.
Воршева покачала головой.
— Я неважно себя чувствую, и раз уж я должна все утро провести в палатке, пусть как можно больше людей приходят сюда и составляют мне компанию.
— Но, может быть, новости валады Джулой расстроят тебя? — встревоженно сказал принц и посмотрел на мудрую женщину. — Это ей не повредит?
Джулой сардонически улыбнулась.
— Женщина с ребенком внутри не похожа на умирающего от старости, принц Джошуа. Ей требуется много сил — выносить ребенка тяжелая работа. Кроме того, мои новости не могут испугать никого… даже вас. — Она немного смягчила суровое выражение своего лица, давая ему понять, что шутит.
Джошуа кивнул.
— Полагаю, я заслужил это. — В его ответной улыбке было что-то болезненное. — Какая странная вещь случилась? Входи, пожалуйста.
Джулой скинула мокрый плащ и бросила его прямо в дверях. Дождь начал моросить сразу после восхода и уже почти целый час барабанил по крыше. Джулой провела рукой по мокрым стриженым волосам, потом уселась на один ш грубых табуретов, сколоченных Фреозелем специально доя резиденции принца.
— Я только что получила послание.
— От кого?
— Не знаю. Его принесла одна из птиц Динивана, но это не его рука. — Джулой вытащила из кармана куртки тихо чирикавший комочек пуха; в щели между пальцами женщины блестел черный глаз птицы. — Вот то, что она принесла. — Валада Джулой подняла трубочку промасленной ткани и с некоторым затруднением вытащила из обертки свернутый пергамент, не побеспокоив птичку.
Принц Джошуа, — прочитала она. — Определенные знаки говорят мне, что для вас было бы благоприятно подумать сейчас о Наббане. Определенные уста шептали мне в ухо, что здесь вы найдете большую поддержку, чем можете ожидать. Зимородки забирают слишком большую долю улова рыбаков. В течение двух недель прибудет посланник и принесет слова, говорящие яснее этого короткого письма. Не предпринимайте ничего, пока он не прибудет, ради собственного блага.
- Предыдущая
- 27/108
- Следующая
