Человек в лабиринте эволюции - Вишняцкий Леонид Борисович - Страница 11

Австралопитека афарского рассматривают как правило в качестве предкового вида для всех остальных австралопитецин (кроме, разумеется, более древнего австралопитека анаменсис), или, по крайней мере, в качестве наиболее приемлемого аналога для воссоздания облика представителей такого вида. Конечно, и то и другое — лишь рабочие гипотезы, которым ещё предстоит выдержать (или не выдержать) проверку временем и новыми находками. Вообще допустимых вариантов реконструкции филогенеза ранних гоминид чрезвычайно много, и в ближайшем будущем их количество будет, скорее всего, увеличиваться, а не сокращаться. Сейчас всё чаще поднимается вопрос о том, в какой степени филогенетические схемы, построенные на анализе ископаемых костей, т. е. главным образом зубов, челюстей и иных фрагментов черепа, отражают действительные генеалогические взаимоотношения вымерших видов. Первые итоги обсуждения этой темы малоутешительны. В частности, было показано, что если бы те признаки и методы, которые служат в качестве базовых при построении родословного древа ранних гоминид, использовались для установления степени родства современных видов обезьян (как человекообразных, так и низших), то результаты оказались бы очень далёкими от реальности.[16] Антропологи, однако, вынуждены работать с тем материалом, который есть, возмещая его низкие разрешающие возможности совершенствованием методики анализа.

Особенно сложен и далёк от разрешения вопрос о том, какая из групп ранних гоминид послужила субстратом дальнейшей эволюции человека, т. е. дала начало роду Homo, и наличествуют ли вообще останки представителей такой группы в добытом к настоящему времени палеонтологическом материале. Ещё недавно наиболее перспективным, хотя и не безупречным, кандидатом на эту роль считался уже упоминавшийся выше австралопитек африканский (Australopithecus africanus), живший в период от 3 до 2,4 млн лет назад и известный главным образом по находкам в Южной Африке (местонахождения Таунг, Штеркфонтейн, Макапансгат), но в последнее время его позиции сильно пошатнулись. В результате детального сопоставления многочисленных костей верхних и нижних конечностей австралопитека африканского, открытых в ходе продолжающихся работ в Штеркфонтейне, выяснилось, что по соотношению их размеров этот вид находится намного ближе к человекообразным обезьянам, чем к гоминидам. Попросту говоря, руки у него были, скорее всего, значительно длиннее ног. Даже жившие на миллион лет раньше австралопитек анаменсис (Australopithecus anamensis) и австралопитек афарский (Australopithecus afarensis), по пропорциям конечностей выглядят более «продвинутыми». Это неожиданное открытие окончательно запутывает и без того запутанную ситуацию, поскольку по строению зубов и черепа австралопитек африканский, наоборот, намного ближе к Homo, чем австралопитек афарский, не говоря уже об австралопитеке анаменсис. Если предположить, что австралопитек африканский приобрёл это сходство с поздними гоминидами параллельно, т. е. не будучи звеном линии, ведущей к человеку, то тогда на первый план в качестве нашего возможного прямого предка выдвигается австралопитек афарский. В то же время нельзя исключить и противоположную возможность, а именно, что это как раз раннее приобретение конечностями австралопитека афарского человеческих пропорций совершилось параллельно и, следовательно, не является признаком, указывающим на близкую связь этой формы с Homo.

Недавно найденный в Штеркфонтейне череп австралопитека африканского, жившего примерно 2,6–2,8 млн. лет назад, имеет объём мозговой полости (антропологи называют её эндокраном) около 515 см³, что является рекордом для австралопитецин и сопоставимо с минимальными значениями, зафиксированными для представителей рода Homo. Правда, до недавнего времени считалось, что некоторые из поздних парантропов имели ещё более крупный мозг. Так, для двух черепов парантропа бойсов (Paranthropus boisei), датируемых началом плейстоцена (1,7–1,5 млн лет назад), ещё в 70-е годы был установлен размер мозговой полости порядка 525–545 см³. Однако новые реконструкции показали, что эти цифры сильно завышены, и что на самом деле по объёму эндокрана австралопитек африканский, как минимум, не уступает парантропам, а по структурным особенностям мозга стоит к Homo ближе, чем другие, известные сейчас, виды австралопитецин.

В ноябре 1997 г. на одном из палеонтологических местонахождений в районе Среднего Аваша (Эфиопия) был найден череп гоминида возрастом около 2,5 млн лет, послуживший основанием для выделения вида, названного австралопитек гархи (Australopithecus garhi) (слово garhi на афарском языке означает «сюрприз»). Сохранились лобная и теменные кости, а также верхняя челюсть с зубами. Несмотря на относительно большие размеры последних, австралопитек гархи лишён специфических черт массивных австралопитеков. Не похож он и на австралопитека африканского, от которого, как и от ранних представителей рода Homo, его отличает более примитивное строение лобной кости и лицевого отдела черепа, а также малый объём мозга (всего около 450 см³). Несмотря на последнее обстоятельство, по мнению исследователей, выделивших новый вид, анатомия австралопитека гархи достаточно нейтральна для того, чтобы рассматривать его в качестве одного из вероятных предков ранних Homo. Впрочем, следует ожидать, что уже в самом близком будущем число видов и даже, возможно, родов гоминид, претендующих на эту роль, возрастёт ещё более, если полевые исследования, проводимые палеоантропологами в Африке, сохранят свой нынешний размах.

Как уже говорилось, важнейшей характеристикой, объединяющей всех гоминид и отличающей их от других гоминоидов и приматов вообще, является двуногость. Однако, несмотря на то, что лишь очень немногие темы, связанные с изучением происхождения человека, вызывали столько дискуссий, сколько их вызывает проблема становления прямохождения, это событие остаётся пока плохо понятым, будучи, по выражению американского исследователя Д. Гебо, «одной из наиболее живучих загадок палеоантропологии».[17] То обстоятельство, что переход к двуногости сыграл очень большую, если не определяющую, роль в эволюции наших предков, сомнений ни у кого не вызывает, но вопрос о том, почему он совершился, т. е. чем была обусловлена смена способа передвижения по земле, пока ещё далёк от разрешения. Между тем, не ответив на этот вопрос, трудно или даже невозможно понять, как и почему был включён «пусковой механизм» антропогенеза и почему этот процесс принял столь необычное направление.

Большинство авторов, затрагивающих вопрос о происхождении двуногости у гоминид, уверены, что это свойство с самого начала давало какие-то преимущества его обладателям, в противном случае оно бы просто не возникло. Точка зрения, бесспорно, абсолютно логичная, но в чём же, по мнению тех, кто её разделяет, состояли эти преимущества? Ответов на этот вопрос предложено очень много, но ни один из них пока нельзя признать убедительным.

Согласно широко распространённой гипотезе, переход предков человека к прямохождению, или, как часто выражаются антропологи, к ортоградной локомоции, объяснялся необходимостью приспособления к открытым ландшафтам, т. е. к жизни в саванне, в степи, в местах, лишённых или почти лишённых древесной растительности. Ещё в позапрошлом веке эту идею высказывали французский натуралист Жан Батист Ламарк, первым создавший целостное учение об эволюции органического мира, и английский естествоиспытатель Альфред Уоллес, одновременно с Чарльзом Дарвином разрабатывавший теорию естественного отбора. Однако один факт, о котором не могли знать Ламарк и Уоллес, но должны знать их современные последователи, делает эту гипотезу крайне сомнительной. Дело в том, что, как показали недавние исследования палеогеографов, специалистов по реконструкции природной среды давних эпох, ранние гоминиды, как правило, жили ещё не в саванне, а в районах, где сохранялись, а то и господствовали влажные тропические леса. Следовательно, переход к двуногости не был связан с приспособлением к открытым ландшафтам. Кроме того, совершенно непонятно, а почему, собственно, живя в саванне, нужно ходить на двух ногах? Ведь современные обезьяны, обитающие в безлесных районах (павианы), остаются четвероногими и ничуть, кажется, от этого не страдают. Оба этих возражения, кстати, в полной мере относятся и к утверждению, что гоминиды выпрямились, якобы, вследствие необходимости дальше видеть и лучше ориентироваться в саванне, где хороший обзор требовался для поисков пищи и для своевременного обнаружения опасности.