Венок из флердоранжа - Уинтерз Ребекка - Страница 1

• 1/23
• Следующая

«…Когда королева желает его любви, когда он держит ее в своих объятиях, Ланселот владеет всем, что ему надо. Их забавы так же удивительны и нежны, как их поцелуи и ласки…»

С болезненным стоном Андреа Фэллон закрыла книгу. В исчезающем свете дня она уже не видела ни единого слова, но сейчас это было только кстати. С недавних пор она не выносила захватывающе красивые истории.

Хотя французский поэт Кретьен де Труа[1] написал историю Ланселота, вероятно, в 1171 году, его описание любви славного рыцаря к королеве Гвиневере сейчас волнует так же, как и тогда.

И действительно – какая женщина не позавидует королеве, вдохновившей на такую любовь первого рыцаря Круглого стола?[2] Разве не каждая женщина мечтает быть любима такой всепоглощающей любовью?

Пожалуй, она чрезмерно увлеклась благороднейшим рыцарем. Андреа перекрестилась. Мысли вернулись к Ричарду. Мужу, которого она похоронила три месяца назад.

– Любил бы ты меня больше, если бы я могла родить тебе ребенка? – прошептала она.

После похорон Андреа снова и снова перебирала в уме дни своего не очень удачного брака. Печально, но ее неожиданное бесплодие вызвало у него почти болезненную реакцию. Некоторые его чувства к молодой жене просто пропали. Они обменялись брачными обетами, когда ей было двадцать один, а ему – тридцать один. Кто бы мог подумать, что с первых дней их совместной жизни возникнет проблема рождения ребенка?

Ее двоюродная тетка тоже не могла иметь детей. Но это вроде бы никак не повлияло на любовь ее мужа. Правда, они усыновили двоих ребятишек. Но Ричард даже слышать не хотел об усыновлении. Он хотел своего ребенка, а не какого-то чужого…

Зная, как болезненно муж относится к таким разговорам, Андреа не настаивала на усыновлении. Постепенно в их отношениях произошли перемены. Ричард установил между ними дистанцию, целиком погрузился в работу, словно не сознавая, как больно это для Андреа. Возможно, его собственные страдания и разочарования были слишком велики, чтобы думать о жене.

Постепенно от его любви ничего не осталось. Последний год Ричард вел себя скорее как друг, чем как любящий муж. Теперь они бывали вместе лишь изредка и случайно, и то лишь когда Андреа решалась проявлять инициативу. Тем не менее она надеялась, что они переживут свою печаль и оставят ее в прошлом. Постепенно желание иметь ребенка победит разочарование, и Ричард согласится на усыновление.

Андреа не сомневалась, что, если бы они уже сделали первые шаги к процедуре усыновления, все бы изменилось. Увы… Теперь это уже никогда не случится. Слишком поздно.

Ох, Ричард…

Слезы ручейками побежали по щекам.

Тетя, желая поддержать убитую горем племянницу, утверждала, что период скорби постепенно пройдет. «В один прекрасный день ты встретишь своего мужчину, он женится на тебе, и вы усыновите ребенка».

Но Андреа не верила, что такое может случиться. Между ней и Ричардом было десять лет разницы. К тому же в академическом мире Ричарда блистали умнейшие мужчины и женщины. И Андреа страдала, полагая, что просто не в состоянии дотянуться до своего мужа…

Что она могла ему предложить? Ведь она не способна даже родить ребенка, о котором они оба так мечтали!

И почему он только женился на ней? Это был ее первый и самый главный вопрос. Но Андреа задала себе и второй. Понимает ли она, что причина ее печали – утрата дальнейшей жизненной перспективы?

Тридцать семь лет – слишком молодой возраст, чтобы умирать. Его уход оставил Андреа у разбитого корыта. Уничтожил надежду создать семью.

Она встала и прислонилась к стволу дерева.

Чтобы восстановить силы, нужно, прежде всего, выспаться. Ей надо закончить последний проект мужа, основанный на легендах о короле Артуре. Потребуется еще пара дней, чтобы запечатлеть на пленке оленя или дикого вепря – такого рода картину, какую можно увидеть на старинном гобелене. Тогда ее коллекция фотоснимков будет полной. К несчастью, она должна вернуться в Нью-Хейвен.

Андреа жила в Бретани почти неделю и уже узнала, что после захода солнца лес здесь превращается в какой-то зачарованный мир. Именно в нем она нашла место, скрытое от чужих глаз и спокойное, если не замечать лесных жителей, пробегающих иногда среди берез и зарослей орешника.

Она накинула на плечо ремень фотоаппарата и прислушалась. Какое-то шуршание в подлеске. Вероятно, какое-то лесное животное…

Андреа вгляделась в темноту и невольно охнула.

В дальнем конце поляны словно из воздуха соткалась стройная фигура в военном камуфляже. Андреа бросило в дрожь, когда незнакомец начал медленно приближаться к ней.

Высокие скулы подчеркивали жесткие черты его лица, загоревшего под экваториальным солнцем. Такого загара во Франции не встретишь. Несмотря на сумерки, она заметила, как горят его голубые глаза, внимательно изучавшие ее из-под черных бровей. Темные волосы у мужчины были коротко пострижены.

Она никогда не встречала таких красивых и таких… опасно агрессивных мужчин. Андреа легко бы могла представить его в сверкающих доспехах на коленях перед Гинервой в ореоле небесного сияния. Наконец он заговорил низким голосом, и волшебное видение разлетелось на тысячу осколков.

– Вы перешли границу, – объявил он сначала на французском, а потом на английском, причем с сильным акцентом.

Подчеркнуто враждебные нотки в голосе застали Андреа врасплох. Это не был переодетый принц, осваивавший искусство рыцарского обращения. Никаких учтивых слов вроде «добрый вечер», или «если вы простите», или «я сожалею, сударыня»…

Он что, прочел название книги, которую она держала? Иначе откуда бы незнакомец мог знать, что с ней надо говорить по-английски? Андреа крепче сжала книгу.

– Вообще-то у меня есть разрешение находиться здесь, – тихо произнесла она.

Глаза у него превратились в щелки. Неожиданно он сдернул фотоаппарат у нее с плеча. Движение было слишком легким и быстрым, чтобы она успела помешать ему. Намотав ремень на крепкое мужское запястье, он продолжал разглядывать Андреа. Теперь совершенно невозможно отобрать у него камеру.

– Здесь никому не разрешено находиться. Кем бы вы ни были. Полагаю, что вы просто проходили мимо.

– Главный управляющий сказал мне, где я могу снимать дикую природу.

– Вы получите ваш фотоаппарат завтра утром у охранника на воротах. – Взгляд его застыл. – Если вы солгали, то на вашем месте я бы больше никогда сюда не приходил. – Дерзким взглядом он еще раз изучил ее лицо и фигуру. – Запомните, вы предупреждены, – добавил он и с какой-то кошачьей грацией исчез в густой листве.

Андреа понадобилась целая минута, чтобы прийти в себя. Пора возвращаться в замок над озером. Она не собирается оставаться здесь дольше. Надвигалась ночь, а в темноте трудно следить за тропинкой.

Главный управляющий, знакомя ее с огромным поместьем, не сказал, что нанял ночного охранника. Правда, он и не предполагал, что после заката солнца Андреа отправиться фотографировать окрестности.

Но сейчас Андреа думала не об этом. Как это удивительно… Она читала поэму о Ланселоте в глуши леса, в котором вырос рыцарь. Именно этот факт особенно вдохновлял ее. Поэтические строчки сказания проникали в самую глубину души…

После неожиданной встречи с грозным незнакомцем сердце билось, как загнанная в клетку птицу. К тому времени когда Андреа ступила на усыпанную гравием подъездную дорожку, силы почти оставили ее. Ей пришлось остановиться, чтобы восстановить дыхание.

Перед ней возвышался замок XIII века – трехэтажное здание с круглыми башенками. Свет, шедший изнутри, освещал темно-красные гранитные стены. Многочисленный, хорошо обученный персонал следил за порядком в замке и в парке. Машин около замка не было, и если бы не свет, лившийся из окон, можно было бы подумать, что в замке никого нет. Как таинственно все кругом…

• 1/23
• Следующая