Рабочая книга по обществоведению. Политическая экономия - Брегель Энох Яковлевич - Страница 21

Капитал, следовательно, есть только там, где образуется прибавочная стоимость. Эту связь между ними и хотят выразить, когда, как это нередко бывает, определяют капитал как «стоимость, создающую прибавочную стоимость», или просто «самовозрастающую стоимость». Ясно, однако, что подобные определения применимы лишь в целях экономии слов, так как по существу стоимость (т. е. труд, уже воплощенный в товарах) не может сама по себе ни «расти», ни «создавать» что-либо. Но раз это так, то перед нами возникает вопрос о том, каким образом происходит это кажущееся «самовозрастание» стоимости, каким образом, пройдя через известный кругооборот, 1.000.000 р. превращается в 1.100.000 р. или 1.200.000 р. Иными словами, перед нами встает вопрос: каков же действительный источник прибавочной стоимости?

Буржуазные экономисты, стремясь к оправданию капиталистического дохода, не прочь усмотреть источник объяснения последнего в действиях самих капиталистов.

По мнению некоторых из них, природа дохода капиталиста и рабочего дохода в сущности одинакова. Рабочий трудится, производя продукты, капиталист же затрачивает свой труд, организуя предприятие и управляя рабочими. Его доход поэтому есть та же заработная плата и представляет собою лишь возмещение за его труд.

Неверность этой теории совершенно очевидна. Давно уже миновало то время, когда сам капиталист был управляющим своего предприятия и выполнял труд надзора за рабочими и организации производства. В условиях развитого капитализма труд по организации производства выполняется наемными директорами и управляющими предприятий, капиталист же может не ударять палец о палец и тем не менее получает колоссальные прибыли. Ясно, что эти прибыли никак нельзя вывести из его труда, а изображение их в виде особого рода заработной платы является грубым искажением действительности.

Неправильность этой теории и ее стремление затуманить действительные отношения, лишь бы только оправдать капиталистическую прибыль, в остроумной форме выявлены Марксом, когда он говорит про прядильного фабриканта следующее: «Наш друг, который только что кичился своим капиталом, вдруг принимает непритязательный вид своего собственного рабочего. Да разве сам он не работал? Не исполнял труд надзора и наблюдения за прядильщиком? И разве этот его труд не создает в свою очередь стоимости?» И Маркс одной фразой опрокидывает все эти доводы, замечая немедленно вслед за сказанным выше: «Но тут его собственный надсмотрщик и его управляющий пожимают плечами».

Ссылки на «труд» капиталиста слишком явно противоречат действительности. Поэтому на сцену появляется более тонкое оправдание капиталистического дохода. Пусть капиталист не играет никакой активной роли в производстве. Но ведь ему, по крайней мере, приходится отказываться от затраты на личное потребление той суммы стоимости, которая действует в его предприятии в качестве капитала. Если бы он затратил эту сумму на покупку предметов личного потребления, то она исчезла бы бесследно и не дала бы никакой прибавочной стоимости. Вместо этого он затрачивает эту сумму на покупку средств производства и наем рабочих, т. е. на производство, и по истечении известного промежутка времени получает как возврат первоначально затраченной суммы, так и доход на нее — прибавочную стоимость. Доход этот представляет собою, следовательно, не что иное, как плату за воздержание капиталиста от расходования своих средств на личное потребление.

Нетрудно разглядеть, что и это «объяснение» капиталистического дохода шито белыми нитками. «Воздержание» капиталиста есть прежде всего чисто пассивный акт и не может создавать никакой стоимости. Скупой рыцарь тоже воздерживался от расходования своих сокровищ на личные нужды, копя их в своих подвалах, но от этого сумма находящихся в его распоряжении стоимостей не возрастала сама по себе. Дело, значит, не в «воздержании» капиталиста, но в том применении, которое получает та или иная сумма стоимости, в тех действиях, которые совершаются в течение ее кругооборота.

Но, кроме того, вообще неправильно говорить о «воздержании» капиталистов как о какой-то приносимой ими жертве. Несмотря на это свое «воздержание», капиталисты расходуют огромные суммы на свое личное потребление, в то время как рабочие, которым действительно приходится поневоле воздерживаться от удовлетворения многих потребностей, никакой прибыли за это не получают. О воздержании капиталистов можно поэтому говорить лишь в ироническом смысле, как это, напр., и делает Лассаль в следующих словах: «Капиталистическая прибыль есть плата за воздержание! Счастливое слово, неоценимое слово! Европейские миллионеры — аскеты, индийские кающиеся, столпники, стоящие на столпе на одной ноге и протягивающие народу с согнутой спиной и бледным лицом тарелку, чтобы собирать плату за воздержание! И посреди них, высоко возвышаясь над своими кающимися товарищами, как самый главный кающийся и наиболее воздерживающийся, дом Ротшильда! Таково состояние общества!».

Итак, рассмотренные выше теории не дают нам правильного объяснения капиталистического дохода, представляя собою лишь неудачные попытки его оправдания. Вопрос об источнике прибавочной стоимости, следовательно, остается пока еще не решенным.

Для того чтобы ближе подойти к установлению того источника, из которого капиталисты черпают свой доход, рассмотрим вновь кругооборот капитала. Из предыдущего мы знаем, что средняя цена товаров соответствует их трудовой стоимости. Следовательно, количество общественного труда, заключенного в товарах, равно количеству труда, заключенного в обменивающихся на эти товары деньгах.[5]* Так, напр., если 1 рубль стоит 1 часа общественного труда, а капиталист покупает товаров (средств производства и рабочих сил) на 1.000.000 р., то, значит, эти товары стоят 1.000.000 часов труда. С другой стороны, если полученные в результате производства товары ему обычно удается продать за 1.200.000 р., то это может иметь место лишь потому, что они стоят 1.200.000 часов труда. Таким образом разница в цене между продаваемыми и покупаемыми им товарами обусловливается разницей в количестве труда, заключенного в них. Но откуда же может взяться эта последняя разница?

Прежде всего ясно, что возрастание стоимости происходит в процессе производства. В производство, напр., пускаются товары, стоящие 1.000.000 часов труда и купленные за 1.000.000 руб. Эти товары потребляются, а по окончании производства получаются новые товары, стоящие уже 1.200.000 часов и потому продаваемые за 1.200.000 руб. Значит, в течение производства стоимость возросла на 200.000 часов. Производство представляет собою совместное действие двух элементов — рабочих, затрачивающих свой труд, и средств производства, приводимых этим трудом в движение и обслуживающих его. Возникает вопрос: нельзя ли приписать действию средств производства тот прирост стоимости, который происходит в течение процесса производства и за счет которого получают свой доход капиталисты?

Ближайшее рассмотрение этого вопроса заставляет, однако, ответить на него отрицательно. Средства производства ведь не что иное, как мертвый труд. Производство их в свое время стоило определенного количества общественного труда. Эта затрата труда на их производство и придала им соответствующую стоимость. Что произойдет в дальнейшем с их стоимостью — зависит от того применения, которое они получат. Если они будут лежать бесплодно до тех пор, пока окончательно не придут в негодность, то стоимость их исчезнет бесследно. Если же, как это обычно бывает, они будут использованы по своему прямому назначению, т. е. будут употреблены для производства новых продуктов, то стоимость их будет перенесена на эти продукты. Если, напр., затрачиваемые при производстве центнера пряжи хлопок, каменный уголь, смазочное масло и т. п. сырые и вспомогательные материалы стоят 10 часов труда, да, кроме того, при производстве каждых 100.000 центнеров пряжи изнашиваются машины, стоящие 600.000 часов труда, то, следовательно, переносимая на центнер пряжи стоимость средств производства составляет 10 + 500000/100000 =15 часов.