Навеки твоя Эмбер. Том 2 - Уинзор Кэтлин - Страница 89

• Предыдущая
• 89/121
• Следующая

– Боюсь, я не вполне понимаю вас, ваша милость…

– Хорошо, изложу вам мой план: вы – ее исповедник, вы разговариваете с ней наедине. Если вам удастся уговорить ее добровольно уйти от мирских дел, вернуться в Португалию и поступить в монастырь, то его величество сможет жениться во второй раз. И если вы преуспеете в этом деле, – торопливо продолжил Букингем, когда отец Скруп открыл было рот, чтобы возразить, – его величество назначит вам доход, достаточный, чтобы вы могли жить в роскоши до конца дней своих. А для начала… – Букингем встал, взял с каминной полки кожаный мешочек и передал его отцу Скрупу. – Здесь вы найдете тысячу фунтов – и это только пока. – Отец Скруп взвесил на руке мешочек, ощутил немалый вес, но из вежливости не стал раскрывать его. – Ну, святой отец, что скажете?

Долгую минуту священник колебался. Он глубоко задумался, не зная, на что решиться.

– Этого хочет его величество? – спросил он с сомнением в голосе.

– Да, хочет. Неужели вы думаете, что я стал бы действовать в столь важном деле без согласия и одобрения его величества?

– Да, понимаю, ваша милость. – Отец Скруп поднялся и поставил на стол стакан из-под вина. – Ну я попробую использовать то небольшое влияние, которое я имею на ее величество, ваша милость. – Он нахмурился, быстро взглянул на герцога. – Но что, если у меня не получится? Эти робкие маленькие женщины бывают иногда очень упрямыми.

– Получится, – улыбнулся герцог. – Уверен, что у вас все получится. Потому что если не получится, то больше денег вы не получите, да и эти вам придется отдать обратно. Полагаю, мне нет необходимости предупреждать вас, что, если вы кому-либо расскажете о нашем разговоре, вам не поздоровится. – Жестокость, сверкнувшая в глазах Букингема, сказала пастору больше, чем слова.

– О, я буду очень осторожным, ваша милость! – заверил его отец Скруп. – Можете мне доверять.

– Вот и хорошо, теперь можете идти. Когда у вас будет что мне сообщить, пришлите посыльного – любого мальчишку с улицы. В записке напишите, что мой новый костюм из серебряной парчи готов, и подпишите именем… минутку… – Герцог смолк, поглаживая усы, потом улыбнулся. – Подпишите именем Израэль Хормастер.

– Израэль! Хормастер! Какой же вы находчивый остряк, ваша милость!

– Ладно, идите, старый проказник, – ответил герцог, провожая пастора к дверям. – Но не вздумайте водить меня за нос. Мне доводилось слышать немало историй о ваших делишках с девушками.

Но отец Скруп не счел эту шутку смешной. Он встревожился и рассердился.

– Протестую, ваша милость. Это все неправда! Я погиб, если в эти истории поверят. Ее величество тут же откажет мне от места!

– Ладно, – протянул герцог. Ему наскучил этот разговор. – Можете блюсти свою девственность, если хотите. Но не подведите меня в этом деле. Я ожидаю ответа через неделю.

– Чуть больше, ваша милость…

– Хорошо, в таком случае, через десять дней. Он закрыл дверь за Скрупом и запер ее на засов.

Эмбер стояла и внимательно слушала отца Скрупа.

За полторы тысячи фунтов он продал ей заговор Букингема против королевы. Участвовал в заговоре король или нет, Скруп не намеревался терять свое выгодное местечко при королевском дворе: если королева уйдет в монастырь, он потеряет службу и останется один на один во враждебной к католикам Англии. Верно, что Карл не раз пытался ввести в стране веротерпимость, но парламенту эта политика была ненавистна, и они всякий раз одерживали верх над королем, отказываясь финансировать различные проекты.

– Господь всемилостивый! – в ужасе прошептала она. – Этот дьявол хочет всех нас погубить! Вы уже говорили с ней?

Отец Скруп поджал губы, сложил руки на животе и медленно покачал головой:

– Я не сказал ей ни единого слова, ваша светлость. Ни единого слова. И я был сегодня наедине с ее величеством на исповеди.

– Вот и прекрасно. Вам лучше ничего не говорить ей! Ведь вы знаете, что произойдет, если ее величество уедет! Каков негодяй! Хоть бы кто-нибудь ему горло перерезал!

– А вы расскажете ее величеству?

– Конечно, расскажу! Может быть, он уже заплатил кому-то еще, чтобы уговорить ее!

– Не думаю, мадам. Хотя не сомневаюсь, он попытается, когда обнаружит, что со мной у него ничего не вышло.

В эту минуту в комнату тихо вошла Нэн и подозвала Эмбер. Эмбер пошла к двери.

– Идемте, – сказала она пастору. – Путь свободен.

Они вышли из комнаты и свернули в узкий темный коридор. Женщины хорошо знали все входы и выходы, но отцу Скрупу приходилось ощупывать стены руками, пока они не подошли к дверям. Эмбер и Скруп подождали, пока Нэн не открыла двери и не выглянула. Потом она дала им знак следовать за ней. Оказавшись на улице, они услышали негромкий шум воды, которая плескалась в камышах, росших вдоль берега. У Эмбер были те же неприятности, что и у всех, кто жил на этой стороне дворца у самой реки: нижний этаж иногда заливала выходившая из берегов Темза.

Но не успел отец Скруп сделать и шага, как раздался неожиданный всплеск воды – совсем рядом в камышах что-то происходило. Послышалось тяжелое дыхание, шум борьбы и голоса ругающихся мужчин. Быстрый, как кролик, отец Скруп вскочил внутрь, Эмбер застыла на месте и схватила Нэн за руку:

– Что случилось?

– Должно быть, это Джон поймал доносчика, – прошептала Нэн. Она говорила достаточно громко, чтобы ее могли услышать на расстоянии. – Джон!

Он тихо ответил:

– Я здесь – поймал типа, который прятался в камышах. Он один…

– Пошли, – шепнула Эмбер Скрупу.

Тот выскочил за дверь и исчез. Они услышали громкие чавкающие звуки: пастор торопливо шлепал по жидкой грязи.

– Введите его сюда, – велела Эмбер Большому Джону. И сама вернулась в маленькую комнату, из которой только что выпроводила отца Скрупа.

Нэн и Эмбер повернули головы и увидели, как Большой Джон втаскивает за шиворот худого сердитого человека, который все еще отпихивался ногами и махал руками, а Джон крепко встряхивал его, чтобы тот успокоился. Оба были по колено в грязи и промокли. Джон швырнул пойманного в угол. Тот попытался отряхнуться или поправить одежду, не обращая внимания на присутствующих.

– Что ты там делал? – требовательно спросила Эмбер.

Пойманный даже не взглянул на нее и молчал. Она повторила вопрос. Он поднял на нее глаза, но не произнес ни звука.

– Ах ты, подлый негодяй! Я знаю, что развяжет тебе язык!

Она кивнула Большому Джону. Тот подошел к столу и достал из ящика короткий кнут с несколькими кожаными хвостами, на конце каждого был наконечник из свинца.

– Ну теперь ты заговоришь! – вскричала Эмбер. Доносчик продолжал молчать, и Большой Джон поднял кнут и хлестнул им пойманного по плечам и спине. Один из свинцовых наконечников врезался ему в щеку, потекла кровь. Эмбер и Нэн стояли рядом и молча наблюдали, как Джон хлестал его – еще и еще раз, сильно и безжалостно. Несчастный корчился на полу, складывался пополам, чтобы защищаться от жестоких ударов, закрывая лицо и голову руками. Наконец он громко застонал:

– Прекратите! Ради Господа Бога, перестаньте! Я все скажу…

Большой Джон опустил хлыст и отступил на шаг. С концов плетки на пол капала кровь.

– Ты дурак! – сказала Эмбер. – К чему было упираться? А теперь скажи мне – что ты делал там, в камышах, и кто послал тебя?

– Я не могу сказать. Прошу вас, ваша светлость. – Его голос превратился в молящее завывание. – Не заставляйте меня говорить, ваша светлость. Если я скажу, хозяин изобьет меня.

– А если не скажешь, то я изобью тебя, – ответила Эмбер и многозначительно взглянула на Большого Джона, который стоял, уперев кулаки в бока, и только ждал команды.

Пойманный взглянул на них, нахмурился, вздохнул и облизнул губы.

– Меня послал сюда его милость герцог Букингемский.

Она ожидала именно такого ответа. Она знала, что Букингем зорко наблюдает за ней, но только сейчас ей впервые удалось поймать Одного из его шпионов, хотя до этого она уволила четырех служанок, заподозрив их в доносительстве.

• Предыдущая
• 89/121
• Следующая