Бирюзовая маска - Уитни Филлис - Страница 19

• Предыдущая
• 19/70
• Следующая

Маленький домик внизу составлял контраст с его окружением. Хотя стены у него тоже были из самана, для крыши использовали красное дерево, и она круто поднималась вверх, как крыша церкви, так что я подумала, не часовня ли это. Сооружение было современным и грациозным, оно привлекало внимание, и мне захотелось посмотреть на него с более близкого расстояния.

Типичная резная деревянная дверь была закрыта, а окна занавешены плотными шторами, совсем не похоже на окна часовни. Я уселась на большой плоский камень неподалеку и открыла блокнот.

Несколькими быстрыми линиями я обозначила очертания домика, включая тополь рядом с ним и куст чольи у передней двери. Я сделала пометки о красках, которые можно использовать, и даже позволила себе набросать склон горы над саманной стеной, хотя отсюда его не было видно. Для меня интерес и удовлетворение от живописи заключались не в точном копировании пейзажа, но в передаче своего впечатления от того, что видела, в определении своих пропорций, выборе и отборе, поиске развернутого ракурса, так, чтобы результат мне нравился, был моим собственным.

Я не заметила двери в боковой стене и не слышала, как она открылась, как вдруг меня окликнула Сильвия Стюарт:

— Доброе утро, Аманда.

Очевидно, это была дверь на патио Стюартов, и обе семьи пользовались ею, когда навещали соседей.

На Сильвии были желтовато-коричневые слаксы и янтарного цвета свитер, а ее подкрашенные каштановые волосы были зачесаны со лба назад. Я обнаружила, что смотрю на нее сквозь призму того, что недавно узнала. Не потому ли она отнеслась ко мне с настороженностью, что я дочь Доротеи, виновной в смерти ее сводного брата. Все время, пока мы вчера были вместе, она знала, в чем обвиняли мою мать, а я — нет. Но, казалось, сегодня в ней чувство неловкости исчезло.

— Можно мне посмотреть, что ты рисуешь? — спросила она и подошла, чтобы взглянуть мне через плечо.

Я уже рисовала на следующей странице тополь, но перелистнула страницу назад и показала ей рисунок домика-»часовни».

— Хуану это понравится, — сказала она. — Хотя тебе следовало бы включить сюда его гордость — эти вьющиеся кастильские розы на стене. Это единственные цветы, за которыми Кордова ухаживают. Ты знаешь, что это за домик?

— Похож на часовню.

— В каком-то смысле так и есть. Для Хуана это святыня. Здесь он хранит свою коллекцию сокровищ искусства. Большинство из них — картины из старой Испании. Ходят слухи, что одна из них — картина Веласкеса. Но есть и другие вещи. Иногда я думаю, что не все из них появились здесь легальным путем.

Она сухо рассмеялась, а я промолчала. Это было одно из ее типичных колючих замечаний.

— Наверное, вы видели коллекцию? — спросила я.

— Конечно — ведь меня считают членом семьи. Но он показывает ее немногим, это его страсть, и он не делится ею ни с кем. Не пытайся туда зайти. Там везде сигнализация. Нужно знать правильную комбинацию цифр, иначе поднимется тревога.

— А та голова доколумбовой эпохи исчезла отсюда?

— Не совсем. Она должна была находиться здесь, но насколько я понимаю, Хуан разрешил в качестве исключения выставить ее в магазине. Оттуда ее и украли. Если это правда, что виноват Гэвин, то он просто взял ее из магазина.

— Но зачем ему это делать?

— Я не думаю, что он это сделал. Полагаю, ты уже встретилась со всеми членами нашей семьи? Как они тебе понравились?

— У меня было слишком мало времени, чтобы с ними познакомиться ближе, — сказала я.

Закрыв блокнот, я встала с камня, и Сильвия сразу же пригласила меня, махнув рукой на дверь в саманной стене.

— Пожалуйста, пойдем, поговори с Полом. Он ждет тебя, хочет с тобой побеседовать, и ты могла бы сразу разрешить эту проблему.

Я вопросительно посмотрела на нее.

— Тебе уже, наверное, рассказали кое-что о книге, над которой он работает? О чем она, я имею в виду.

Я ответила осторожно.

— Если вы имеете в виду, рассказал ли дедушка о смерти моей матери, — то да, но он изложил мне голые факты. Я знаю, что, как все считают, произошло, и то, что погиб ваш сводный брат. Боюсь, что я не могу принять общепринятую точку зрения.

— Не можешь принять? — Сильвия явно испугалась.

Я попробовала объяснить.

— Я не могу принять — эмоционально. Кэти написала довольно странное письмо моему отцу перед смертью, в котором она говорила, что он предвзято отнесся к моей матери. Как вы думаете, что она имела в виду?

Сильвия отошла на несколько шагов, повернувшись ко мне спиной. Мои слова ее, очевидно, смутили.

— Перед смертью тетя Кэти мне кое-что для тебя оставила, — сказала она. — Она сказала мне, что если ты когда-нибудь сюда приедешь, я должна передать это тебе.

Я встрепенулась, медлительность Сильвии меня раздражала.

— Но почему же вы не сказали мне? Почему вы не отдали мне это вчера? Может быть, она передала мне что-то такое, что прольет свет на ее слова в письме.

Сильвия медленно подошла ко мне с выражением легкой жалости на лице. То же выражение я заметила в глазах Гэвина, когда мы сидели вечером за столом, и я решила не поддаваться, ожидая ответов на мои вопросы.

— У меня был с собой этот… пакет, когда я тебя встретила, — сказала Сильвия. — Но ты ничего не знала о смерти матери, а мне не хотелось сразу все тебе выкладывать. Я решила, что лучше немного подождать. Теперь ты идешь по пути, который приведет тебя в тупик, Аманда. Не обманывай себя фантазиями. То, что случилось, случилось. Мне никогда не нравилась твоя мать, но все это не имеет к тебе никакого отношения. Я стараюсь быть справедливой и не позволяю вмешивать сюда старые эмоции из-за того, что погиб мой сводный брат. Наверное, они сказали тебе, что Кларита все видела?

Я кивнула, ожидая, что будет дальше.

— Не стоит все это пережевывать. Однажды Кларита вообразила, что она любит Керка, понимаешь. Это было, когда всем нам было по двенадцать-тринадцать и мы часто выезжали на ранчо на уикэнды.

— Ранчо?

— Да, Ранчо де Кордова. Оно принадлежало отцу Хуана — твоему прадедушке. Он разводил лошадей и любил туда ездить. Теперь это дом призраков. Хуан не содержит его, как раньше, хотя он нашел одну супружескую пару, которая там живет. Конечно, Кларита переросла эту детскую влюбленность. К тому времени, как погиб Керк, она уже любила… кого-то другого. Он ей даже не нравился тогда.

Я почувствовала себя шокированной, представив себе Клариту, которая, как мне казалось, всегда была пожилой женщиной. Было трудно представить ее девочкой, умирающей от любви к мальчику. Теперь из-за моей матери Кларита тоже относится ко мне с предубеждением.

— Конечно, Доро тогда тоже была влюблена в Керка, — продолжала Сильвия. — Я с ними выросла. Я видела все это с самого начала.

Мне не хотелось думать о моей матери в связи с какими-нибудь другими мужчинами, кроме моего отца.

— Я не думаю, что фантазирую, — сказала я. — Мне кажется, просто вся правда еще не выплыла наружу. Вот что я хочу знать.

— Тогда пойдем поговорим с Полом. Он тоже ее знал, хотя и не принадлежал тогда к нашей семье. Мне скоро нужно бежать. Мой магазин обычно открывается в девять, но сегодня я опоздала.

Хуан Кордова велел мне не беспокоить себя разговорами с Полом, но конечно, я не стану обращать на это внимание. Я не чувствовала себя достаточно сильной вчера вечером, чтобы говорить с мужем Сильвии, но теперь смогла бы. У меня не сохранилось никаких воспоминаний, которыми я могла бы с ним поделиться, но, может быть, он мне что-нибудь расскажет. Кроме того, я хотела взять то, что передала мне Кэти через Сильвию.

Она пошла к двери в стене, а я стала складывать свои принадлежности для рисования.

— Я хочу, чтобы ты знала, что мне не нравится то, что делает Пол, — сказала она через плечо. — Я согласна с Хуаном, все это нужно оставить в покое. Но мой муж — решительный человек, и кажется, очень этим заинтересован. Я виню Элеанору. Она любит причинять Хуану неприятности и раздражать его, и она убедила Пола, что он окажет услугу истории, если напишет эту книгу. Я слышала, как она говорила ему, что не стоит обращать внимание на чувства Хуана или Клариты. Или мои — в данном случае. Конечно, эта книга на самом деле никому не нужна. Даже самому Полу. Но он любит играть с огнем.

• Предыдущая
• 19/70
• Следующая