Банда Тэккера - Уолферт Айра - Страница 49

• Предыдущая
• 49/124
• Следующая

Он прошел мимо Тэккера и благополучно добрался до порога, но потом ударился плечом о косяк, отшатнулся, неуверенно протянул руку и, покачнувшись, похлопал ладонью по косяку. Он, видимо, хотел поставить его на место.

— Странно, — засмеялся он. — Еще сегодня утром стоял и никому не мешал. — Он повернулся к Тэккеру и громко расхохотался. — Ну что, повелитель, отшучивайся! — Он поднял над головой руку и помахал ею, словно приветствуя Тэккера. — Одари нас своей лучезарной, чудодейственной золотой улыбкой!

Тэккер взял Уилока под руку и повел его в гостиную. Генри слегка дрожал. Даже сквозь рукав Тэккер чувствовал эту мелкую внутреннюю дрожь, такую частую, что, казалось, все нервы у него гудят, как телеграфные провода.

Уилок все продолжал пить. Он поставил стакан перед своей тарелкой и, съев яичницу, запил ее виски. Потом налил коньяку себе в кофе и зажег его. Все смотрели на маленькое голубое пламя. Эдна тоже захотела попробовать, она находила это очень изысканным, а за ней и Макгинес и Тэккер тоже попросили себе коньяку к кофе.

— В таком изысканном напитке, наверно, нет никаких калорий, — пошутила Эдна.

Но Макгинес все же решил выпить коньяк неразбавленным. Он сказал, что он человек простой, не любитель всяких модных смесей.

Потом Эдна стала уговаривать Генри жениться на какой-нибудь хорошей девушке. Она его уже не раз знакомила то с одной, то с другой, и у нее были еще новые на примете, но пока она о них молчала. Генри уверял, что, на его несчастье, ему только одна девушка нравится, но тут его опередил Бен.

— Я не шучу, — сказала она.

Генри ответил, что не будь здесь Бена, который и так уже на него косится, то и он бы не шутил. Тэккер громко расхохотался.

— Я уже вижу, как бы вы давали свидетельские показания, — сказал он Генри. — Из вас не так-то легко что-нибудь вытянуть.

Генри бросил на него быстрый испуганный взгляд. Вся веселость его разом исчезла, и он спросил:

— А к коммутатору они тоже могут присоединиться? — Он вспомнил о коммутаторе в своей конторе.

— Нет, не думаю, — ответил Тэккер. — Но все-таки надо будет разузнать.

— Травля началась, — сказал Генри. — Очевидно, охота на нас разрешена.

— Боюсь, что так.

Эдна сидела, наклонившись вперед, стараясь заглянуть мужу в глаза. Теперь она вдруг выпрямилась. Рука ее соскользнула со стола и упала на колени, лицо застыло.

— Я впервые попадаю в такой переплет, — сказал Генри. — Не знаю даже, что я должен теперь чувствовать. Злиться, что ли? Злиться, нервничать, лезть в драку или еще что-нибудь в этом роде?

— Как это — должен чувствовать? — сказал Макгинес. Его раздражала склонность людей, наделенных воображением, выдумывать себе чувства. — Вы должны чувствовать то, что чувствуете, вот и все.

Тэккер не слушал. Он смотрел на жену.

— По-моему, все уладится, — сказал он ей. — Мы просто напоролись на одного мальчишку, которому хочется выслужиться.

— Смышленый, сукин сын, молод и энергичен, карьеру делает, — сказал Генри.

Тэккер бросил на Уилока предостерегающий взгляд, Он не хотел, чтобы Эдна встревожилась.

— Почему это люди не могут по-хорошему заниматься своим делом и не мешать другим? — заметила Эдна.

Генри налил себе еще стакан коньяку. Остальные отказались. Он сразу, одним судорожным, жадным глотком, шумно отхлебнул чуть ли не треть стакана, а потом допивал уже не спеша, прислушиваясь к тому, как Тэккер поручал Макгинесу оповестить всех о Холле — чтобы остерегались, говоря по телефону, а для важных дел пользовались автоматом.

— На сделку с нами Холл ведь вряд ли пойдет? — спросил Тэккер, обращаясь к Генри.

— А что мы можем ему предложить? Холлу нужен Бэнт, наш милейший Эд. Вот что ему нужно. В этом его бизнес. Бэнт — это его капитал. Помните, что я вам говорил насчет монополии и положения в обществе?.

— Оставим это.

— Я только хочу сказать, что через вас Холл и рассчитывает сломить монополию Бэнта. Если это ему удастся, он сам сделается монополистом. А что мы можем предложить ему взамен? Вы же не можете выдать ему Бэнта, не выдав заодно и самого себя?

— Кто говорит о том, чтобы выдавать Бэнта?

Во всяком случае, подумал Тэккер, это идея. Он об этом и раньше уже думал. Но это опасно. Бэнт знает о нем больше, чем он знает о Бэнте. Если он предаст Бэнта, будет громкий процесс, и ему придется выступить в качестве свидетеля. Холл настоит на громком процессе. Для его политического бизнеса это лучшая из реклам. А кто может поручиться, что на процессе, вопреки всем заверениям, не выплывут какие-нибудь неприятные факты.

Занятый этими размышлениями, Тэккер одновременно наблюдал за Уилоком. Он старался понять, пьет ли Генри потому, что напуган, или потому, что пристрастился к вину. Но как бы то ни было, если он не перестанет, с ним придется расстаться. Слишком рискованно поручать пьянице вести такие важные дела. Иногда Тэккер твердо решал, что Генри пьет только со страху, но минуту спустя он опять начинал сомневаться.

— Эдна права, — сказал он. — Вам, Генри, пора остепениться; женитесь, будете иметь какой-то домашний уют.

— У меня и так слишком много домашнего уюта. Три квартиры и в каждой по пылесосу.

— Чтобы выдувать девок из постели по утрам, — пробурчал Макгинес, но никто его не слышал.

— Три? — удивился Тэккер. Он знал о существовании только двух.

— Да, как будто так, — сказал Генри. Он поднял руку и стал считать по пальцам. — Квартира на Пятьдесят восьмой улице, Ист-сайд. Я еду туда, когда хочу з-забавно поз-забавиться. З-забавляться. Эта вот, здесь. Сюда я приезжаю, когда желаю чувствовать себя юрисконсультом крупной компании. Квартира в Сентрал Парк Уэст. Туда я отправляюсь, когда хочу быть дельцом. — Он оглядел всех с довольной усмешкой. — Я человек настроений, — сказал он, — и когда я хочу чувствовать себя, как последняя сволочь, то подхожу к зеркалу. — Он рассмеялся, но к его смеху никто не присоединился.

— И всюду у вас выпивка, надо полагать, — заметил Тэккер.

— Несомненно, и всюду я напиваюсь, все с себя снимаю, голый ложусь посреди комнаты на пол и чувствую себя так великолепно, словно я сам бутылка виски.

— У вас и сейчас язык заплетается, — сказал Тэккер, — но только не вздумайте, пожалуйста, раздеваться.

Он вдруг взглянул на Эдну. Этот разговор заставил его вспомнить о жене. Когда Эдна лежала в постели, ее большегрудое широкобедрое тело раскидывалось белоснежными холмами и извилинами.

— Нет, серьезно, — сказал Тэккер. — Вам надо жениться. Вы сразу остепенитесь. — Он улыбнулся Эдне, а она улыбнулась ему. Казалось, она читала его мысли. Слова Генри, по-видимому, заставили их обоих подумать об одном и том же. На него повеяло теплом.

— Я сам был такой же, как и все, — продолжал он, — жадный до денег. Все спешил, думал — надо скорей зашибать деньги, пока не зашибли тебя. А вот Эдна меня изменила, образумила как-то, теперь я жду денег спокойно и не тревожусь.

На самом деле только когда Тэккер нажил достаточно денег, чтобы не бояться нужды, он разрешил себе передышку и насладился браком с Эдной.

— А сколько ушло времени? — сказала Эдна. Голос ее звучал удовлетворенно и задушевно, лаская слух Тэккера.

— Много, не спорю, — согласился он. — Да и нелегко тебе было. Такой человек, как я, который вел нищенскую жизнь, питался отбросами и все такое, словом — старая история, такой человек с самого рождения все беспокоится.

— Сколько ушло времени, пока ты признал мои заслуги, — сказала она.

Тэккер улыбнулся ей. Голос ее парил в воздухе и благоухал, как цветок. Тэккеру казалось, что он может обонять его, осязать, видеть. Он ощущал его прикосновение.

— Ведь как это бывает, — сказал он, — мне потребовалось много времени просто на то, чтобы понять это. Вот только недавно я об этом думал, когда опять попал в тиски, как когда-то; тиски те же, а я уже другой.

— Уговорили, — сказал Генри. — Если вы найдете мне бочку виски, но только непочатую бочку, с гарантией, я, так и быть, на ней женюсь.

• Предыдущая
• 49/124
• Следующая