Тайна Зла. Откровенный разговор с Богом - Райт Том - Страница 10

Однако сам Ветхий Завет ясно указывает на то, что это лишь одна сторона медали, хотя именно она несет в себе больше всего ободрения (если только вы случайно не оказались фараоном). Есть и другая сторона: избавленный из рабства Израиль остается ропщущим, непокорным и недовольным народом. Вместо образа благодарности, послушания и доверия, каким мог бы себе представить Израиль наивный читатель Исхода, этот народ провел 40 лет в пустыне, когда он мечтал вернуться в Египет, боялся вступить в Землю обетованную из-за тамошних великанов и в целом продемонстрировал все характерные черты падшего человечества, для решения проблем которого был призван. На Синае его называли царственным священством Бога, его особыми людьми, святым народом Божьим, самым драгоценным из всех народов (Исх 19:5–6). Невообразимая высота.

А самый ужасный момент наступает, когда, после пространного описания скинии, которую нужно создать для поклонения Богу, и подробных инструкций, касающихся посвящения Аарона, Моисей спускается с горы и видит, что сам Аарон сделал золотого тельца и призвал народ ему поклониться. Две тысячи лет спустя раввины, оглядываясь со скорбью на это событие, говорили, что здесь Израиль сделал то же самое, что сделали Адам и Ева в саду Эдема. Израиль был призван нести обетование и стать светом миру, но сам оказался тьмой.

И снова Бог устроил суд над злом, причем такой суровый, что, казалось, Он захотел все начать с нуля, создав народ из потомков Моисея, как он это сделал с Ноем. Но Бог дал обетования Аврааму, и поскольку Он верен своим замыслам обо всем творении, Он верен и замыслам о потомках Авраама. Так что, когда Моисей решительно указал Богу на это в одной из самых великих молитв Библии (Исх 32:11–14; 33:12–16), Бог показал свою верность израильтянам, хотя они и не были верны Ему.

Эта двойственность, быть может, особенно мучительно (так что эхо тех событий мы слышим и сегодня) проявилась в завоевании Ханаана. Как и в случае истории Авраама повествователь, описывая эти события, не пытается ретушировать портрет Израиля в его падении и безумии, хотя тому и удалось завоевать большую часть земли. Книга Бытия уже подготовила нас к этому событию или, по меньшей мере, к тем нравственным проблемам, которые оно порождает, потому что уже в главе 15 Бог говорит Аврааму, что его потомки в четвертом поколении вернутся в Землю обетованную, потому что «мера беззаконий аморреев доселе еще не наполнилась» (Быт 15:16). Здесь есть косвенное указание на то, что рядом с главной историей о потомках Авраама как средством Бога для борьбы со злом мира развиваются и другие сюжеты: Бог наблюдает за разными народами мира, но не наказывает их за злодеяния моментально, а стремится держать зло в определенных пределах. Во дни Аврама Бог уже знает, что аморреи порочны, но пока еще не совсем, хотя ясно, что в будущем они погрязнут в пороке еще глубже. Пройдет сколько-то лет, и в один момент неиудейскис обитатели земли созреют для суда, и тогда Бог будет использовать свой народ, вступающий в Землю обетованную, н качестве орудия своего суда. Подобный удивительный пример Божьего провидения мы находим в Книге Исайи (см. Ис 10:5-19), где Бог сначала с помощью языческого высокомерия Ассирии наказывает непокорный Израиль, а затем, покончив с этим, наказывает Ассирию именно за ее языческое высокомерие. Именно это имеет в виду псалмопевец, говоря, что Бог обращает гнев человеческий в свою славу (Пс 75:11).

Однако все это накладывает на Израиль крайне тяжелую ответственность, с которой народ не справляется. И нам не надо удивляться трагикомической череде событий в Книге Судей, где израильтяне, только что с помощью Иисуса Навина завоевавшие Землю обетованную, снова и снова делают промашки, так что Богу приходится их непрерывно спасать от одной неприятности за другой. Да и сами избавители отнюдь не являются столпами добродетели — вспомните, например, о сомнительной нравствен ности Самсона. Когда мы оглядываемся на эти события с нашей нынешней позиции, как некогда и мышление после эпохи Просвещения взирало на них с присущим ему высокомерием, мы неодобрительно покачиваем головой: к чему все эти несущие несчастье завоевания и заселение земли? Мы называем эти события этнической чисткой, и, как бы сильно ни страдали израильтяне в Египте, нам трудно поверить в то, что они обрели право так обращаться с жителями Ханаана или что Бог, участвовавший в этой операции, был тем же самым Богом, которого мы знаем в Иисусе Христе.

И тем не менее это так. Начиная с Эдема, со скорби Бога во дни Ноя, с Вавилонской башни и Авраама мы слышали рассказ о деле, которым Богу пришлось заниматься, чтобы вытащить мир из грязи. Нас возмущает то, что Богу каким- то образом пришлось запачкать свои ботинки в грязи и, похоже, запачкать свои руки кровью, чтобы исправить наш мир. Если мы, как это делали многие, заявим, что лучше такого не было бы вовсе, мы столкнемся со встречным вопросом: на каком куске сухой и чистой почвы мы сами стоим, чтобы смотреть на все с высоты и судить с такой уверенностью? Как говорил Дитрих Бонхеффер, первородный грех человека состоял в том, что он поставил познание добра и зла выше познания Бога. Это еще одна темная тайна главы 3 Книги Бытия: должна существовать какая-то мера преемственности между тем, что мы считаем добром и злом, и тем, как их понимает Бог, иначе мы окажемся в нравственной тьме. И это служит нам предупреждением: мы не должны вещать слишком уверенно о том, что Бог должен делать и чего не должен.

Истории о завоевании заканчиваются тем, что Израиль, народ обетования, поселяется на Святой земле, воинственный и непослушный, но наконец обретший свое место. С этого момента Израиль подобен сломанному дорожному знаку, который все еще указывает на замысел Творца спасти людей и завершить дело творения.

За периодом Судей, подобно вздоху облегчения, следует период монархии. Но с самого начала — и теперь мы уже вправе этого ожидать — оказывается, что институт царской власти несет в себе червоточину. Пророк Самуил понимает, что народ просит себе царя по дурным побуждениям, и первый царь, дарованный им (Саул), оказался негодным. За ним следует Давид, муж по сердцу Бога, который слишком сильно интересовался чужими женами, пережил унизительное изгнание и почти столь же унизительное и дорогостоящее возвращение. Мы видим, что жизнь Давида по-своему повторяет то, что пережил весь народ 500 лет назад. С одной стороны, мы ясно понимаем (в чем нам особенно помогаетПсалтирь), что Давид и его династия и есть ответ Бога на проблему зла. Они принесут миру суд и справедливость. Их царство будет простираться от одного моря до другого, от Реки до концов земли. Однако, утверждая подобные истины, библейские авторы осознают их загадочность и двусмысленность. Псалом 88, величайший царский псалом, к 37 стихам, прославляющим те дивные дела, которые Бог совершит через царя из рода Давида, добавляет другие 14 стихов, в которых с грустью вопрошает, почему все идет не так. Псалом завершается стихом: «Благословен YHWH вовек!» Это классическая ветхозаветная картина. Вот обетования, вот проблема, и один только Бог стоит над этим парадоксом. Разделите этот псалом на части каким-то образом, и вы перестанете чувствовать особый вкус множества библейских текстов. Решение проблемы зла, задуманное Богом, через династию Давида, которая наконец должна сделать Израиль светом народам, несущим миру справедливость, с самого начала содержит в себе загадку и ощущение невыполнимости того, что этот план не исполняется должным образом, так что остается жить как с этими великими обетованиями, так и с грязной реальностью, в любом случае воздавая хвалу YHWH.