Лицо во мраке - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 53

• Предыдущая
• 53/70
• Следующая

— О, я знаю об этом, — ответил ровный голос Доры. — Ты ведь работаешь в агентстве Стормера?

Одри была поражена:

— Откуда ты знаешь?

— Кое-кто сказал мне, но это неважно. Ты придешь, ты простила меня?..

Одри отправилась принимать ванну, и у нее было так радостно и легко на сердце, как не было уже давно. В глубине души она была привязана к своей сестре, и враждебное отношение той немало огорчало ее. Ей казалось, что этим примирением была устранена одна из главных ее забот. Все же Одри не забывала своих новых обязанностей. Начиная одеваться, она воспользовалась присутствием горничной, чтобы расспросить ее о мистере Торрингтоне.

— Говорят, он миллионер, — сказала горничная. — Но, по-моему, ему нет никакого прока от его миллионов. Он нигде не бывает, ничего не делает, целые дни проводит в своей комнате, читая или куря, а по вечерам пропадает, но не ходит в театр или в гости, как это делал бы всякий приличный джентльмен, а просто бродит по улицам. Я не считаю это развлечением. Будь у меня его деньги, я бы сумела ими воспользоваться, я бы каждую ночь проводила в «Бале де Данс», а по вечерам посещала бы кинематограф.

— Может быть, он не умеет танцевать? — улыбнулась Одри.

— Он может научиться, — ответила девушка. — Человек с его богатством может научиться всему.

— Он у себя теперь?

Девушка кивнула головой.

— Он был там пять минут тому назад, когда я приносила ему завтрак. Надо отдать ему справедливость, он очень вежлив и очень аккуратен. Вы знаете, он встает в половине пятого утра! Это правда, мисс! Слуга, ночной дежурный по коридору, подает ему кофе и булочки в этот ранний час. Мистер Браун говорит, что в течение многих лет привык вставать в половине пятого и не может изменить своей привычке.

— У него есть секретарь?

Горничная снова покачала головой.

— У него никого нет, — был неопределенный ответ.

Одри с утра отправилась в агентство Стормера и коротко сообщила о своих успехах. Отчет мог быть еще короче, так как ей почти нечего было рассказывать, но, по-видимому, в агентстве остались довольны, что она принялась за дело.

— Им легко угодить, — подумала она.

В три часа она постучала в дверь дома на Керзон-стрит. Ее впустила новая горничная, а Дора, что было для нее характерно, сразу принялась обсуждать все недостатки прежней:

— Она стала слишком нахальной и впускала людей, не докладывая мне об их приходе, в то время как я отдавала распоряжение никого не принимать.

Потом, вспомнив, что разговор не принял того оборота, который должен был бы принять, она схватила девушку за плечи и посмотрела ей в лицо:

— Ты простила меня, детка?

— Ну, конечно, Дора!

По неизвестной причине Одри испытывала неловкость и смущение. Она чувствовала в атмосфере какую-то напряженность, которую была не в состоянии объяснить. Быть может, ей казалось странным отсутствие Мартина. Она ожидала увидеть его, потому что примирение было неполным в его отсутствие, и было странно, что Дора не упомянула о нем и не объяснила, куда он ушел.

— Сядь, дорогая, и дай мне посмотреть на тебя. Ты не очень изменилась, нет, право, не изменилась. Никто бы не сказал, что ты на год старше меня!

Одри с изумлением посмотрела на нее.

— На год старше? — повторила она.

— По этому делу я и хотела видеть тебя. Выпьешь чаю?

— Я не понимаю тебя, Дора, — сказала Одри, не обратив внимания на предложение. — Я не старше, а моложе тебя на год.

Дора спокойно улыбнулась.

— Ты старше на год, дорогая, — сказала она. — Наша мать виновата в этом недоразумении. К сожалению, по какой-то причине, наша мать не любила тебя, и ее нелюбовь к тебе выразилась именно таким странным образом, как мы потом узнали.

— Но я всегда была убеждена, что родилась 1 декабря 1904 года, — начала Одри.

— Нет, 6 февраля 1903 года, — улыбнулась Дора. — У меня есть твоя метрика. Я покажу тебе ее.

Она открыла ящик письменного стола и вынула бумагу из голубого конверта.

— Вот оно, дорогая, «Одри-Дороти Бедфорд». Наша мать никогда не называла тебя полным именем. А Бедфорд — это фамилия первого мужа нашей матери.

Одри, пораженная, просмотрела документ.

— Мать говорила мне и говорила много раз, что ты старше меня, и помнишь, Дора, ты всегда была в школе на один класс выше меня. Если ты говоришь правду, то мой отец…

— Я сказала тебе, что твой отец в Брекуотере, но это неправда… — Дора опустила глаза. — Это мой отец был там, — тихо сказала она. — Он американец, который, приехав в Южную Африку, встретил там нашу мать, молодую вдову с маленьким ребенком. Он женился на ней через три месяца после своего приезда.

Одри опустилась на стул.

— Как странно! — сказала она. — Ведь меня зовут Одри, и у нас с тобой общее имя Дороти. Это точно так? — Она беспомощно покачала головой. — Я никак не могу поверить, что я старше тебя!

Дора с трудом удержала порыв гнева. Она хотела что-то сказать, но Одри прервала ее восклицанием.

— Я могу доказать, что я моложе! — воскликнула она торжествуя. — Наша мать говорила мне, что меня крестили в маленькой церкви в Роузбенке в Южной Африке!

В спальне над гостиной, где происходил этот разговор, Мартин Элтон слушал, прижав ухо к полу. Внезапно он побледнел. Одри Торрингтон должна быть устранена. Каким способом — ему было безразлично. Он ждал прислушиваясь, пока наконец не раздались шаги на лестнице. Тогда он поднялся и приоткрыл дверь. До его слуха донесся веселый и беззаботный голос Доры. Когда захлопнулась входная дверь, Мартин спустился навстречу своей жене.

— Ну что? — спросила она, но, увидев его лицо, отпрянула, словно от удара. — Мартин!.. Неужели ты…

Он кивнул.

Человеческая жизнь стояла на его пути к сказочному богатству, о котором он мечтал всю свою жизнь. И он принял бесповоротное решение.

Мистер Виллит неизменно нервничал в присутствии Дэна Торрингтона. Так было и теперь, когда он чувствовал на себе пристальный взор старика.

— Я могу позволить Стормеру решать за меня некоторые вопросы, но когда он хочет назначить мне секретаря, я не могу на это согласиться, мистер Виллит. Не сообщите ли вы об этом вашему начальнику?

Виллит смущенно заерзал на стуле. Он уже сидел на самом краешке и при дальнейшем движении мог съехать на пол.

— Мы вовсе не хотим что бы то ни было вам предписывать. Мы только предлагаем, мистер Торрингтон! — неуверенно сказал он. — Мистер Стормер прекрасно понимает, что вы сами желаете устраивать свои личные дела, но у него есть особые основания настаивать на приглашении именно этого лица.

— В таком случае, пусть Стормер сам возьмет это лицо на службу!

Торрингтон сидел у камина, вытянув свои худые ноги, и курил папиросу в длинном черном мундштуке.

— Во всяком случае, я ничего не имею против того, чтобы Стормер пригласил его.

— Это не мужчина, а женщина, — выпалил Виллит.

— Тогда я тем более не могу взять ее на службу к себе, — с ударением ответил Торрингтон. — Женщина действовала бы мне на нервы. Я не понимаю женщин и половину времени обижал бы ее, а остальную половину терял бы на извинения. — Он посмотрел на разочарованное лицо сыщика и рассмеялся. — Вы, кажется, не можете примириться с моим отказом. Кто же она?

— Молодая девушка, служившая у Малпаса.

— У Малпаса? — тихо повторил он. — Не находится ли она случайно в дружеских отношениях с этим симпатичным молодым человеком, капитаном Шенноном?

— Да, сэр, — ответил тот.

— Так! — Торрингтон погладил себя по подбородку. — Это желание Шеннона? — спросил он наконец.

— Шеннон ничего не знает о нашем предложении. По правде сказать, эта мысль всецело принадлежит мистеру Стормеру.

— Я думаю, — сухо прервал его Торрингтон, — что вы могли сразу… сказать мне правду!

— Она служит у нас, и мы желали бы, чтобы вы имели кого-нибудь под рукой на непредвиденный случай.

• Предыдущая
• 53/70
• Следующая