Метаэкология - Красилов Валентин Абрамович - Страница 13

Перевод этих общих идей в план практической этики был непростой задачей, хотя бы потому, что обращаясь не к избранному кругу просвещенных, а к широким массам, можно было услышать в самый неподходящий момент: «А ты кто такой, чтобы поучать нас?»

Следовало придерживаться определенных правил, несоблюдение которых могло привести к трагическому концу, как в случае Сократа или Иисуса — оба добровольно приняли мученическую смерть. Во-первых, избегать общения с массами, предоставив это избранным ученикам, которые, соблюдая дистанцию, могли ссылаться на авторитет учителя. Во-вторых, не проповедовать у себя на родине. Сиддхарта, рожденный у подножия Гималаев, прежде чем стать Буддой, переправился через Ганг (что равносильно второму рождению) и получил известность как Шакьямуни, т. е. мудрец из племени шакья (но считался ли он мудрецом у самих шакья?). Диоген стал мудрецом лишь после изгнания из Синопы. Лао-цзы во время одной из переправ был остановлен пограничной службой, которая предложила ему как условие въезда письменно изложить свои взгляды. Эта развернутая таможенная декларация стала первоисточником даосизма.

В бюрократическом Китае считалось вполне естественным, что в роли учителя нравственности выступает чиновник. Во всяком случае, полицмейстер Кун рассматривал моральную проповедь как часть своих должностных обязанностей. Этот высокообразованный человек, вероятно, по причине сверхкомпетентности рано утратил свое место в администрации Лу, но продолжал учить, теперь уже как признанный наставник. Кун фу-цзы. Он проницательно заметил, что в основе этики лежит подобие: мы относимся нравственно к самим себе и тем, кого считаем подобными себе, отождествляем с собой. А поскольку мир един и все существа подобны друг другу, то есть основания не делать другим того, что нежелательно для себя.

Примерно те же выводы получаются, если единство мира держится на всеобщем притяжении-любви, что движет солнце и светила. Однако и Конфуций, и Платон были слишком светскими людьми для того, чтобы провозгласить неизбирательную любовь основой обиходной морали. Это мог сделать лишь тот, кто почти тридцать лет жил в пустыне со зверями.

Палестина, мировой перекресток между Азией, Европой и Африкой, не случайно стала родиной нового этического учения. На этой многострадальной земле оставили след все великие армии и все великие идеи древнего мира. Около 2000 лет до н. э. сюда вторглись выходцы из Халдейского Ура, которых местные племена окрестили евреями, «людьми из-за реки» (они в самом деле перешли Евфрат, но в древнем мире переход реки имел и символическое значение — для местных это были люди из потустороннего мира).

Поскольку евреи совершали магические обряды и не почитали вавилонских богов, можно предположить, что они происходили от древнего шумерского племени, покоренного Вавилоном. Их отношения с богом представляли собой характерную для магической стадии духовного развития смесь фамильярности н подобострастия. От личного бога ожидали поддержки как в правых делах, как и в неправых (хотя Авраам наживался, предоставив свою красавицу жену фараону под видом сестры, господь обратил за это свой гнев не на него, а на фараона).

Палестина того времени представляла собой сложный конгломерат многочисленных хамитских племен. В геологическом отношении это подвижный участок земной коры, конгломерат мелких плит, прилегающий к меридиональной разломной зоне, протянувшейся от Акабского залива по долине Иордана. В этой зоне находится Мертвое море, но при Аврааме его еще не было. Подвижки земной коры сопровождались вулканизмом. Нефть сочилась по трещинам и заполняла провалы, в которых погибли во время бегства цари Содома и Гоморры. В разломную зону проникло море, затопив развалины древних городов. Люди из племени Авраама выжили, что не могло не укрепить авторитет их бога.

До прихода в землю обетованную евреи жили в Харране среди анатолийских племен и, прежде чем осесть в Палестине, какое-то время пребывали в Египте, спасаясь от голода. Однако более мощное вливание египетской культуры произошло через 400 лет, когда во время очередного голода потомки Авраама переселились в эту страну. Те 600 тысяч, что еще через 400 лет (в древней истории отчетливо проявлен 400-летний климатический цикл) пошли за Моисеем, называли себя сынами Израиля. Им пришлось заново завоевывать Палестину, которая была им совершенно незнакома.

Эти египтизированные евреи, возможно, принесли с собой бога, который творил словом, в отличие от первичного шумерского бога, который лепил из глины. Во всяком случае существовали священные тексты двух типов, и бога в них называли по-разному: в Иудее Иеговой (Яхве), в Израиле Элоимом. Их объединение произошло в V в. до н. э. Израиль и Иудея долгое время служили буфером между восточными сверхдержавами, Египтом, Ассирией и Вавилоном, а после их падения попали на орбиту арийских завоевателей — персов, греков и римлян. Освобожденные персами из вавилонского плена, евреи принесли в Иерусалим идеи халдейской теологии, а, может быть, и более далекие веяния из Индии и Китая, с которыми были налажены торговые связи. Покровительство ахаменидов способствовало распространению среди них зороастризма.

Однако персидская империя после двухсотлетнего владычества была разбита Александром Македонским. Иерусалим захлестывала волна эллинизма, на пути которой пытались воздвигнуть дамбу иудейской ортодоксии. Эти противоречия привели к гражданской войне, восстанию маккавеев против наследников Александра селевкидов и восстановлению независимости Иудеи, которая за сто тридцать пять лет до нашей эры аннексировала языческую Галилею.

Идейный разброд в Иудее был слишком велик для того, чтобы усилия маккавейских царей создать монолитное государство увенчались успехом. Иудейские протестанты фарисеи отвергали жертвоприношения и формализм Моисеевых законов. Они вели борьбу с хранителями храмовых традиций саддукеями. Религиозные разногласия все больше перерастали в политические и принимали характер гражданской войны, в которую оказались втянутыми стоявшие в Сирии легионы Помпея. Когда синедрион требовал казни Иисуса, угрожая приходом римлян в случае гражданской смуты, то имелись в виду эти, еще памятные, события.

В Иерусалиме воцарилась проримская династия, прибегавшая к жестким репрессивным мерам. Но внутренние распри не утихали.

Заметную роль в общественной жизни играла секта ессеев — «опрощенцев», проповедовавших отказ от мирских благ ради спасения души и скорое разрешение, с приходом мессии, вселенской борьбы сил света и тьмы. Последняя часть учения, как и процедура инициации водой и огнем, указывает на связь с зороастризмом. Вероятно, отпочковавшиеся от ессеев кумраниты и назореи не стригли волос и отличались крайним аскетизмом. Они и есть те блаженные нищие (слово «духом» вставлено позднее), о которых у Матфея сказано, что им принадлежит царствие небесное.

Нищенствующие признавали своим пророком Иоанна Крестителя. Иисус, заместивший Иоанна после его смерти, отказался от сектантской замкнутости и аскетизма назореев, не примыкая и к другим религиозным течениям. Изгнание из храма менял было направлено против жертвоприношений (деньги разменивали паломникам для покупки жертвенных животных) и саддукейской обрядности. Но на этом сближение с фарисеями и кончается. Фарисеи, как собака на сене, не способны ни сами воспользоваться своими познаниями, ни поделиться ими с народом.

В эпизоде с алебастровым сосудом Иисус — неожиданно для своих учеников — исполняет над самим собой обряд подготовки к жертвоприношению, отвергнутый протестантскими сектами. При этом напоминание о «нищих» вызывает лишь небрежное замечание: «нищих всегда с собой имеете». Кто-то из учеников мог усмотреть здесь отступничество.

В самом деле, сделав тайное учение для избранных явным для всех и заменив жертвоприношение самопожертвованием, Иисус отступил от этических канонов своего времени и совершил прорыв на новый уровень духовного развития. Евангелисты разделяли его стремление подняться над религиозными распрями, придав новому учению непреходящий характер. Их гораздо больше занимала его тщательно спланированная смерть, чем неприметная жизнь, из которой были вычищены почти все политические и философские реалии.