Метаэкология - Красилов Валентин Абрамович - Страница 67

Чтобы двое соединились, возник целый комплекс новых свойств: половое влечение — любовь в зачаточной форме, средства привлечения — первичная эстетика, вторичные половые признаки — прообраз всех семиотических систем, необходимое для спаривания хотя бы временное предотвращение агрессии — начало этики. Половая избирательность, первично связанная с предупреждением инцеста, способствовала развитию индивидуальности.

Система, как правило, имеет скромное начало, подобно ограничению агрессии между двумя особями разного пола на момент спаривания, но затем растекается, вовлекая все больше компонентов. Так, эстетическая реакция на символы пола распространилась от вторичных половых признаков (первичной семиотической системы) на другие части тела, цветы и другие природные объекты, вовлеченные в сексуальную символику, на природу в целом. Нравственность происходит из того же источника — кратковременного союза двух существ, последовательно вовлекая родичей, соплеменников, весь биологический вид — высшее достижение гуманизма, если речь идет о человеческом виде — и, наконец, все живое.

Подобие систем проясняет закономерности духовного развития. Метаэкосистемы возникли в связи с истолкованием феномена смерти и противостояния ей. С первых шагов человек искал бессмертия в приобщении к вечности — более устойчивой системе. Созерцание космоса, учил Платон, помогает навести порядок в собственной голове. Этика выводилась из космогонии, и наоборот. Это был продуктивный период, и у нас есть все основания продолжать поиски в том же направлении, исходя из общих тенденций эволюции систем.

В течение десятков тысяч лет человек разумный создавал мифы — синкретические модели, в которых внешнее не отделено от внутреннего, события материального мира от событий мира духовного. Как слитная запись внешних и внутренних событий мифы абсолютно достоверны, но любая эвгемерическая интерпретация не исчерпывает их содержания. Это в полной мере относится к предложенной в первой главе интерпретации фиванского цикла как мифологического воплощения арийской экспансии и ассимиляции культуры покоренных народов (поход Кадма за коровой, сражение со змеем, хамитским тотемом, последующее превращение в змея), подвигов Геракла — как символов борьбы теократической системы с тотемизмом, библейского «Бытия» — как истории формирования этики в виде серии договоров («заветов»), заключенных с Адамом (запрет инцеста), Ноем (отказ от геноцида), Авраамом (единение в духе как условие процветания племени) и Моисеем (моральный кодекс праведной жизни, включающий десять заповедей).

Библейское отождествление души с кровью, по представлению древних, наследственной субстанцией, показывает, что нет необходимости противопоставлять душу материи. Духовная связь, как полагали, соединяет родичей, соплеменников, побратимов, всех, кто одной крови. По современным понятиям, это генетическая память, соединяющая нас со всеми живыми существами, от самых первых организмов, появившихся три с половиной миллиарда лет назад, до тех, которые будут жить через миллиарды лет после нас. Жизнь возобновляется на основе всего опыта предшествующей жизни, чем и определяется возможность поступательного развития.

В развивающихся системах, наряду с другими новыми свойствами, появляется время как функция соизмерения параллельно протекающих процессов. Жизнь приспосабливается к существованию во времени с помощью механизма памяти, концентрирующего прошлое в настоящем. Нуклеотидная память наращивается нейронной, которая на базовом уровне также использует химические реакции с участием нуклеиновых кислот. Возникает возможность перемещения во времени, и не только от прошлого к настоящему (причинность), но также от настоящего к будущему (предвидение) и от будущего к настоящему (целеполагание).

Эти процедуры, сгущая время, останавливают мгновения быстротекущей жизни. Из новых функций памяти складывается система сознания, раскрытия причин, следствий и, на высших уровнях развития, целей и смыслов. Обращаясь внутрь, сознание формирует двойника — модель познающего субъекта, которая причудливо накладывается на представления о внешнем мире, обретая время существования, отличное от физиологического. Двойник воспринимает различные функции — злого или доброго гения, совести, души и может персонифицироваться космосом, богом, творением или возлюбленной. Он приобретает относительную самостоятельность, по принципу обратной связи воздействует на оригинал. Это система личности (эгосистема), тандем, обеспечивающий развитие.

Происходит метаэкологическое обогащение феноменов бытия — рост мета-биомассы. Как и в биологических сообществах, этот процесс связан с эволюционными новшествами, в данном случае с новыми продуктивными идеями, открывающими дополнительные метаэкологические ниши. Мы могли убедиться в исключительной продуктивности сексуальной и эсхатологической символики, образующей фундамент всей многослойной структуры духовного мира.

Так первая любовь лишь на мгновение преодолевала конфликтность спаривающихся особей. Она затем проявилась как половая избирательность, способствуя развитию индивидуальности. Инерция полового чувства сохраняла супружеские пары после зачатия на время заботы о потомстве. Обогащенная встречным потоком сыновних и религиозных чувств, любовь делает двух одним. В системе из двух жизней, скрепленных двойной связью плоти и духа, любящие могут проверить собственные представления о себе, авторские модели души, получая дополнительные импульсы развития. Это миниатюрная модель идеальной общественной системы.

Одновременно индивидуальный компонент личности, на ранних этапах незначительный, разрастается за счет почерпнутых из общего генофонда и массовой культуры. В эволюции эгосистемы этот процесс имеет решающее значение: между библейскими формулами «Вы слышали, что сказано» и «А я говорю вам» пролег рубеж новой эры.

Как в экологическом сообществе решающее значение имеет отношение наличной биомассы к производимой мортмассе, выводящей из атмосферы столь необходимый для биологической продукции углерод, так и в метаэкологической системе масса живой культуры постоянно соотносится с омертвевшей, выведенной из оборота по прагматическим или идеологическим соображениям. Если накопленное поколениями людей переводится в метамортмассу, извлекая из духовной атмосферы творческие стимулы, то система продуцирует примитивные, быстро тиражируемые идеи.

В истории человечества такое уже происходило неоднократно. Так сброс античной культуры начался с поджога Юлием Цезарем Александрийской библиотеки (47 г. до н. э.), уничтожение которой было довершено христианскими пустынниками, попутно убившими последнего философа-неоплатоника — дочь Теона Гипатию. Фоном этих событий было ожидание конца света, первоначально связанное с оголтелым римским милитаризмом. Аналогичные апокалиптические ожидания в период «холодной войны», противостояния ядерных держав, вызвали сопоставимый по масштабам сброс — прерывание культурных традиций, идущих от Возрождения.

На фоне генеральной тенденции роста метабиомассы периодически проявляются регрессивные тенденции — снятие пока еще тонкого рационального слоя, подавление индивидуального компонента — с течением времени все более опасные. Мы знаем, какие бедствия несет первобытное состояние души — племенная магия — в сочетании с современной техникой. Немалая доля вины ложится на тех, кто, противопоставляя духовность разуму, способствовал разрушению рационального слоя. Упрощение духовной жизни неизбежно ведет к редукции души. Не это ли имелось в виду, когда было сказано, что боящийся погубить душу — погубит?

Уже в ранней истории христианства наметился переход от универсальных философских идей к метафорическому воплощению этих идей в метафизике и затем к ритуализации метафор в религии, который можно уподобить производству мортмассы в экологических системах.

И экологические, и метаэкологические системы двойственны: в них входят живые и мертвые (косные, по В.И. Вернадскому) компоненты. Как живое прирастает за счет мертвого, так и мертвое пополняется за счет живого (и не только в экосистеме или организме, но и в духовной жизни — сколько ее окаменевает в храмах и монументах). Конфликт между живым и мертвым в одной системе неизбежен, поскольку у них противоположные термодинамические цели: мертвое производит энтропию, стремясь к покою, живое сокращает энтропию, ускоряя развитие.