Агнесса. Том 1 - Бекитт Лора - Страница 75

• Предыдущая
• 75/93
• Следующая

— Когда же ты едешь?

— Через три дня.

— Это далеко?

— В Новый Орлеан.

— О! А Джессика?..

— Хочу просить тебя взять ее к себе. Сможешь?

— Да, разумеется! Надеюсь, мы подружимся. Твоя Джессика просто прелесть. Знаешь, мне тоже захотелось такую дочку!

— Сначала пусть Бог даст тебе хорошего мужа. Ты этого заслуживаешь, Фил.

Девушка покраснела от удовольствия, а затем, умоляюще глядя на собеседницу, сказала:

— Агнесса! Мы не так давно дружим… Не обижайся только… Ты никогда о себе не рассказываешь… То, что болтают, это же… неправда?

— Болтают… про меня?

— О, Агнесса, только ты…

— Я не обижусь, Филлис. Да, конечно, это… неправда.

Она умолкла, а Филлис, набравшись решительности, спросила:

— Скажи, отец Джессики, он… жив?

Агнесса вздохнула так тяжело, словно узница, заточенная в подземелье и увидевшая вдруг недосягаемо далекий кусок голубого неба.

— Он погиб, — с тихой решительностью произнесла она и, предупреждая последующие вопросы, прибавила: — Это был несчастный случай.

Филлис сочувственно молчала. Агнесса солгала ей: не потому, что не доверяла, просто она решила раз и навсегда: никто не должен знать правду, она никому не даст повода посмотреть на Джессику как на дочь убийцы.

— Я понимаю твое любопытство, Фил, — сказала Агнесса. — Хорошо, я расскажу. В болтовне про меня на самом деле есть доля истины: мы не были обвенчаны.

И она рассказала изумленной девушке все, начиная от своего знакомства с Джеком и кончая рождением Джессики, утаив лишь одну, самую важную, деталь.

— И все же я рада, что у меня есть Джесс! Что делала бы я без нее? — сказала Агнесса в заключение. — Теперь ты видишь, Филлис, какая я дурная женщина; собираюсь просить помощи у матери, с которой некогда поступила очень скверно.

— Но ты не могла поступить по-другому! — воскликнула Филлис, но после добавила: — Хотя как ты решилась, Агнесса? Ты так сильно любила?

— Я решилась потому, что мне казалось: мечта соединяется с жизнью, переходит в реальность. Разве ты никогда не мечтала, Филлис?

— Конечно, мечтала. Но я хотела и хочу, чтобы появился человек, который избавит меня от такого существования, сделает богатой, свободной от забот.

— Это оттого, что ты выросла в бедности. А я не знала ее. Я мечтала о другой свободе… И потом, я действительно влюбилась, причем так, как влюбляются, наверное, лишь однажды: ничего не видя, не слыша, не замечая. Это была любовь-сумасшествие, любовь-наваждение: даже в момент, когда ты вроде бы все понимаешь, ничего не можешь с собой поделать!

— Он, наверное, был красивый?

— Да… или мне так казалось. Много ли нужно девушке в семнадцать лет? Я была наивна, Филлис… Не обвенчалась, а теперь страдать вместе со мной должна Джессика…

— Джек не знал, что она должна появиться?

— Нет. Не успел узнать, — вздохнула Агнесса и добавила: — Жаль…

Она подумала о своем отношении к Джеку теперь, по прошествии времени. Да, конечно, она любила его той бессмертной, возвышавшейся над предрассудками любовью, что, скорее всего, и впрямь дается человеку только раз в жизни.

В этом чувстве соединились страсть и влечение души, необъяснимое магическое влечение, непонятное, неодолимое. Оно стало темным и горьким после того, что она узнала, и все же Агнесса предпочитала не судить Джека за его поступки: он и так заплатил сполна своими непрожитыми годами. Сколько было бы ему сейчас? Лет двадцать шесть… Если бы ничего не случилось, он не встал бы на этот путь. И тогда с нею был бы тот, прежний Джек… Да, они не разбогатели бы, но и не прозябали бы в такой бедности, они бы поддерживали друг друга, любили, у них была бы настоящая семья, и… никакой Хотсон никогда бы не осмелился и пальцем дотронуться до нее, ни у какой Сюзанны не нашлось бы повода назвать Джессику безродной! Но сейчас образ Джека поблек, как поблекли, обесцветились и боль ее, и любовь; Агнессе казалось, что прежняя романтика чувств никогда более не всколыхнет ее душу, жизнь не заиграет прежними яркими красками. Все ушло, переболело, и, похоже, — навсегда.

А Филлис между тем пришла в голову мысль, и прежде неоднократно ее посещавшая, которую девушка, однако, никак не решалась высказать вслух. Она долго тянула, а затем, все еще сомневаясь, будет ли это уместно, произнесла:

— Послушай, Агнесса, но ведь прошло много времени, почему же ты ни на кого не смотришь? Ты ведь такая славная! Многие мужчины, я думаю, с радостью женились бы на тебе! Разве не тяжело одной?

Агнесса сначала слушала с печальной улыбкой, потом нахмурилась.

— Не надо, Филлис, — сказала она. — Конечно, тяжело.

— Почему же тогда ты не хочешь ни с кем познакомиться? Ты молода, Агнесса. Ты наверняка найдешь новое счастье!

— Не знаю… Вряд ли. Я не одна, у меня же Джессика.

Но Филлис, воодушевленная тем, что Агнесса не возражает категорически, продолжала настойчиво:

— Ну и что? Тот, кто полюбит тебя, полюбит и твоего ребенка. Тем более что это девочка. А Джессика пока маленькая, она привыкнет.

— Филлис, не нужно, пожалуйста, оставь это! Скажи лучше: собаку возьмешь? Джессика не пойдет без Керби.

— Возьму и собаку.

— Спасибо тебе!

— Ну что ты! Скажи, Агнесса, — Филлис решила не отступать, — ответь мне, пожалуйста: если бы встретился очень хороший человек, ты бы вышла за него?

— Не знаю… Не могу так сразу ответить. Довольно, Фил! Не хочу я никакого человека и никакого замужества не хочу. Я уже привыкла одна… Для меня главное воспитать Джессику. Знаешь, Филлис, мне так хочется, чтобы она выросла хорошей, доброй, имела тонкую душу, любила и понимала все красивое, настоящее, но вот иногда мне кажется: пусть лучше научится защищаться, увидит мир таким, какой он есть на самом деле, и не ждет от него чудес! Что может быть несчастнее очарованной души? Ведь рано или поздно человек прозревает! Человек, который живет без несчастий и проблем, становится слабым, и благо, если есть кому его защитить!

— Ты жалеешь о том, что случилось с тобой? — тихо произнесла Филлис. — Не надо разочаровываться, Агнесса, все еще будет хорошо!

Она говорила так убежденно, что, когда Агнесса подняла глаза, в них вспыхнула искра надежды.

— Ты так думаешь, Фил?

— Конечно! Я верю в тебя, Агнесса, верю! Ты будешь, обязательно будешь счастлива!

Человеку трудно без веры в него других людей, его согревают и обнадеживают искренность и сочувствие. Агнесса ощутила, как нечто, давно, казалось, затвердевшее внутри, начинает уменьшаться, уходить: ей стало намного легче от простых, бесхитростных слов подруги.

— Спасибо тебе. Спасибо, Филлис!

Керби убежал по своим делам, а Джессика принялась играть сама с собой, изображая то один, то другой персонаж придуманной ею сказки.

Она недолго пребывала в своем волшебном мире — во дворе появились ее давние обидчики, два мальчика из соседнего дома, и сказка мгновенно растаяла, исчезла.

На сей раз Джессика первой заметила их. Сегодня они не собирались прогонять ее, и старший мальчик ограничился тем, что, проходя мимо, сказал:

— Чего уставилась, малявка?

Джессика ничего не ответила, только по-прежнему не сводила с них взгляда.

— Надо же, настырная какая! — удивился мальчик и поинтересовался: — Давно не получала?

— Давай отлупим ее! — предложил младший, выглядывая из-за спины брата. Глазки его засветились в предвкушении удовольствия.

— Попробуйте только! — звонко воскликнула девочка. — Я позову маму, и она надерет вам уши!

Старший мальчик, подражая взрослым, презрительно сплюнул.

— Подумаешь, мамочку позовет! И мы свою можем позвать, так она твою быстро выставит отсюда!

— А я приведу Керби! Керби — большая собака, и вы сразу разбежитесь, вот! — Она торжествующе рассмеялась. В ее представлении сильнее Керби не было никого.

Мальчики на мгновение замолчали, потом старший нашелся:

— Ну, и что, подумаешь, собака! — сказал он. — Я своего отца позову, так он твою собаку камнями прогонит или выстрелит из ружья и убьет!

• Предыдущая
• 75/93
• Следующая