Агнесса. Том 2 - Бекитт Лора - Страница 60
- Предыдущая
- 60/97
- Следующая
Глаза Аманды Митчелл смотрели серьезно, даже строго, и, пожалуй, властно. Они были красивы, эти серые глаза, и красотою могли сравниться и поспорить с бриллиантами колье, сверкавшими чуть выше выреза темного дорогого платья. Прошедшие годы Аманда сдула бы, словно пылинку с плеча, одним движением губ, небрежным поворотом головы. Она все еще была стройна, и лишь чуть-чуть седины прибавилось в ее густых черных волосах — таких женщин бережет время. Орвил удивился, если не сказать больше, — он думал встретить даму полусвета или, по крайней мере, молодящуюся салонную жеманницу и вовсе не ожидал увидеть царицу. Аманда была не только красивой, она умела казаться умной. А вообще, похоже, была неожиданно даже для самой себя очарована зятем, внуками (на которых без лишнего умиления полюбовалась со стороны), всей семьей Агнессы, что, возможно, и заставило ее несколько иначе посмотреть на дочь.
А Агнесса, глядя на нее, думала о том, что время не сделало расстояние между ними ни больше, ни меньше. Она не собиралась откровенничать с матерью, но знала, что Аманда одна из немногих, кто, несмотря на все свои недостатки, способен понять природу единокровного существа, а возможно, даже как-то предугадать его будущее.
После ужина дамы перешли в затемненный уголок гостиной, где большие мягкие кресла были придвинуты к низкому столику, на который минутой раньше Лизелла поставила поднос с кофейным сервизом.
Аманда легко опустилась в глубокое кресло, одной рукой поправляя юбку; в другой она держала бокал с недопитым вином. Миссис Митчелл сменила наряд. Бордовое платье, темно-красное вино, гранатовые серьги в ушах, красные отсветы пламени — все это, сливаясь, делало фигуру Аманды, пребывавшую в центре, очень подвижной, гибкой, лишенной той величавой строгости, что царила в ней прежде, когда Аманда была в темном. Бывшая танцовщица, она и сейчас, по прошествии стольких лет, держала прямо спину и плечи; Агнесса была уверена в том, что мать останется такой до конца своих дней.
Агнесса надела платье цвета морской волны, которое любила со дня первого бала; она казалась оживленной, веселой, а Орвил держался серьезно, больше молчал, изредка вежливо улыбаясь.
Глаза Орвила цвета кофе, что дымился в чашках, смотрели поочередно то на Аманду, то на жену; миссис Митчелл сидела напротив, внешне строгая, но вместе с тем державшаяся с почти неуловимой долей кокетства, рассчитанного на окружающих. И Агнессе, находившейся как бы посередине, пришло вдруг на ум, что это ее судьи, пришедшие вынести свой приговор.
Они проболтали около часа на разные темы: о поездке Аманды в Европу и ее жизни в столице, о делах и развлечениях, о серьезном и о ерунде, не касаясь особо болезнных тем, потом Орвил предложил Агнессе поиграть на рояле, и она охотно согласилась. Она упражнялась почти ежедневно, и пальцы уверенно побежали по клавишам. У Агнессы не было настроения играть серьезные вещи, поэтому гостиная наполнилась звуками легких мелодий. Она улыбалась, сознавая виртуозность собственного исполнения, а Орвил стоял возле рояля, смотрел и слушал, как она играет. Аманда, не поднявшись с места, глядела не на дочь, а на Орвила, будто изучая выражение его лица; полуразвернувшись к роялю, она улыбалась, как и Агнесса, неизвестно чему, в улыбке показывая прекрасные ровные зубы, такие же безупречные, как весь ее холеный вид. Орвил один раз посмотрел в ее сторону у него никогда не вызывали доверия люди без недостатков, даже если речь шла о женщине, он видел нечто искусственное в этих словно бы наклеенных улыбках и фарфоровом блеске глаз. И он был рад, что Агнесса Митчелл не похожа на свою мать.
После Орвил, понимая, что женщины, быть может, хотят побыть вдвоем, удалился на время.
Женщины сначала молчали, но потом постепенно разговорились и вновь о чем-то несущественном. Аманда, как видно, избегала упоминать о давнем событии: бегстве Агнессы. Может быть, не столь уж непоправимым выглядело оно теперь в глазах миссис Митчелл.
— Возможно, в твоем возрасте такие комплименты еще ничего не значат, но могу поздравить: ты выглядишь очень молодо. Трудно поверить, что у тебя уже двое детей, — сказала Аманда.
В присутствии дочери она держалась непринужденно; у Агнессы создалось впечатление, будто они только что окончательно разочлись и ничего не должны друг другу. Что ж, приятно было осознавать свою независимость от этой женщины.
— Вы тоже выглядите молодо.
— Благодарю, — Аманда улыбнулась знакомой тонкой улыбкой и, наклонившись, взяла с блюда пирожное.
Жизнь в столице сделала ее еще более утонченной в манерах, более сдержанной; в ней почти исчезла, по крайней мере, внешне не проявлялась пока та двойственность в сочетании «дамы» и «мадам», которая в свое время так задевала Агнессу («Интересно, — подумала она, — мать еще сохранила за собой публичный дом?»). Агнесса считала поведение матери притворством, глубоко уверенная в том, что данное при рождении вместе с кровью, вместе с материнским молоком, человек не изживет никогда.
И все-таки прошлое волновало их обеих — о нем стоило поговорить.
— Я рада, хотя, признаться, удивлена, что ты так хорошо устроилась (Агнесса поморщилась, услыхав это слово), — сказала Аманда. — Ты нашла все же настоящее, хотя почему-то тебе понадобилось подойти к нему окольным путем.
Агнесса сделала последний глоток и поставила пустую чашку на столик.
— Не знаю, — ответила она медленно, словно в раздумье, — у каждого свой путь.
— Мне известно, ты искала меня года три назад. Лорна… мисс Хейман передала мне, не сразу, правда, я была в отъезде. Я потом написала тебе в Хоултон по оставленному адресу, но ответа не получила.
— Меня уже не было там. Я уехала вскоре после возвращения из Нового Орлеана.
— Сюда, в Вирджинию?
— Да.
— Как я понимаю, ты приезжала ко мне искать помощи?
Агнесса еще в пору своих бедствий научилась оставаться равнодушной к холодности: факел гаснет, упав на лед.
— Да, тогда я потеряла работу, и мне нужны были деньги.
Аманда усмехнулась столь откровенному определению Агнессой своей цели, но Агнесса не сумела понять, насколько сильно мать уязвлена ее ответом. Сама она не забыла до сих пор, как перед бегством из дома Аманда накричала на нее и отхлестала по щекам.
— Какую работу ты потеряла? Чем ты занималась вообще?
— Тогда мыла посуду в ресторане.
Аманда коротко рассмеялась, и Агнесса опять не уловила, было ли это знаком удивления или неловкости, потому что уже в следующую секунду Аманде удалось все скрыть под ослепительной улыбкой.
— Тогда ты должна очень ценить все, что имеешь теперь. — Она обвела глазами убранство гостиной.
— Ценю, как умею. И не только это.
Аманда слегка приподняла брови.
— Мистер Лемб застал тебя в посудомойках?
— Почти. Я искала место прислуги.
— Бог мой! И он женился на тебе?
— Как видите.
— Потрясающе! Думаю, я недооценивала тебя. И еще — тебе, видно, везет на людей. — Агнессе показалось, что последняя фраза в устах Аманды прозвучала несколько иронически.
Она не стала ничего объяснять: духовный мир был всегда далек от Аманды. Агнесса знала, что у матери было много мужчин, но любила ли она по-настоящему хоть одного?
Миссис Митчелл некоторое время сидела молча; потом, словно сбросив маску, удерживать которую, вероятно, было нелегко (Агнесса сразу почувствовала ее возраст), серьезно, даже несколько нахмурившись, произнесла:
— Я много думала о тебе, Агнесса, и поняла, что все случившееся тогда было к лучшему, потому что, если бы я удержала тебя силой, увезла, выдала замуж, ты бы еще не то натворила! А так ты все прочувствовала сама, и тебе никогда не придет в голову меня обвинять, потому что я тебя предупреждала. Может, конечно, я и была виновата в чем-то, но не в твоей дальнейшей судьбе.
— Я никого никогда не обвиняла, — успокоила Агнесса, — только себя.
— Да? Но, быть может, напрасно — себя? Ты каким-то образом многого добилась в жизни!
- Предыдущая
- 60/97
- Следующая
