С единственным заклинанием - Уотт-Эванс Лоуренс - Страница 13

• Предыдущая
• 13/51
• Следующая

Тобас посмотрел на своих компаньонов. Тиллис стоял на носу корабля, уцепившись за шкот фок-мачты и раскачиваясь каждый раз, когда корабль кренился. Арнен разговаривал со свободными от вахты матросами возле грот-мачты. На ладони коротышки блеснула монета, и Тобас понял, что там идет какая-то игра. Еще трое — Перен Белобрысый, обязанный своим прозвищем белесым волосам и бледной коже, Арден, сын Адара, и пятнадцатилетняя девочка-сирота по имени Азрая из Этшара, которая, по мнению Тобаса, действительно была ненормальной, — стояли на палубе кто где. Остальные отлеживались внизу, страдая от морской болезни.

Никто из этой компании не был похож на победителя драконов. Тобас оказался единственным волшебником, Перен — единственным обладателем настоящей сабли, а Арден — единственным силачом. То, что в группе были Арнен и Арден, вносило некоторую путаницу, но имена все же различались. Кстати, странно, что среди путешественников не нашлось ни одного Келдера. Практически в каждой деревне Свободных Земель и на каждой улице Этшара имелись один-два Келдера.

Тобас отнес Арнена и двоих из лежавшей внизу троицы к категории негодяев. Остальную пятерку — к различным разновидностям дураков. Например, Перен, высокий, худой парень двумя-тремя годами старше Тобаса, пытался доказать всем остальным, что он самый сильный. Арден, здоровенный детина лет двадцати, был просто глуп, а Азрая, бешеная пятнадцатилетняя девчонка, постоянно на что-то злилась и все, что бы ей ни говорили, воспринимала как личное оскорбление. Тиллис пребывал в мире древних героических преданий. А лежавший внизу Эльнер, казалось, был искренне убежден, что единолично одолеет дракона. Он уже позеленел от морской болезни, но как только его хотя бы на минуту переставало тошнить, он распинался о том, на что потратит полученную награду.

Негодяи говорили мало, но Тобас нисколько не сомневался, что они скорее убьют своих товарищей, чем дракона.

Кинув последний взгляд на замок Моррия, юноша спустился в трюм.

На закате третьего дня судно подошло к устью широкой реки. Этшарцы называли ее Лонда. От подножия гор Лонда текла на юг, а затем изгибалась на восток и впадала в море. Путешественникам предстояло подняться вверх по течению до озера, являвшегося, кажется, ее истоком.

Тобасу показалось странным, что устье реки не охраняет какой-нибудь замок, и он спросил об этом одного из матросов.

— Думаю, раньше замок был, — сообщил тот, — но здесь проходит граница между Лондой и Стралией. Скорее всего его разрушили во время какой-нибудь пограничной свары. Хотя, может быть, он просто упал в воду. Река ведь подтачивает эти скалы.

Тобас кивнул. Он собрался уже задать следующий вопрос, но его перебил грохот, раздавшийся за бортом, — бросили якорь. Вести судно по реке ночью было опасно.

Отплыли, едва забрезжил рассвет, и когда Тобас дожевал свой скудный завтрак, суденышко медленно приближалось к Твердыне Кала.

Позже выяснилось, что название это неточное, — твердыня была частью большого замка, расположенного в обнесенном стенами городе. У причалов толкались разномастные лодки.

Одна из них, с большим красно-золотым стягом, приблизилась к кораблю. Тобас обратил внимание, что лодка при помощи двух пар весел двигается гораздо быстрее, чем корабль под всеми парусами. Ветер, который и на море-то не был особенно сильным, в речной долине, окруженной высокими горами, почти утих.

Последовала продолжительная дискуссия между капитаном и каким-то человеком в лодке, но Тобас не расслышал ни слова. Он с трудом подавил желание подойти поближе. Наконец капитан отошел от борта и подозвал к себе боцмана.

Мгновение спустя на мачту взлетел черно-зеленый флаг.

— Цвета Двомора, — зевнул кто-то за спиной Тобаса. — Должно быть, Кала с кем-то воюет, раз потребовали поднять флаг.

— Вот как! — Тобас не понимал, как можно так пренебрежительно говорить о войне.

Они прошли мимо города, но около полудня ветер стих окончательно и корабль встал недалеко от королевства Кала. Течение медленно сносило судно обратно. Внимательно изучив небо, капитан приказал достать весла.

Таких длинных весел юноша прежде никогда не видел. За каждым сидели сразу трое гребцов. По три весла с каждого борта. Судно снова пришло в движение и понеслось вперед.

Ночью они остановились в большой заводи, где-то в южной части королевства Дануа. Здесь по обеим сторонам реки росли фруктовые сады и простирались поля. На следующий день они должны были миновать замок Дануа и прийти в Экероа. А если задует попутный ветер, то и до озера Экероа.

Но ветра не было. Замок Дануа сильно смахивал на Твердыню Кала, а фермы южной Экероа ничем не отличались от ферм Дануа или Кала. Тобас не понимал, как эти крошечные владения могут быть отдельными королевствами, если между ними не было ни естественных границ, ни явных культурных отличий, но решил, что задавать подобный вопрос матросам — уроженцам Малых Королевств нетактично, а этшарцы, похоже, этого и сами не знали.

Ночью они встали в устье какого-то непроходимого притока, а на следующее утро вползли в озеро Экероа. Солнце чуть перевалило за полдень, когда их судно вошло в доки возле замка Экероа.

Когда все сошли на берег, Тобас внимательно огляделся. Мрачный, зловещий замок возвышался над озером. Город жался к его стенам. Высокие узкие дома, окруженные высокими деревьями. Люди в основном низкорослые и бледные, в одеждах необычного покроя. Говорили они на странном тягучем языке. Сзади простиралась темно-зеленая гладь озера Экероа, по которому шныряли чудные тупоносые лодки местных жителей. С другой стороны город окружал лес, состоящий главным образом из прямых высоких деревьев со странными игольчатыми листьями. «Смотрите-ка, парень сосен не видал». — усмехнулся кто-то, хлопнув юношу по плечу. На дальней стороне озера Тобас разглядел неясные очертания серых пиков, торчащих из земли. Горы! Первые увиденные им в жизни горы.

Легкий ветерок донес до него незнакомый аромат соснового бора.

Только сейчас Тобас понял, как далеко от дома он забрался.

— Ну, герои, стройся — и в фургоны! Не отставать! — проорал вербовщик.

Тобас нехотя поплелся за остальными. Фургоны выглядели малопривлекательно — обыкновенные деревянные ящики, крытые брезентом и водруженные на грязные кривые колеса. Вместо привычных лошадей или волов в фургоны были запряжены мулы. Тобас насчитал пять фургонов. Явно больше чем нужно.

Судя по всему, старший каравана придерживался того же мнения.

— И это все? — театрально округлив глаза, поинтересовался он.

Вербовщик резко вскинул подбородок:

— Сам попробуй навербовать этшарцев! Не больно-то они охочи до приключений!

— Ладно, грузи их, и поедем.

Вербовщик приступил к делу, разбив всю команду по парам. Соседом Тобаса опять оказался Тиллис. Прежде чем юноша успел сообразить, хорошо это или плохо, караван двинулся в путь.

Они ехали уже минут двадцать, когда Тобас сообразил, что не успел толком рассмотреть Экероа, показавшийся ему интересным, хоть и странноватым местом. Он высунулся из повозки, но было уже поздно.

В течение следующих трех дней караван медленно поднимался в горы, держа направление строго на восток. Правда, вечером второго дня дорога стала такой отвратной и фургон так болтало, что Тобас практически потерял всякую ориентацию.

Проведя три дня наедине с Тиллисом, Тобас впал в глубокую депрессию. Злосчастье преследовало его по пятам. Зачем он украл ту дурацкую лодку? Неправедный поступок, по-видимому, навлек на него гнев богов. Лучше бы он остался в Свободных Землях и честно дождался корабля. Или даже пошел в Этшар пешком.

А в Этшаре... Зачем он заснул на улице Гавани? Большей глупости и придумать нельзя. Если бы не это, разве трясся он сейчас в грязной повозке, направляясь в какой-то неизвестный Двомор? Что ж, перед смертью он пожелает дракону-людоеду приятного аппетита — дураки должны получать по заслугам.

• Предыдущая
• 13/51
• Следующая