Можете на меня положиться - Устинов Сергей Львович - Страница 25

• Предыдущая
• 25/41
• Следующая

Часов около половины одиннадцатого, когда Ляля уже принесла мороженое, Светлана сказала тихо:

– Кажется, они собираются уходить.

– Что поделаешь, – философски отреагировал Феликс. – Прокурор спит и ордер на арест нам выдать не может.

– Боюсь, этот Марат не такой дурак, вроде меня, чтобы ездить в ресторан на машине, – сказал я. – А то мы бы сейчас проверили и насчет номера с тремя семерками.

– Он тоже весь вечер пил минеральную, – сказала Светлана.

Что за женщина! А мне казалось, что она не кинула в ту сторону ни одного взгляда.

Я посмотрел на Феликса.

– Что-то душно тут, – сказал он, поднимаясь. – Пойдем, Лика, подышим свежим воздухом.

Нина ушла, со мной не попрощавшись. То ли решила сделать вид, что обиделась, то ли кавалер вкрутил ей шарики. А минут через пять вернулись наши.

– Осечка, – сказал Феликс. – У него новенькая с иголочки “пятерка” с номером 43-57.

– С семерочками недобор, – прокомментировала Лика.

– Новенькая с иголочки? – спросила Светлана. – Официант из бара говорил ведь, что не видел его больше месяца. Он мог за это время сменить машину.

– Да, у них это просто... – протянул я задумчиво.

– Завидуешь? – язвительно спросил Феликс. – Продай сюжет Протасову: жена ушла от бедного, но честного журналиста к богатому и нечестному жулику.

– Феликс, нечестный жулик – это восхитительно! – тут же ввернула Лика. – Сразу видно, что ты у нас не художник слова.

– Он – художник проявителя и закрепителям – сказала Светлана.

Мы вышли на улицу. Перенасыщенный запахом теплого асфальта воздух сопротивлялся нашим движениям, как вода. Я вспомнил протасовский совет: эх, прогуляться бы сейчас со Светланой бульварами! Вдвоем, просто так, болтая о всякой ерунде. Но шедшие впереди Лика с Феликсом уже остановились возле машины.

– Сейчас откроем все окна и поедем с ветерком, – деловито сказала Лика. – А то духота страшная.

Я вздохнул и полез за руль.

Сначала решили отвезти Лику – она жила у Сокола. С Суворовского бульвара я свернул налево у Никитских ворот, по улице Герцена доехал до площади Восстания, пересек ее и через Пресню двинулся в сторону Беговой.

Я люблю езду по ночному летнему городу. Мало машин, постовых, прохожих. Неумолимые днем светофоры мигают добродушными желтыми глазами, и ты катишь себе один по знакомым с детства улицам, как мальчишка, приехавший в пересменок из пионерского лагеря, инспектирующий пыльный и пустой двор, где было столько бурных событий и столько еще будет!

– Игорек, поглядывай назад, – вернул меня к прозе Феликс. – Этот парень раза два выходил куда-то. Мог, между прочим, и вызвонить своих приятелей.

– И прибавь газку, – жалобно попросила Лика. – Может, посвежее будет.

– Не могу, – ответил я ей. – В такое время чаще всего ловят за скорость.

Большое сердечное спасибо профилактической работе ГАИ. Быть может, именно она нас спасла. На мосту перед Беговой улицей, объезжая троллейбус, я вышел в левый ряд. Навстречу мне, обгоняя ночного поливальщика, окруженного тучей воды и пыли, снизу вверх летела черная “Волга”. Разделительная полоса в этом месте собирается делать довольно крутой поворот вправо, и я, повинуясь ей, тронул руль в ту же сторону. В следующее мгновение все и произошло.

Да, произошло все в одно мгновение, хотя на его описание у меня уйдет, наверное, довольно много времени. Мне показалось, что машина подпрыгнула, будто наскочив на крупный камень или доску посреди дороги, а потом со страшным ударом ухнула левым боком в какую-то яму. Сердце мое ухнуло вместе с машиной, потому что шоферский инстинкт крикнул ему: “Опасность!” – гораздо раньше, чем мозг сумел понять, что случилось. Этот же инстинкт, вероятно, скомандовал моим пальцам, до того небрежно лежавшим на руле, вцепиться в него что было силы. И очень вовремя. Руль рванулся в сторону, как бешеный зверь, чуть не вывихнув мне плечо, его с нечеловеческой силой закрутило влево. Я отчаянно сопротивлялся, сам не понимая чему, стараясь хотя бы не дать баранке выскочить из рук и до отказа вдавливая тормоз. С диким визгом и скрежетом машину стало заносить задом, разворачивая правым боком вперед, одновременно выкидывая на встречную полосу, прямо в лоб “Волге” с безумно горящими фарами. Вся прошлая жизнь не мелькнула перед моими глазами. Мелькнула мысль, что справа сидит Светлана.

Не могу понять, как это случилось, но через мгновение “Волга” оказалась уже не слева, а справа от нас. Там, наверное, сидел водитель высочайшего класса с великолепной реакцией, он обошел меня, выскочив на мою сторону улицы. Наша машина влетела в водяную тучу, дико вибрируя, пропахала еще десятка два метров и остановилась.

Поразительно, но все мы несколько секунд сидели, не проронив ни звука, пока через заляпанное грязью и мокрой пылью ветровое стекло не заглянуло чье-то испуганное лицо. Потом выяснилось, что это был шофер-поливальщик.

– Приехали, – сказал Феликс. – А вот и торжественная встреча.

Действительно, со всех сторон к машине бежали люди. Мне было не до шуток. Ватными руками отстегнув ремень, я, как сомнамбула, вылез наружу.

– Пьяные, что ли? – спросил кто-то.

– При чем тут пьяные, не видишь – колесо отлетело, – возразил другой.

– Живы? – спросили сразу несколько человек.

– Вроде... – ответил я, с трудом ворочая языком. Кругом собралась уже довольно порядочная толпа. А ведь минуту назад улица казалась совершенно пустынной. Один за другим вылезли Феликс, Лика и Светлана.

Машина стояла, косо уткнувшись в парапет; Левого переднего колеса не было, ступица стесана, как яблоко, которым прошлись по крупной терке. Через весь мост тянулась глубокая борозда в асфальте.

– Я видел, я видел! – говорил в толпе кто-то возбужденный. – Ка-ак завизжит, ка-ак пролетит надо мной чтой-то черное! Мамочки, думаю, конец света! А это, значит, колесо ихнее...

– Домкрат у тебя есть? – спросил шофер поливальной машины.

Я кивнул.

– Давай, пока народ есть, поднимем, а ты поставь его. Чего стоишь? – прикрикнул он на Феликса. – Иди вниз, под мост, туда баллон ваш ускакал. А ты не переживай, – снова повернулся он ко мне. – Всякое бывает. Живы все – и слава Богу!

С помощью прохожих мы подняли машину и поставили на домкрат. Пришел Феликс с двумя добровольцами: они нашли колесо довольно быстро на железнодорожных путях.

– Сними по одному болту с других колес и поставь сюда, – продолжал давать советы поливальщик. – В другой раз умнее будешь. Небось менял на запаску, а закрутил плохо.

У меня не было сил ни возражать, ни соглашаться. С помощью Феликса я стал прилаживать колесо на место. И тут увидел, что все четыре болта торчат из своих гнезд в ступице, лишенные головок.

Я осторожно выкрутил пальцами один из них. Сомнений быть не могло: его подпилили ножовкой на девять десятых диаметра, а дальше он уже обломался сам. То же самое было с остальными.

Толпа, убедившись, что все самое интересное позади, быстро рассасывалась. Уехал доброжелательный поливальщик. Но я тронулся в путь не раньше, чем проверил болты на всех остальных колесах.

– Вот, значит, зачем эта сволочь ходила звонить, – сказал Феликс, когда мы наконец поехали дальше. – Ну погоди, заяц!

– Но не могли же они пилить нам болты на глазах у всего Калининского проспекта? – испуганно спросила Лика. Ответил Феликс, опередив меня на секунду:

– У них эти болты были готовы заранее. А одни выкрутить, другие вкрутить – минутное дело.

Да, думал я, пожалуй, так и было. Утром болты стояли нормальные, иначе они той гонки не выдержали бы. Днем перед редакцией эти типы крутиться возле моей машины не рискнули бы: там всегда полно водителей и прочего народа. Остается только вечер возле Дома журналиста.

Мы отвезли Лику и поехали к дому Светланы. Я вышел, чтобы ее проводить.

– Ты был великолепен, – сказала она, глядя на меня с улыбкой, когда мы ждали лифта. Я взял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. Несколько секунд мы стояли обнявшись. Потом она с коротким смешком отстранилась:

• Предыдущая
• 25/41
• Следующая