Мировая холодная война - Уткин Анатолий Иванович - Страница 92

• Предыдущая
• 92/192
• Следующая

Советская сторона все же достаточно вежливо попросила представить проект совместного советско-китайского заявления, столь желательного неугомонным американцам. И это американская сторона (а не советские контрпартнеры) не сумели довести до конца согласование между Москвой и гоминданом о будущем их отношений и степени открытости Китая в отношении Соединенных Штатов. В этой ситуации примечательно то, что значительная часть государственного департамента и вашингтонской элиты в целом стала желать укрепления Японии как противовеса китайскому политическому балагану. Поразительно, но Япония стала видеться более сопоставимой с американскими планами в Азии.

Президент Трумэн назначил банкира Эдвина Локка своим экономическим советником в огромном Китае: «Мы желаем видеть Китай тесно связанным экономически, политически и психологически с Соединенными Штатами». Китай следовало обеспечить американскими инвестициями и товарами.

Локк довольно быстро предупредил Трумэна, что только внешнее вмешательство может предотвратить коллапс националистического Китая. И все же официальный Вашингтон продолжал верить только в гоминдан и Чан Кайши. Гарри Гопкинс верил в то, что «новое поколение лидеров Китая, особенно Т.В. Сунг… готовы к тому, чтобы осуществить необходимые экономические реформы в Китае». Локк и Дональд Нельсон уговаривали Сунга положиться на американские консультативные фирмы для управления огромными индустриальными комплексами в Маньчжурии. Первостепенной становилась задача подготовки китайских дублеров вместо японских технических специалистов. Имеющееся следовало сохранить, а потенциальное приумножить. И сделать так, чтобы «государственно-управляемые компании» Китая не конкурировали с частным американским бизнесом.

Через шесть недель после Потсдама состоялось первое заседание Совета министров иностранных дел. Поскольку война с Японией была фактически закончена, все большее значение приобретало противостояние Запада и Востока. На этот раз США прямо поставили пред собой задачу изменить советскую политику в Восточной Европе. Как видно сейчас, Трумэн, новичок в международной сфере, был только счастлив предоставить внешнюю арену государственному секретарю Бирнсу.

На этот раз сценой встречи был Лондон. Стимсон пытался повлиять на Бирнса, но безрезультатно: «Его ум полон проблем, связанных с предстоящей встречей министров, и он смотрит на бомбу в своем кармане как на величайшее дипломатическое оружие». Стимсон же испытывал сомнения относительно дипломатического применения атомной бомбы. Сомнения у Трумэна зарождал ответственный за атомный проект Ванневар Буш. Бирнс не поддавался скептикам. Он не собирался бряцать бомбой, но русские должны были помнить, у кого есть «финальное оружие».

Русские сами напомнили о новом факторе межсоюзнических отношений. На приеме в палате лордов Бирнс спросил Молотова, когда окончатся туристические прогулки и министры примутся за дело? В ответ Молотов спросил, носит ли государственный секретарь в кармане атомную бомбу? Бирнс: «Вы не знаете южан. Мы носим наше оружие на бедре. Если мы приступим к работе, я сниму бомбу с бедра и дам ее подержать». Молотов и его преводчик смеялись. Что им оставалось? Во время очередного банкета Молотов предложил тост за бомбу. «Мы тоже имеем ее». Бирнс полагал, что русские хотели сделать вид, что страшное оружие есть и в их арсенале. Американские историки приходят к заключению, что атомное оружие не пугает их, что они готовы обсуждать другие проблемы безотносительно к «абсолютному оружию».

Эта лондонская сессия не дала ощутимых результатов. Указывая на опыт СССР в решении межнациональных проблем, Молотов запросил право опеки над прежней итальянской колонией Ливией — чтобы немедленно получить отказ западных держав, уверенных в том, что русские направляются к Бельгийскому Конго. Молотов прямо сказал, что, если Запад не даст СССР Ливию, то он удовлетворится Бельгийским Конго. Никто не знал, до какой степени русские серьезны. Возможно, они просто готовили контрответ потенциальному вмешательству Запада в дела Восточной Европы. Ян Смэтс из Южной Африки просил не давать русским подопечных территорий («а то они взбунтуют племена»). Бирнс отверг требование Молотова получить право участия в работе Контрольной комиссии по Японии. Англичане, хотя сами и хотели получить подобное право, поддержали американцев.

Самой большой проблемой лондонской сессии были Балканы. Здесь главенствовали представители «рижской аксиомы» — послы США и их кураторы их восточноевропейского отдела госдепартамента. Они (Барнс — Болгария; Берри — Румыния; Сквайрс — Венгрия; Кэннон — шеф отдела Южной Европы) оценили советские предложения как «попытку ликвидировать американские попытки в реконструкции Балкан и еще более усилить советские позиции здесь. Американцы упорно забывали, что они имеют собственные сферы ответственности в Италии и Японии, где Советский Союз дал им полное право действовать по собственному усмотрению.

Бирнс пока не был настроен рвать все нити: «Для всего мира существенно чтобы наши нации продолжали сотрудничать». Он «одобрил» ситуацию в Финляндии и Венгрии, где действуют демократические законы. США готовы признать Венгрию, это была своего рода мера «поощрения» России. Но заключать мирные договоры с Румынией и Болгарией США пока не намерены. Бирнс сказал, что его идеал — создать правительства и демократические и одновременно дружественные в отношении СССР — «две характеристики, которые не являются взаимоисключающими».

Молотов напомнил, что Советский Союз не препятствует в создании договора с Италией. Не пойдут ли США тем же путем на Балканах, в Финляндии и Венгрии? Молотов определенно сказал, что Москва не потерпит существование враждебного себе правительства в пределах зоны своего влияния. Если СССР не протестовал западному типу решения в Италии, то почему Запад должен вторгаться в советскую зону влияния? А что если и СССР оговорит признание Италии особыми реформами и социальными условиями.

Напрасно. Признавать сферу влияния СССР США не намеревались. Это было декларировано весьма жестко. В качестве альтернативы Бирнс предложил Молотову идею гарантируемой четырьмя державами демилитаризации Германии сроком на двадцать пять лет. Молотов назвал эту идею «очень интересной» и обещал передать ее в Москву.

Молотова на данном историческом отрезке волновало не это. Он был в высшей степени раздражен преамбулой договоров с прежними немецкими союзниками, в котором он увидел «вызов Советскому Союзу». Бирнс твердо стоял за преамбулу. Большие споры 20-21 сентября 1945 г. вызвали договоры с балканскими странами. Постоянный обмен колкостями. Ждали проявления позиции Франции, впервые присутствующей на заседании министров иностранных дел. Во французском правительстве тогда присутствовали коммунисты, и определить линию Парижа было непросто. Но прошло немного времени и стало очевидно, что министр иностранных дел Бидо стоит в одном ряду с американцами и англичанами (от которых Париж ждал экономической помощи и политической поддержки). Китайские делегаты отличались молчаливостью и вежливостью, но и они весьма скоро показали, на чьей они стороне.

Видны метания советской стороны. 22 сентября Молотов заявил, что неучаствовавших в потсдамских соглашениях французов и китайцев не следует приглашать к обсуждению восточноевропейских дел. На следующий день Бевин в частном порядке встретился с Молотовым. Ничего хорошего не следовало ожидать от встречи, которую Бевин начал словами, что «советско-британские отношения дрейфуют в том же направлении, что и прежние наши отношения с Гитлером». Не лучший день британской дипломатии. (После Бевин будет говорить, что он имел в виду, что «отсутствие откровенности ведет к возникновению ситуаций, которые невозможно будет исправить»).

Но сравнивать советскую сторону с нацистской сразу после такой войны не следовало. Неудивительно, что советская сторона восприняла слова Бевина не так. Молотов ответил Бивену незамедлительно: «Гитлер смотрел на СССР как на страну, стоящую ниже. Как на страну, являющую собой лишь географическое понятие. Русские смотрели на дело иначе. Они считали себя не хуже других. Русские не желают, чтобы на них смотрели как на низшую расу». Бевин ответил, что ни британское правительство, ни лейбористская партия не смотрят на русских как на низшую расу. Но у Англии сложилось впечатление, что с ними обращаются как с низшими и русские и американцы». Молотов энергично отстаивал возросшую роль СССР в Средиземном море. «Британия не может бесконечно владеть монополией на Средиземное море». Молотов жаловался на беззубую работу Комиссии по германским репарациям.

• Предыдущая
• 92/192
• Следующая