Вдоль Большой реки - Уткин Владимир Сергеевич - Страница 15
- Предыдущая
- 15/29
- Следующая
Ходок появился внезапно. Не зашелестел камыш, не плеснула вода. Он, казалось, возник из воздуха.
– Они живут за рекой, – сказал Ходок, присаживаясь у костра. – В хижинах из шкур лошадей. Кругом степь. На ночь ставят сторожей. Подойти трудно. А надо. – Он замолчал, задумавшись.
– Мы пойдем вечером, – сказал он наконец. – Орлик станет девушкой. Девушкой плосколицых. А Ходок – молодым воином. Никто не будет мешать молодому воину и девушке. Их обходят. С ними не заговаривают.
Привязав одежду к связкам сухого камыша, они переплыли реку, и здесь, на берегу, Ходок вытащил из мешка краски. Он разрисовал лицо Орлика, а потом, смотрясь в воду, размалевался сам. Волосы Орлика он вымазал сажей, а свои перевязал в тугой пучок, в который воткнул три гусиных пера. Пришлось обрезать длинный меховой плащ Ходока, который служил ему в пути одеждой и укрывал на отдыхе. Долго пришивали к плащам перья. Ходок еще раз внимательно осмотрел Орлика и одобрительно кивнул:
– Можно идти. Двигайся медленно, плавно. Не забывай, что ты девушка. Будет опасно, исчезай, как Ходок тебя учил. Сливайся с темнотой…
Они обошли цепь костров и вошли в стойбище. Хижины плосколицых стояли беспорядочно на большом расстоянии друг от друга. Неподалеку от хижин гнили отбросы, горели костры, на которых женщины готовили пищу.
– Собак у них нет, – шепнул Ходок. – Это хорошо.
Посредине стойбища темнела огромная хижина, покрытая шкурами в два слоя. Перед хижиной горело три костра, возле которых суетились женщины и дети. Ходок с Орликом шли медленно, склонившись друг к другу, обходя костры и сворачивая в сторону, когда навстречу попадался кто-нибудь из плосколицых.
Они обошли большую хижину сзади и, опустившись на землю, приподняли шкуру. Посреди хижины тускло тлел костер, окруженный плоскими, черными от копоти камнями. Вокруг костра на шкурах сидели мужчины, женщины, дети… Обнаженные тела их отливали медью, иссиня-черные волосы блестели от жира.
Мужчины сидели, развалясь на шкурах, лениво переговариваясь, а женщины шили одежду, кормили детей.
Орлик заметил, что одежда женщин и детей была сшита из старых, облезлых шкур. Не было на женщинах и украшений. Зато мужчины щеголяли костяными браслетами, бусами из клыков хищников, амулетами. На жердях хижины висели их плащи, расшитые перьями, оленьими жилами, раскрашенные желтыми, синими и зелеными красками. Раскрашенные перья торчали у мужчин и в волосах.
Время от времени кто-нибудь из мужчин запускал руку в большой кожаный мешок, вытаскивал кусок вареного мяса и, громко чавкая, принимался за еду. Остатки мяса и полуобглоданные кости он бросал женщинам. Женщины на лету подхватывали подачки и жадно ели.
В следующей хижине уже спали. Тускло светил каменный светильник, около которого сидела старуха, время от времени поправляя кожаный фитиль, плавающий в жиру. Воины, женщины и дети спали все вместе на шкурах в углу хижины, а оружие валялось в другом углу. Ходок приподнял край шкуры и взял несколько маленьких копий.
Так они осмотрели все хижины, но ни в одной из них Орлик не увидел Рыжей Белки. Выбравшись из стойбища, они переплыли реку и вернулись на остров.
Ходок молчал, рассматривая копья; молчал и Орлик, опустив голову.
Неужели он никогда больше не увидит Рыжей Белки? Неужели она погибла в пути и им суждено встретиться только в жилищах предков? Да и то, попадет ли туда Белка? Ведь чтобы попасть к предкам, надо быть похороненным в красной краске. Иначе откуда возьмется кровь? А кто станет тратить краску на какую-то пленницу?
– Это не те, – сказал наконец Ходок, отбрасывая копьеца – Эти для охоты. А нападают с боевыми. Что ж. Надо искать другие стойбища…
– Разве есть еще стойбища? – удивился Орлик.
– Орлик не умеет считать, – усмехнулся Ходок. – Стойбище маленькое – мало воинов. А на Туров напало много воинов. Откуда они?
Орлик сразу повеселел. Как он не догадался?
Ночью они покинули остров, переплыли реку и углубились в степь. Восходящее солнце застало их далеко от стойбища плосколицых…
Степь окружила их разнотравьем, промоинами, оврагами. Слегка всхолмленная равнина таила в себе тысячи укромных убежищ: нор, ямок, кустарников. Вдоль степных речушек росли тенистые рощицы, глубокие овраги густо заросли кустарником, сплошной стеной поднимались камыши, окружавшие степные озера. Даже на ровном месте, стоило лечь на землю – и густые травы смыкались над путником, надежно укрывая его от недоброго глаза.
Они шли ночами, а днем отсыпались в каком-нибудь убежище, замаскировав его ветками и травой, и снова шли в зеленоватом лунном свете, наблюдая ночную жизнь степи.
Как-то раз они подбирались к табунку лошадей, дремавших у холма. Они были совсем близко от табунка, когда из высокой травы на лошадей прыгнул рыжевато-бурый зверь. Он пролетел метров двадцать и опустился прямо на вожака лошадей. Блеснули огромные клыки, и вожак без звука повалился на землю. Ходок схватил Орлика за руку и поволок за собой, далеко обходя страшного зверя.
– Ходок боится? – удивился молодой охотник. – Но ведь зверь не больше льва.
– Зверь сильнее льва, – ответил Ходок. – Он прыгает дальше всех зверей, а его клыки убивают даже толстокожих.
В другой раз в груде камней Орлик увидел длинную пятнистую змею. Она лежала, обвив кольцами сайгака, и громко зашипела, заметив молодого охотника. Он хотел было ударить змею копьем, но раздумал, видя, что сайгаку уже все равно не помочь.
На пятую ночь пути они набрели на стойбище и целый день пролежали в кустах, наблюдая его жизнь. Стойбище было окружено изгородью из колючего кустарника. Женщины плосколицых редко выходили за эту колючую ограду, но вес же выходили за водой или накопать корешков заостренными палками. В этом стойбище воинов было мало, а пленниц они не заметили.
В следующем стойбище они увидели женщину Медведей и два дня ждали, чтобы она вышла за ограду. Но так и не дождались. То ли плосколицые не доверяли пленнице, то ли она сама боялась степи, но за ограду она не выходила, а проникнуть в стойбище Ходок не рискнул. Слишком уж открытая местность была вокруг.
Солнце припекало все сильнее. Выгорала трава. Пересыхали ручьи и озерца. Травоядные стадами сбегались к немногим местам, где сохранилась вода, а у водопоя их подкарауливали хищники. Воду приходилось брать на рассвете, когда травоядные уже напивались, а хищники уходили в свои берлоги. Впрочем, дичи вокруг было много и звери не трогали людей. Но однажды они вспугнули большого серовато-белого носорога, лежавшего на боку в неглубоком степном озерце. Он не был похож на длинношерстных носорогов, которые водились в лесах Туров, был выше и длиннее, а его гладкую шкуру покрывали только редкие волосы.
Орлик, который шел впереди, принял его за бугор, поросший бурой степной травой, и был очень удивлен, когда бугор внезапно ожил и, грозно хрюкая, двинулся к нему. В следующий момент сильный толчок отбросил его далеко в сторону, и Ходок встал прямо перед черным рогом, направленным на него.
Он стоял, пока рог не оказался возле его груди, а потом прыгнул навстречу рогу и немного в сторону. Носорог проскочил мимо, затормозил, поднимая клубы пыли, развернулся и бросился на Ходока. Он нападал снова и снова, но каждый раз Ходок ускользал от него, и носорог останавливался, озадаченный. Стоял и Ходок, спокойно глядя на зверя. Носорог фыркал, медленно подходил к Ходоку и опять бросался на него. И опять промахивался. Наконец он не стал останавливаться, а неспешной рысцой углубился в кустарник, и скоро треск веток стих вдалеке.
– Запомни, – сказал Ходок Орлику. – Когда нападают, иди навстречу. Навстречу и в сторону. Этого никто не ждет. Будешь убегать – погибнешь.
Становилось все жарче, и как-то к полудню они проснулись в своем убежище от запаха гари. Орлик выглянул из промоины и увидел огненный вал, накатывающий на них. Горела степь. Огненное полукольцо охватывало их убежище, быстро приближаясь. Орлик бросился было бежать, но Ходок остановил его. Он намочил шкуры в небольшом родничке, который струился в промоине, укутался сам и набросил мокрую шкуру на Орлика. Они улеглись рядом, втискивая головы во влажную траву. Густые клубы дыма накрыли их, посыпались хлопья сажи, а раскаленный ветер опалил легкие. Но они лежали, откашливаясь, поливая друг друга водой из родника, и пожар проскочил над ними. Шкуры покоробились, обгорели волосы, лица, черные от копоти, покрылись волдырями, но все-таки они остались живы.
- Предыдущая
- 15/29
- Следующая
