Опаловый кулон - Уэй Маргарет - Страница 28

• Предыдущая
• 28/30
• Следующая

— Боже милостивый! — воскликнула Ребекка, обращаясь с мольбой к равнодушным небесам. Застигнутый врасплох Брод отшатнулся, словно от удара. Блаженство последних недель было мгновенно разбито и втоптано в землю. Доверие рухнуло. Самым же нелепым было то, что она сама навлекла несчастье на свою голову. Одна ужасная ошибка может навсегда искалечить жизнь.

— Я лишь хочу вернуть ее. — Осборн говорил тихо, взволнованно, но его голос казался Броду неприятным. — Я люблю ее. Я не переставал любить ее.

Это казалось правдоподобным. Несмотря на это или, может быть, именно поэтому, — Брод неожиданным движением схватил Осборна за лацканы пиджака и резко дернул к себе.

— Постойте-ка! Вы хотите сказать, что Ребекка ваша жена? И вы приехали сюда, в мой дом, чтобы попробовать добиться примирения?

— Клянусь, я не знал, что мне еще делать. Она все эти годы отказывалась встретиться со мной, не отвечала ни на мои письма, ни на слезные просьбы моей матери.

— Все эти годы? О чем мы тут говорим? Выходит, вы не были вместе все эти годы? — Брод был не на шутку рассержен.

— Мы с Мартином развелись несколько лет назад, — подала голос Ребекка. — Это был очень несчастливый брак. Я не хотела его больше видеть, никогда.

Даже сквозь шум в ушах Брод услышал слово «развелись», и только оно не дало ему впасть в безумие.

— Могу себе представить, — прохрипел он.

— А что делать мужчине, если его жена отказывается выполнять священные обеты? — Голос Осборна дрожал, он поднял руку, словно прикрывая лицо от удара.

Да, я с удовольствием врезал бы тебе, подумал Брод. Но не должен этого делать, потому что считаюсь цивилизованным человеком.

— Будь ты проклят за то, что решил появиться здесь. — С отвращением Брод опустил руки. — Но я хочу знать, — его гневное лицо повернулось наконец к Ребекке, — есть ли хоть самая малая вероятность, что ты вернешься к этому типу?

Она покачала головой.

— Нет. — Это было бы равносильно возвращению в ад, но Брод не знал этого.

— Ты слышал? — Брод снова повернулся к Осборну.

— Я только хотел услышать это от нее самой. — Среди всего унижения Мартин переживал момент чистого торжества. Месть сладка. Если между Кинроссом и Бекки что-то было — а он не сомневался, что было, то красотка Бекки здорово подмочила свою репутацию. Подержанный товар! Такому мужчине, как Кинросс, не нужна женщина с прошлым, в котором есть малейший намек на скандал. — Вы можете винить меня за любовь к ней? — спросил он тихим, сломленным голосом. — Я готов извиниться перед вами, если это принесет мне какую-то пользу.

— Не принесет. На вашем месте я бы вернулся в дом и обдумал свое положение. Вы явились сюда обманным путем. Думаете, я не могу сделать так, чтобы вас уволили?

— Уверен, что можете. — Мартин опустил голову.

Надо было изображать раскаяние.

— Я почти уверен, что так и следует поступить. Брод смотрел на него с холодным подозрением. Не исключено, что я так и сделаю, если вам придет в голову распространяться об этом. Ребекка сказала вам, что шансов на примирение нет. Вам лучше принять это как факт. Навсегда.

— Я понимаю, что потерпел поражение, — ответил Мартин, в глубине души злорадствуя, видя Бекки поверженной. Он ведь и стремился доказать, что все еще способен причинить ей боль. — Но, надеюсь, вы простите меня за то, что я сюда приехал? За то, как вел себя? Ребекка обещала быть моей женой, пока смерть не разлучит нас. Для меня эти слова значили все. Для нее же, как оказалось, — ничего.

Они стояли словно застыв, прислушиваясь к шагам Мартина, бредущего обратно к дому.

Брод первым нарушил напряженное молчание:

— Завтра он будет сидеть у себя в комнате. Пусть скажет Барри, что заболел. Я не хочу больше посвящать его в дела моей семьи. Бог мой, я до сих пор не могу в себя прийти. Скажу Барри: пусть этой работой занимается кто-нибудь другой. Более опытный. А Барри пускай думает что хочет.

— Мне жаль, Брод. Очень жаль.

Он взял ее за подбородок и заглянул в расстроенное лицо молодой женщины.

— Неужели? Ты не собиралась ничего мне говорить, ведь так?

Она слабо шевельнула плечами.

— Тебе не понять. Мое замужество было большим несчастьем. Мне о том времени даже думать трудно, не то что говорить.

— Даже со мной? — Он почувствовал себя уязвленным в самое сердце. — С человеком, с которым ты столько недель провела в такой близости? С тем, кто, по твоим словам, сделал тебя такой счастливой?

Она отвернулась, пряча от него лицо, залитое слезами.

— Я боялась сказать тебе.

— Но почему? — Брод не верил своим ушам. — Неужели я похож на людоеда?

— Ты не доверяешь мне, Брод, — просто сказала Ребекка. — В глубине души ты никогда мне не доверял. Ты не любишь меня до конца — так, как я тебя.

Он почти не слышал ее, так гулко стучало его сердце.

— А, избавь меня от этого! — сказал он презрительно. — Я ждал, что ты заговоришь со мной. Я был очень терпелив, хотя вообще я человек нетерпеливый.

— Я люблю тебя. — Теперь Ребекка неотрывно смотрела на него, словно пытаясь запомнить его лицо.

Брод засмеялся. Даже теперь желание шевельнулось в нем.

— Ты это говоришь лишь сейчас! Сколько тебе нужно было времени? Или ты ждала, когда я сделаю тебе предложение?

— Я никогда на это не рассчитывала, — обреченно произнесла она.

Он почти грубо схватил ее за плечи, но тут же отпустил, повинуясь чувству естественной галантности по отношению к женщинам.

— Ты думала, что я хочу сделать тебя своей любовницей? — Его руки слегка сжали ее тонкие плечи.

— Я начала верить, что надо мной тяготеет злой рок. Когда я была подростком, произошло это несчастье с матерью. Я молилась, чтобы она выздоровела, но она умерла. Потом — мой брак с Мартином.

Наверное, я была еще ребенком, который искал надежной защиты. Рядом со мной не было никого. Отца я видела от силы пару раз в год.

По глазам Брода было видно, что он в замешательстве.

— И все это настолько ужасно, что нельзя было мне рассказать?

Ребекка понимала, что Мартин все еще в доме.

Если рассказать Броду о физической и моральной жестокости ее бывшего мужа, он не сможет сдержать свой гнев. Произойдет ужасная ссора. Возможно, Мартин и получит по заслугам, но какой ценой?

Она не знала, сколько простояла молча.

— Я могу лишь сказать, что мне очень жаль, Брод. — Возможно, ей удастся вернуть себе доброе имя. Но только это будет в другой раз.

Брод уронил руки.

— Что ж, прости, Ребекка, но твоему объяснению недостает убедительности. Все это время ты по-своему лгала мне. Лгала Фи. Ты на самом деле с ней так подружилась или все это только игра? Я совершенно тебя не понимаю.

— Я и сама себя не понимаю.

— И ты все время все скрывала, Ребекка? — Он всматривался в ее лицо, которое слабо светилось, подобно жемчужине, в ярком сиянии звезд.

— Поверь, я собиралась рассказать тебе все сегодня.

Брод отрывисто засмеялся.

— Наконец-то я услышал бы от тебя правду, да только Мартин, твой бывший муж, опередил тебя.

Не могу сказать, чтобы я проникся симпатией к этому напыщенному сукину сыну, но, пожалуй, его можно понять: он сказал, что все еще любит тебя, Ребекка, и я ему верю.

— Ты не знаешь, что Мартин за человек на самом деле. Ему неведома настоящая любовь. Его пониманию доступно лишь право владения. Как будто можно владеть человеческим существом.

— Так ты не хочешь, чтобы тобой владели? — тихо спросил Брод.

Теперь рассердилась она.

— Я не позволю, чтобы мной владели!

— Ты боишься еще раз выйти замуж? Думаешь, все мужчины — подлецы и собственники?

— Нет, о тебе я так не думаю. — Никогда в жизни.

Ее прекрасный, ее любимый Брод совсем не такой.

— И все-таки ты считала, что я неспособен к состраданию. А между тем я тебя люблю, Ребекка, да поможет мне Бог. Ты думала, я не смогу тебя выслушать, помочь тебе справиться со всеми твоими страхами. Ты только что говорила о своем бывшем муже, но знаешь, Ребекка, тебе тоже не известно, что такое настоящая любовь.

• Предыдущая
• 28/30
• Следующая