Кузница души - Уэйс Маргарет - Страница 28

• Предыдущая
• 28/107
• Следующая

Рейстлин не ответил. Если бы он был способен колдовать сейчас, он бы вызвал пару демонов из Бездны и натравил бы их на Теобальда.

Наставник приосанился и скрестил руки на животе, что было верным признаком надвигающейся проповеди.

— Я полагаю, попытка провалилась. И я не удивлен. Молодой человек, ты слишком самонадеян. Чрезмерно самодоволен и эгоистичен. Ты берешь, но ничего не отдаешь взамен. Все идет к тебе, но ничего не исходит из тебя. Магия течет в крови, исходит от самого сердца. Каждый раз, когда ты ее используешь, часть тебя уходит с нею. Только тогда, когда ты будешь готов отдавать частицы себя, ничего не получая взамен, только тогда твоя магия будет работать.

Рейстлин медленно поднял голову, отвел от лица длинные и прямые каштановые волосы. Глядя прямо перед собой, мимо учителя, он промолвил холодным, невыразительным голосом:

— Да, Мастер. Благодарю вас.

Мастер Теобальд поцокал языком:

— Ты забрался слишком высоко, мальчик. Когда–нибудь ты упадешь. Если падение не убьет тебя, то, возможно, чему–нибудь научит. — Учитель усмехнулся. — Я иду обедать. Проголодался, знаешь ли.

Рейстлин вернулся к своему занятию, и презрительная усмешка играла на его губах.

В то лето, лето шестнадцатого года жизни близнецов, жизнь семьи Мажере продолжала улучшаться. Джилон подрядился работать на лесорубке одного богача, который задумал расчистить землю на севере своих земель, а из срубленного леса выстроить стену частокола. Плата была высокой, и работа обещала продлиться дольше обычного, так как частокол планировался немаленький.

Карамон днями напролет работал у фермера Седжа, который процветал, расширив свои владения и поставляя зерно, фрукты и овощи на рынки Гавани. За работу Карамон получал зерно, часть которого он продавал, а часть приносил домой.

Вдова Джудит теперь считалась полноправным членом семьи. У нее был и собственный дом, но она все время находилась у Мажере. Розамун шагу без нее ступить не могла. Сама же Розамун значительно изменилась к лучшему. За несколько лет она ни разу не впадала в состояние транса. Они с вдовой поддерживали порядок в доме и много времени проводили в гостях у соседей.

Если бы Джилон знал, с какой целью эти визиты наносились, он бы, возможно, встревожился. Но он был уверен, что Розамун и вдова всего лишь обсуждали последние сплетни, и ничего больше. Он не знал правды, да и не поверил бы в нее.

И Джилону, и Карамону нравилась вдова Джудит. Рейстлин же невзлюбил ее еще больше, возможно из–за того, что все лето он был вынужден находиться рядом с ней, в то время как его отец и брат отсутствовали. Он видел, как растет влияние этой женщины на его мать, и его беспокоило и пугало это. Он не раз заставал их вдвоем за беседой шепотом о чем–то, беседой, которая неизменно обрывалась, стоило ему войти в комнату.

Он пытался подслушивать, надеясь наконец узнать, о чем они говорят. Но вдова Джудит обладала прекрасным слухом, и каждый раз обнаруживала его. Но однажды ему повезло. Две женщины сидели за кухонным столом у окна, ожидая, пока испеченные пироги остынут. Рейстлин услышал их голоса, проходя мимо окна. Его шаги заглушал шорох сухих листьев. Он остановился в тени листвы и прислушался.

— Высокий Жрец недоволен тобой, Розамун Мажере. Сегодня я получила его послание. Он вопрошает, почему ты не направила своего мужа и детей в объятия Бельзора.

Ответ Розамун был слабым и оправдывающимся:

— Я пыталась, я говорила с Джилоном несколько раз, но он лишь смеялся в ответ. Ему не нужна вера в бога, ему хватает веры в себя и в свою силу. Карамон сказал, что не прочь побывать на встречах Бельзоритов, если там подают еду. Что касается Рейстлина, то… — Тут голос Розамун прервался.

Что касается Рейстлина, то ему хотелось услышать больше, но тут вдова Джудит поднялась взглянуть на пироги и заметила, что он стоит под окном. Они с Джудит сверлили друг друга глазами какое–то время. Наконец она подхватила поднос с пирогами с подоконника и захлопнула ставни. Рейстлин побрел в сад, куда первоначально и держал путь.

Кто такой, во имя Бездны, этот Бельзор, и с чего бы ему заключать нас в объятья?

— Это одной матери ведомо, — сказал Карамон, когда Рейстлин задал ему это вопрос. — Ну, ты знаешь. Одна из этих женских штучек. Они собираются вместе и болтают о чем–то. О чем? Я не знаю. Один раз я пошел с ними, но уснул.

Розамун никогда не упоминала о Бельзоре в разговорах с Рейстлином, к большому разочарованию последнего. Он подумывал заговорить об этом сам, но боялся, что тогда ему придется говорить и с Джудит, общения с которой он избегал, насколько это было возможно.

Мастер находился на совете Конклава. Школа была распущена на все лето. Рейстлин проводил дни за выращиванием растений, их сбором и пополнением своей коллекции сушеных трав. Он приобретал небольшую известность среди соседей как лекарь и зеленщик, продавая те травы, которые не были ему нужны, и этим внося свою лепту в семейный доход. Он выбросил Бельзора из головы.

Семья Мажере была счастлива и богата в то лето, лето, которое навсегда запомнилось близнецам как золотое, чье золото сияло только ярче в противовес приближающейся тьме.

Рейстлин и Карамон возвращались от Седжей в Утеху по петляющей каменистой дороге. Карамон, как обычно, работал там, а Рейстлин зашел к фермеру, чтобы продать ему мешочек сушеных лавандовых лепестков. Его одежда все еще пахла цветами. После этого дня он не мог выносить запаха лаванды.

Когда братья приблизились к Утехе, их заметил маленький мальчик, который тут же замахал им руками и бросился бежать навстречу им. Он остановился перед братьями, пытаясь отдышаться.

— Привет, малыш Нед, — сказал Карамон, который знал каждого ребенка в городе. — Я не могу сыграть с тобой в «Гоблинский мяч» прямо сейчас, но после обеда мы можем…

— Тише, Карамон, — оборвал его Рейстлин. Ребенок выглядел мрачным как совенок, и таким же круглоглазым. — Ты что, не видишь? Что–то не так. Что такое, малыш? Что случилось?

— Несчастный случай, — выдохнул ребенок. — Ваш… ваш отец.

Он хотел добавить что–то еще, но его больше никто не слушал. Близнецы помчались вперед. Рейстлин бежал так быстро, как только мог, но даже страх и тревога не могли подгонять его слабое тело слишком долго. Он выбился из сил и бежал все медленнее. Карамон продолжал нестись, но вскоре понял, что он остался в одиночестве. Он оглянулся, ища брата. Рейстлин махнул рукой вперед.

«Ты уверен?» — спросил обеспокоенный взгляд Карамона.

«Да, уверен», — ответил взгляд Рейстлина.

Карамон кивнул, повернулся и продолжил бег. Рейстлин поспешил за ним как мог, нетерпение и ужас заставляли его дрожать несмотря на жаркие лучи солнца. Рейстлин сам удивлялся своей реакции. Он и не думал, что так волнуется о своем отце.

Джилона привезли на телеге с лесорубки обратно в Утеху. Рейстлин застал отца там, среди собравшейся толпы. Как только стало известно о несчастном случае, каждый, кто мог, прибежал, чтобы поглазеть на покалеченного человека с ужасом и жалостью, смешанной с любопытством.

Розамун стояла у телеги, сжимая окровавленную руку мужа, и рыдала. Вдова Джудит стояла рядом с ней.

— Верь в Бельзора, — тихо говорила вдова, — и он исцелится. Верь.

— Я верю, — повторяла Розамун побелевшими губами, — я верю. Бедный мой муж. Ты поправишься. Я верю…

Столпившиеся рядом люди переглядывались и трясли головами. Кто–то побежал звать конюха, который считался знатоком в области лечения переломов. Среди взбудораженных лиц виднелось горестное и сочувственное лицо Отика, прибывшего из гостиницы. Он прихватил с собой кувшин лучшего бренди, его обычный вклад в медицинскую помощь.

• Предыдущая
• 28/107
• Следующая