Дикая магия - Уэллс Энгус - Страница 27

• Предыдущая
• 27/97
• Следующая

Брахт хмыкнул, но ничего не сказал, бросив снаряжение джессериту. Катя и Ценнайра последовали его примеру, и джессерит удалился.

— Ну что? Поищем трапезную? — предложила Катя — у меня разыгрался аппетит.

— Только бы не заблудиться в этом лабиринте, — вставил Брахт уже не столь бодро, как прежде. — Чем быстрее мы отправимся в путь, тем лучше.

— Брахт, — с наигранной серьёзностью сказала Катя, обращаясь к Ценнайре, — всегда чем-то недоволен, если не скачет целый день на коне.

— Каландрилл мне уже говорил, — с улыбкой ответила Ценнайра.

Она вдруг сообразила, что как это ни странно, но ей легко в компании этих троих молодых людей, словно они и вправду стали её товарищами. Однако сразу же пришла другая мысль, и улыбка слетела с её лица: тем труднее будет их убивать.

Она отогнала от себя неприятную мысль и вместе со всеми отправилась на поиски трапезной.

В большой комнате, так же скудно освещённой, находился только Очен. Он восседал в одиночестве за высоким столом, на котором были расставлены блюда с холодным мясом, сыром и хлебом. В искорёженной возрастом руке старец держал кубок с вином.

Он радостно приветствовал их и жестом пригласил за стол по обеим сторонам от себя. Полуденная трапеза, как выяснилось, уже прошла, и посему на столе оставались только холодные закуски.

— За тренировкой мы забыли о распорядке, — сказал Каландрилл, наливая себе вина.

Вазирь с ухмылкой кивнул.

— Котузены строго придерживаются своего этикета, — заявил он. — Но вы не обращайте внимания, пусть это вас не заботит.

— Нам ещё многому предстоит научиться, — как бы извиняясь, сказал Каландрилл.

— Нам тоже, — возразил Очен. — Мы так давно живём в полной изоляции, что наши обычаи могут показаться вам смешными. Для некоторых из нас сама мысль о том, что женщина может носить оружие, крамольна. Однако, не будь у тебя оружия, — он с улыбкой повернулся к Кате, умудрившись при этом подмигнуть и Ценнайре, — боюсь, Рхыфамун уже взял бы над вами верх.

— И мы, скорее всего, уже были бы мертвы, — согласился Брахт, поднимая кубок в честь женщины-воительницы. — Не приди к нам Катя в Харасуле, чайпаку разделались бы с нами.

Катя рассеянно улыбнулась, больше думая о пище, чем о комплименте. Каландрилл сказал:

— Как бы там ни было, я бы не хотел обижать наших хозяев. Если будет у тебя время, я с удовольствием познакомлюсь с вашими обычаями хотя бы в общих чертах.

— Время у меня есть прямо сейчас, — сказал Очен. — Форт очищен и защищён оккультными силами. Чазали и Тэмчен охраняют его с мечами в руках. Так что, если тебе больше нечем заняться…

— Не мне, а нам. — Каландрилл, опасаясь, что Брахт предложит вывести на прогулку лошадей, торопился опередить кернийца. — Да, да, это было бы очень полезно.

— В таком случае можем начать. — Очен опустошил свой кубок и наклонился вперёд, облокотившись на стол. — Кое с чем вас уже познакомил Чазали.

— А он — коту, — сказал Каландрилл, кивнув, — и принадлежит к касте воинов.

— Здесь все коту, — пояснил Очен. — Но даже среди коту есть свои различия: Чазали, Тэмчен и те воины, кого вы видели сегодня утром, являются котузенами. Это — высшая каста.

— Они носят чёрные доспехи? — предположил Каландрилл.

— Верно, — подтвердил Очен, и его морщинистое лицо расплылось в довольной улыбке. — Только котузенам позволено носить подобные доспехи, на кои в свою очередь наносятся знаки их ранга и рода. Обладай я достаточными магическими силами, я бы вложил в вас и знание письменного языка. Но, как это ни грустно, сие мне не по силам.

— Ты дал нам знание своего языка. Это уже много! — Каландрилл улыбнулся вазирю. — Кто же те люди, что носят кольчугу и кожу?

— Они котуанджи, — пояснил Очен. — Это пешие воины, которые при необходимости могут скакать и на коне.

— Люди, коих видела я по ту сторону Кесс-Имбруна, — вмешалась Ценнайра, — были в кольчуге и кожаных доспехах. Тот, в кого вселился Рхыфамун, был одет… именно так.

— Значит, это был котуандж, — задумчиво пробормотал Очен. — В таком обличье найти его будет ещё труднее: котузенов относительно немного, а котуанджей гораздо больше.

Брахт едва слышно выругался. Вазирь пожал плечами, и одежды его зашуршали.

— Надеюсь, что, если будет на то воля Хоруля, это не помешает нам его найти, — сказал старик. — Но забудем пока о Рхыфамуне и о его грязных намерениях. До рассвета мы все равно ничего не можем поделать. Так что давайте говорить о более приятных вещах.

Каландрилл был доволен: его тянуло поближе познакомиться с этой странной землёй.

— А слуги? — поинтересовался он. — Те люди в серых туниках? Они тоже коту?

— Здесь все коту, — повторил Очен. — Только коту могут служить в крепости, коя охраняет подступы к нашей земле. Посему здесь вы не видите женщин, за исключением, — он кивнул в сторону Кати и Ценнайры, — наших досточтимых гостей. Кто прислуживает за столом и выполняет лакейские обязанности — это котуджи. Прежде чем стать котуанджами, они должны доказать, что достойны этого.

— А котуанджи? — спросил Каландрилл, которому было страшно любопытно разобраться в столь сложной организации общества. — Они тоже стремятся стать котузенами?

— Сие невозможно, — ответил Очен. — Котузеном можно стать только по праву рождения. Это — право крови.

— Ахрд, странная у вас здесь земля. — Брахт, нахмурившись, покачал головой. — В Куан-на'Форе все мужи равны, если, конечно, они того желают.

Очен виновато улыбнулся.

— Сии устои создавались веками, — вежливо пробормотал он. — Куан-на'Фор, видимо, более свободная страна, чем многие другие, ибо, насколько мне известно, в Лиссе и Кандахаре тоже существуют подобные сословия.

— Кандахаром управляет тиран, — сказала Ценнайра.

— А в городах Лиссе заправляют доммы, — добавил Каландрилл, — чуть ниже стоят аристократы.

— А в Вану? — спросил Очен у Кати. — Как обстоят дела в твоей загадочной земле?

— У нас все равны, — пояснила девушка. — Все мы выбираем представителей, которые говорят за нас в советах, дабы был услышан голос любого мужчины и любой женщины.

— Каждому своё, — пробормотал Очен, явно сбитый с толку столь необычной организацией общества. В следующее мгновение он усмехнулся. — Хоруль, если подобные мысли придут в голову нашим женщинам или низшим сословиям, на этой земле задуют свежие ветры.

Такую мысль старик явно нашёл забавной. Он широко улыбался, качая головой и сузив в щёлки и без того узкие глаза. Каландриллу показалось, что она, мысль эта, была далеко ему не противна, словно он сам желал ветра перемен в своей стране.

— А вазири? — поинтересовался Каландрилл. — Каково положение твоей касты?

Очен несколько посерьёзнел, хотя улыбка все ещё играла на его устах.

— Мы самый привилегированный слой, — ответил он — Всякие мужи или женщины, обладающие оккультным даром, могут стать вазирями независимо от происхождения. Талант этот проявляется ещё в детстве. За обладателями его внимательно наблюдают, и если они того достойны, их направляют учиться на вазиря. Временами дар пропадает, но те, кому суждено стать вазирем, приравниваются к самым знатным из котузенов. Выше них — только вазирь-нарумасу, кои приравниваются к шенгиям, к величайшим из великих.

— И все же, несмотря на все своё величие, — вставил Брахт, — они не в состоянии разгромить восставших, угрожающих Анвар-тенгу.

— Ты прав, — подтвердил Очен. — Но дело тут вот в чем: если вазирь-нарумасу прибегнут к чёрной магии, то они потеряют власть над воротами, кои держат они запертыми, и тогда… Тогда, если пробудится Фарн, как они помешают ему вернуться в мир?

Брахт нахмурился, поиграл кубком и сказал:

— Если Безумный бог пробудится, зачем ему возвращаться в мир через Анвар-тенг? Он же может пересечь Боррхун-Мадж. Или вазирь-нарумасу охраняют и эти горы?

— Хороший вопрос, — серьёзно сказал Очен. — Боррхун-Мадж вазирь-нарумасу не охраняют. На него ещё Первые боги наложили такие заклятия, что даже Фарну не по силам их преодолеть.

• Предыдущая
• 27/97
• Следующая