Темная магия - Уэллс Энгус - Страница 5

• Предыдущая
• 5/110
• Следующая

— Я бы предпочел сам присутствовать при умерщвлении, — продолжал Аномиус, ничуть не смутившись. — А возможно, и сам совершить его. Но труп должен быть свежим.

— Если эти двое еще в Кандахаре, их можно найти, — возразил Ценобар. — Мы разошлем их описание ликторам и в легионы. Мы приведем их к тебе.

— А смогут ли ваши ликторы договориться с Сафоманом? — с издевкой спросил Аномиус. — И есть ли у ваших легионов глаза в Мхерут'йи, Мхазомуле, Кешам-Вадже? — Не получив ответа, он покачал головой, отталкивая салмагунди и приступая к фруктам. Он вел себя так, словно речь шла о какой-то безделице. — Нет, мне нужно собственное творение.

— Ты просишь помощи в богопротивном деле, грязнее коего нет ничего на свете! — воскликнул Ценобар. — Ликандер, этого нельзя допустить!

Толстый ведун ответил не сразу; он долго рассматривал Аномиуса с презрением и восхищением одновременно, словно перед ним восседало нечто немыслимое, приводившее его в трепет именно смелостью и чудовищностью своих намерений.

— Некромантия — самое низкое чародейство, — настаивал Ценобар. — Неужто опустимся мы до черной магии, дабы ублажить это животное?

— Так нуждаетесь вы в моей помощи или нет? — спросил Аномиус, глядя, не моргая, на Ликандера. — Без сего не видать вам ее.

— Ксеноменус распорядился дать ему все, чего бы он ни попросил, — медленно произнес Ликандер, переводя взгляд с тощей фигуры колдуна на своих коллег. — А он намерен привести свою угрозу в исполнение.

— Ксеноменус говорил о вине и драгоценностях! — воскликнул Ценобар. — О женщинах и мальчиках, не больше того.

— Однако Ксеноменус жаждет разгромить Сафомана — возразил Ликандер. — А без Аномиуса…

— Но так мы поставим под удар собственные души, — настаивал Ценобар.

— Ваши — нет, под удар будет поставлена только моя душа, — пробормотал Аномиус, слизывая с губ сладкий сок. — А я готов рискнуть.

— Проголосуем, — предложил Рассуман.

— Истинно, — согласился Ликандер. — И ежели решение наше будет отрицательным, а колдун откажет в помощи, пусть с тираном говорит тот, кто против него.

Краска мгновенно сошла с лиц магов, глаза опустились на руки и скатерть. Аномиус с ухмылкой вытер губы и налил вина. Ликандер постучал толстым пальцем по столу, взывая к вниманию, — семь ведунов подняли головы, молчаливо голосуя, и в теплом воздухе на мгновение запахло миндалем. Дело было сделано, и Ликандер кивнул, поворачиваясь к Аномиусу:

— Мы рассчитываем на твою помощь и обещаем тебе тело. Но предупреждаю: ответственность за поступки зомби ложится полностью на тебя! Ежели он выступит против нас, вы будете сожжены вместе.

— Большего я и не прошу, — успокоил его Аномиус.

— Мы все устроим, — пообещал Ликандер уже далеко не столь уверенно. — Твои магические силы будут тебе возвращены.

— Отлично. — Аномиус откинулся на спинку кресла и опять рыгнул. На губах его заиграла довольная улыбка. — Ты принял правильное решение, брат.

— Я тебе не брат, — тихо возразил Ликандер.

После ванны, напомаженный и одетый в черный, вышитый серебром халат, Аномиус являл собой внушительное зрелище. Возвращенные магические силы аурой светились вокруг страшного маленького колдуна, придавая ему величие. Восемь одинаково одетых заклинателей спустились в темницу, ведомые главным тюремщиком, суровым гигантом в юбке и темно-красной кирасе из шкуры дракона.

Страж почтительно остановился в сводчатом коридоре напротив тяжелых, запертых на засовы дубовых дверей. В центре зала стояла дыба, рядом — колесо, а подле — массивное, утыканное острыми гвоздями сооружение под названием «дева». Жаровни согревали воздух, по стенам зала были развешаны зловещие инструменты, но причиной испарины на лбу главного стража были ведуны тирана.

— Здесь гниют уголовные преступники. — Он сделал жест в сторону одной из дверей.

Но Аномиус сказал:

— Уголовные преступники меня не интересуют. Где самые закоренелые?

— Там. — Главный тюремщик указал на вторую дверь. — Убийцы, совратители детей и враги тирана.

— Веди туда.

В голосе маленького человечка прозвучало столько предвкушения, что главный тюремщик не удержался и взглянул на него, однако тут же в страхе потупился, напуганный кровожадной радостью, блестевшей в глазах маленького колдуна. Он не понимал, что происходит, почему остальные семь так напряжены и почему на лицах некоторых из них написано отвращение. Главный тюремщик не знал Аномиуса, но не отважился задавать вопросы самым могущественным после тирана людям Кандахара. Он послушно кивнул и отодвинул засов.

Факелы осветили узкую закопченную лестницу бледным светом и наполнили ее смолистым дымом. Лестница вела вниз, к проходу, по обеим сторонам которого шли тяжелые двери с маленькими решетками. Запах дыма от факелов смешался с вонью немытых тел. Тюремщик кивнул на первую дверь.

— Здесь — Кассий. Он убил отца с матерью ради их мизерного жалованья. Приговорен к дыбе.

— Подходящий кандидат, — заметил Ликандер, явно не желая задерживаться в столь скорбном месте.

— Посмотрим других, — возразил Аномиус. — Продолжай, тюремщик.

Главный страж пожал плечами и нахмурился, не понимая, что происходит, но все же начал рассказывать, переходя от двери к двери. За одной сидел головорез, за другой — совратитель детей, за третьей — женщина, приговоренная к смерти за отравление; далее — бандит, соседствовавший с насильником, подстрекатель к бунту, братоубийца, мужчина, разбогатевший за счет жен, которых он душил. Камер было много, и за каждой дверью скрывалось страшное преступление. Аномиус внимательно слушал главного тюремщика и, когда тот закончил, спросил:

— Та женщина, Ценнайра… Расскажи о ней подробнее.

— Куртизанка, — пояснил тюремщик. — Она украла кошелек у клиента и пырнула его ножом в живот, когда тот пригрозил выдать ее властям.

— Привлекательна? — Бледно-голубые глаза прищурились. — Не поражена ли она болезнью?

— И да, и нет, — ответил тюремщик. — Она избежала оспы и до того, как попала сюда, была очень миловидна. Шельма не раз пыталась совратить моих людей, предлагая тело в обмен на свободу.

— Воспользовался ли кто-нибудь ее предложением? — сухо поинтересовался Аномиус.

— Мы знаем свои обязанности, — твердо заявил тюремщик, но поторопился отвести взгляд в сторону.

— Ладно, это неважно, — успокоил его Аномиус. — Главное, чтобы тело было не повреждено. Выведи ее.

Тюремщик взглянул на остальных ведунов. Ликандер кивнул. Стражник отодвинул два тяжелых засова и, открыв массивную дверь, приказал заключенной выйти.

Из глубины камеры донесся мелодичный голосок:

— А, храбрый Гурналь, ты вновь мой гость?

— Молчать! — рявкнул тюремщик, бросая виноватый взгляд на спутников. — К тебе люди, они хотят на тебя посмотреть. Выходи на свет.

— Что? Что? И ты ничего не обещаешь мне взамен? Где твои обычные посулы? Где подарки?

Тюремщик ступил было в темницу, поднимая руку. Но Аномиус резко приказал:

— Не трогать! Просто выведи женщину, дабы я мог ее лицезреть.

Гурналь опустил руку.

— Кто эти господа? Уж не хочешь ли ты насладить мною своих дружков? — спросила узница.

— Перед тобой ведуны тирана, — пояснил тюремщик. — Они хотят на тебя взглянуть. Ну что, сама выйдешь или тебя вытаскивать?

— Боюсь, сегодня я выгляжу не лучшим образом, но если ты настаиваешь…

Гурналь отступил, и в круг света вошла женщина. Отведя спутанные волосы с лица, она дерзко посмотрела на разглядывавших ее мужчин. Лицо у нее было черным от копоти и грязи, но сверкающие карие глаза смотрели с вызовом, а большой, с роскошными губами рот улыбался, выставляя напоказ ровный ряд белых зубов. Длинные черные как вороново крыло, хотя и грязные, волосы ниспадали ей на плечи, одно из которых кокетливо выглядывало из-под потрепанного платья, прикрывавшего стройное тело с пышными грудью и бедрами. Из разреза в юбке виднелась прямая ножка.

— Господа, прошу прощения за мой вид, — насмешливо произнесла она, делая реверанс. — Велите мне принять ванну, и вы останетесь мною довольны.

• Предыдущая
• 5/110
• Следующая