Запретная Магия - Уэллс Энгус - Страница 121
- Предыдущая
- 121/124
- Следующая
Как и накануне, они определяли время только по усталости и считали днем отрезок времени между сном и бодрствованием. Другого календаря у них не было. Таким образом они насчитали пять дней, прежде чем дошли до второго дома.
Как и первый, он стоял посреди дороги, словно высеченный из монолита. Они вошли без малейшего колебания и обнаружили, что внутри строение было точной копией первого и казалось больше, чем снаружи; они тут же прильнули к окнам в дальней стене, чтобы посмотреть на путь, лежащий впереди, и опять увидели болото, покрытое лилиями и кишащее драконами; конца ему видно не было, и дорога, прямая как стрела, терялась в лесу, красно-золотистая в лучах клонившегося к закату солнца.
— Сколько же прошло времени? — спросил Каландрилл. — Когда мы вышли на дорогу, солнце только-только встало, а сейчас оно садится. Всего один день? Только один день?
— Мои ноги утверждают, что прошло значительно больше, — пробормотал Брахт.
— Ты же сам говорил, что мы идем по волшебному пространству, — заметила Катя. — Хотя грязь на мне вполне реальная. Я иду в ванную.
Она ушла, а они принялись ходить по дому. Все здесь было, как и в первом, и они смыли с себя пот и пыль, поели, выпили хорошего вина и отправились на покой, наслаждаясь роскошью постелей, особенно мягких после жесткого камня дороги.
Проснувшись, они обнаружили, что одежда их чиста, а стол опять накрыт; они позавтракали, наполнили фляжки водой и вновь пошли через огромное болото лилий, уже не обращая внимания на рычащих вокруг них драконов. Солнце светило слева. Они шли и думали, будет ли означать ночь конец их пути или просто конец еще одного дня? Перспектива ночи пугала их. Время, а может, и расстояние, а может, и то и другое вместе как бы сжались: им казалось, что они идут только один день, и, когда они дошли до третьего места отдыха, солнце так и не изменило своего положения.
На сей раз это был не дом, а дольмен. Два столпа из черного камня вырастали прямо из земли, поддерживая на себе — параллельно земле — третий. Проход оказался таким узким, что протиснуться туда было трудно. За этим порталом стояла кромешная темень. Путешественники обескуражено остановились.
Обойти дольмен было невозможно, и когда Каландрилл заглянул за него, то не увидел дороги. Она кончалась прямо здесь — за дольменом простиралась только топь с драконами.
— Дороги больше нет, — сказал он, рассматривая огромные черные столпы. — Видимо, это вторые ворота.
— Старейшины открыли нам первые пением, — сказал Брахт. — Сможем ли мы пройти через эти без их помощи?
— Надо, — сказала Катя. — Иначе придется возвращаться.
Брахт с кислой физиономией покачал головой.
— Ахрд, нет! Хватит ходьбы, умоляю.
Катя улыбнулась:
— Только вперед, к Тезин-Дару, я надеюсь!
— Да, — заявил Каландрилл. — К Тезин-Дару и к «Заветной книге».
Он встал справа от Кати, Брахт слева, и втроем они протиснулись в проем между столпами.
Темень оказалась такой холодной, что резала, как ледяной нож, а холод был таким натуральным, что буквально замораживал дыхание. Падение — как мягкий снаряд, летящий в вечность. Чтобы разбиться о твердый камень действительности?
Или приземление будет мягче?
Трава?
Да, пахучая трава и маленькие цветы с хрупкими белыми лепестками и пурпурными прожилками, раздавленные покрытыми инеем ботинками, который тут же растаял и вновь засверкал на солнце, светившем в окружении легких перистых белых облачков с умопомрачительно лазурного неба. Пение птиц и ленивое жужжание сытых пчел, стрекот сверчков… Каландрилл с раскрытым от удивления ртом огляделся. Неужели это — Гессиф? Неужели это сказочное место — тоже Гессиф, покрытый вонючими топями?
Каландрилл поднялся с травы; спутники его с не меньшим удивлением смотрели на луг; дольмен возвышался сзади — древний памятник на зеленом газоне, усыпанном маленькими цветами. Голова у Каландрилла шла кругом, он усиленно моргал, и видение то появлялось, то пропадало, как отрывки сна. Он видел величественные высокие шпили большого города, лишенного крепостных стен и оттого казавшегося безмятежным. Но в следующее мгновенье его глазам предстали только руины, вместо башен — голые остовы, вместо дворцов — обломки, запрудившие широкие улицы, которые то вдруг заполнялись толпами смеющихся прекрасных людей, то опустевали, и тогда руины напоминали могильные плиты на кладбище.
Он вздохнул и покачал головой, и видение заколебалось в воздухе, как освещенная солнцем поверхность воды под легким бризом или круги от брошенного камня, а потом исчезло. Оно растаяло, как сон, как мгла, и вместо него появилось новое, менее приятное для глаза, но более реальное — вдали, через луг, который по крайней мере был настоящим, возвышались развалины Тезин-Дара.
Это может быть только Тезин-Дар, подумал Каландрилл и опять вздохнул, ибо город был старинным и лежал руинах, среди которых не было и намека ни на Древних ни на людей, ни на сывалхинов, ни на вообще какую-либо жизнь. И все же, думал он, в молчании разглядывая повалившиеся стены некогда огромных зданий, голые шпили и дорогу, что привела их сюда, — и все же Древний послал их именно сюда; сываба тоже указали им этот путь; это может быть только Тезин-Дар, и где-то там, среди его руин хранится «Заветная книга».
— Мне показалось, что я видела… — прошептала Катя широко раскрытыми от удивления серыми глазами, — что я видела…
— Что? — спросил Каландрилл также шепотом. — Город, который здесь когда-то был и которого больше нет?
Она молча кивнула.
— Иссым говорил, что Древние еще живут здесь, — сказал Брахт, — но здесь никого нет. Только руины… Хотя я и видел людей, гуляющих по улицам.
— Никого и ничего, кроме камня, — грустно вздохнула Катя.
— Мне кажется, что мы видели воспоминания, — сказал Каландрилл. — Тот самый Тезин-Дар, который когда-то, еще до того, как боги затеяли войну, стоял здесь.
— А Древние? — спросил Брахт. — Те самые, что должны отвести нас к «Заветной книге»? Где они?
— Иссым говорил, что сывалхины не заходят в город, — пробормотал Каландрилл, — и что никто не видел Древних.
— Так что, нам придется осматривать его весь? — Брахт жестом обвел рукой мертвый город. — Ахрд, нам на это может понадобиться вся жизнь!
— Варент говорил, что камень направит меня, — вспомнил Каландрилл, дотрагиваясь до талисмана на груди. — Он говорил, что камень отведет меня к «Заветной книге».
— Но Варент также говорил, что стены еще стоят, — возразил Брахт. — Он уверял, что карта Орвена приведет нас прямо сюда, но он ошибался.
— Она должна быть здесь, — сказала Катя, — и мы обязаны ее отыскать.
— Вот здесь? — Брахт опять махнул рукой в сторону руин. — Если Варент и насчет камня наврал, то у нас вообще нет никакой надежды.
Серые глаза Кати стали темнеть, она сжала кулаки, и керниец, сдаваясь, поднял руки и улыбнулся, словно прося прощения за свои скептицизм.
— Не думал, что мне придется доверять Варенту, — сказал он, — но будь по-вашему, вытаскивай свой волшебный камень, Каландрилл, и к делу.
Каландрилл кивнул и вытащил камень из-за пазухи. Однако он сохранял свой обычный вид — камень как камень, без малейшего колдовского огонька внутри и без запаха миндаля, предвестника колдовства.
— Видимо, надо подойти поближе, — осторожно сказал он.
— Тогда пошли, — предложил Брахт, глядя на развалины.
Они подошли поближе и по затерявшейся в траве дороге направились к развалившейся арке, оставив позади остовы внешних строений. Камни были разбросаны повсюду — словно стены города рухнули от катапульты или молнии. Они прошли мимо баррикады из наваленных грудой камней, перелезли через еще одну и оказались на площади, где когда-то был фонтан, а сейчас в полуразрушенном бассейне стояла тухлая вода, подернутая ряской. По краям площади, как гнилые зубы, к облачному небу хаотично поднимались стены; улицы меж разрушенных строений были в ухабах и засыпаны осколками камней, сквозь которые пробивались трава и редкие цветы. Они бродили наугад, отказавшись от планомерного исследования некогда гордого города, низведенного ныне до руин. Улицы частенько заканчивались зияющими провалами, столь глубокими, что туда даже нельзя было спрыгнуть. Они перелезали через стены, пересекали дворы, пробирались сквозь разрушенные дома, где от мебели остались только обугленные деревяшки да расплавленный металл; ни одной живой души — это удивляло и радовало их одновременно. Солнце, которое только-только поднялось из-за горизонта, когда они начали осмотр города, теперь клонилось к западу, и рваные тени легли на разрушенные улицы и зияющие провалы; продолжать осмотр стало опасно: можно было переломать себе кости, и путешественники с неохотой прекратили работу, подыскав себе на ночь укрытие рядом с развалившейся аркой и остатками прилегающей к ней стены. Огонь слегка приободрил их, хотя и не развеял тоску. Они жевали солонину, которой их снабдили сывалхины; взошедший полумесяц осветил город странным серебристым светом. Меж развалин вздыхал ветер, сожалея о потерянном Тезин-Даре.
- Предыдущая
- 121/124
- Следующая
