Порно - Уэлш Ирвин - Страница 47

• Предыдущая
• 47/125
• Следующая

Ну, когда на тебя глядит натуральный тигр, тут главное — не пиздеть слишком много.

— Не, ну не совсем, брат, так, раз в сто лет, по большим праздникам, понимаешь? Не так, как раньше. Совсем не как раньше.

— Твое счастье, если так, потому што меня уже блевать тянет от вас, торчков. Ну што, хочешь кокса?

— Ну, э-э… даже не знаю, брат. Я вообще ни хрена не знаю.

Бегби решил, что это положительный ответ, и выудил на свет божий пакет с коксом. Отсыпал хорошую дозу, и хотя я вообще-то кокс не Люблю; я понял, што придется занюхать, типа как из вежливости. Понятно, што это развязка и все такое, но от одной дороги ведь хуже не будет, наверное.

Франко начинает делать дорожку.

— Мне тут сказали, што ты в Перте сидел, — говорит он. — Голимое место, очень голимое, бля. А мне тебя не хватало, ты, пидор, — продолжает он, улыбаясь так, штобы я понял: он скучал именно по мне, а не по мне в тюряге.

Ну и што тут скажешь?

— Ну, мне тоже тебя не хватало, Франко, брат, а ты, кстати, неплохо выглядишь, держишься в форме и все такое, вот што я тебе скажу.

Он напрягает мышцы на животе.

— Ну да, я в тюряге работал над собой, не то што некоторые. А теперь это приносит свои дивиденды, да, приносит, — продолжает он и занюхивает нехреновую такую дорогу. — У меня есть девочка, в Западном Хэйлсе, у нее хата на Лорн-стрит. Держись, нах, подальше от этого места, честно тебе говорю. Но девочка што надо, формы и все дела, — говорит он, показывая руками эти самые формы типа песочных часов. — Ну да, у нее есть ребенок, но так и хер бы с ним. Раньше она жила с одним пидором, а потом пришел я и въебал ему прямо в рожу. Этом уроду еще повезло, что у меня настроение было хорошее. Я держал себя в руках, остался со своей бабой, но што делает эта дура, она продолжает ебать мне мозга по поводу Элспет и этого пидора, с которым она жила раньше, — продолжает Франко, выплевывая слова, словно пули из штурмовой винтовки типа АК-47.

Я наклоняюсь и занюхиваю свою дозу. Потом выпрямляюсь и начинаю тереть нос.

— Ну да… и как ребенок?

— Я тут ездил на днях их проведать, да. Да все типа в порядке, но Джун продолжает трепать мне нервы. Какого хера я во все это впрягся, непонятно. Надо вообще пойти и проверить, все ли у меня нормально с башкой.

— А ты, ну это, уже отвык от тюремной системы?

Глаза Бегби тут же наливаютца кровью, и он так смотрит на меня — как будто прямо сейчас оторвет мне башку, на хрен.

— Это, бля, что еще значит? А?

— Ну… просто мне потом долго пришлось приспосабливаться к нормальной жизни и все такое, вот почему я и спрашиваю, — говорю я ему. Но Бегби уже несет, и он начинает парить мне про тюрьму, и это очень меня беспокоит, брат, потому что я начинаю думать про Рентона, и про бабки, которые я получил, и про то, как я проговорился Психу об этих бабках, и про то, не проговорился ли, в свою очередь, Псих Бегби.

Франко всасывает в себя очередную дозу кокса, а я все еще не отойду от первой. Он еще пару минут говорит обо всех этих ебанутых пидорах там, в тюряге, а потом смотрит на меня, очень-очень нехорошо смотрит, и говорит:

— Эй, Урод, когда я был в тюряге… я получил посылку. Рентой, видать, и ему выдал его долю!

— Ну да, брат. Я тоже такую получил. От Марка… Бегби застывает на месте и смотрит на меня, нет, он пялится прямо мне в душу, брат.

— Ты, бля, получил посылку от Рентона?!

А я под кайфом и не хрена не знаю, что говорить, поэтому начинаю просто гнать:

— Ну, типа того, Франко, не, я точно не знаю, от кого эта посылка. То есть, понимаешь, мне ее просто под дверь подложили. Но я типа подумал, что это, наверное, от Рентона.

У Франко, кажется, приступ ярости. Он бьет себя кулаком по ладони и начинает ходить взад-вперед. У меня в голове звучит сигнал тревога, брат. А что, если он выяснил все про бабки?

— Именно, Урод! Я, бля, ровно то же самое подумал! Только этот сраный удолбанный ворюга может прислать эту пидорскую порнуху, где сраные пидоры имеют друг друга! Только он мог прислать нам такое! Да он тоже нас поимел, Урод! СУКА! — ревет Франко и со всей дури бьет кулаком по столу, роняя стеклянную пепельницу, которая, к счастью, не разбиваетца.

Гейская порнуха… что за нах…

— Ну да, это очень даже похоже на Рентона, — говорю я, пытаясь сообразить, что к чему, и тихо радуюсь про себя, что ничего не успел спизднуть про бабки.

— Когда я мудохал этих пидоров в тюряге, я представлял себе, что на их месте находится Рентой, — выплевывает этот бешеный. Потом занюхивает еще две дороги. Одна из них пропадает зазря, потому что он чихает и продолжает орать: — Я видел Психа, в его ебучем новом пабе, в этом сраном «Порте радости»! Нуда, этот пидор типа продвинул свое вонючее заведение. И сказать ему, нах, ничего нельзя, потому что его голова забита очередными аферами.

— Мне ли не знать, брат, — киваю я и занюхиваю вторую дорогу, хотя меня все еще колбасит после первой.

— Ну да, и я видел Второго Приза, в одной занюханной забегаловке, среди всех этих бездомных придурков.

— Я слышал, парень стал похож на Кристофера Рива, — с трудом говорю я, наркота в этот момент сшибает меня с катушек, как поезд с рельсов, нах.

Бегби падает в кресло.

— Ну да, так все и было, но мне удалось-таки вернуть парню башку на место. Я потащил его в «ЕН1». Этот урод не хотел пить, так што я вылил ему пару порций водки прямо в его сраный лимонад, — говорит он, грустно так ухмыляясь. — Ну он и выпил, и ничего. Ему нужно, бля, развлекалово. Распевать гимны, читать библию, на хуй. Етить-колотить, в общем, я стал для него Добрым Самаритянином и спас этого пидора от тоскливой и занудной жизни, понимаешь? Они хорошо промывают мозги, эти уроды в своей блядской миссии. Но я уделал их всех, я им показал это долбаное христианство…

И я думаю, что это и вправду неплохо, что Второй Приз вернулся к нормальной жизни.

— Но врачи говорят, что ему нельзя пить, Франко, — я провожу пальцем по горлу, — или все, пиздец.

— Он мне ту же херню парил, типа «доктор то, доктор ее», но я сказал ему прямо, в наше время учитываетца не количество, а качество жизни. Лучше один год отрыватца по полной, чем прожить пятьдесят лет жалким уродом. Бля, он становился похож на всех этих пидоров в «Порте радости». Я, бля, сказал ему так: раз все так херово, так пусть, бля, сделает себе трансплантацию печени. И все типа будет в порядке.

В общем, он парит и парит, целую вечность, а я все это слушаю, так что когда Бегби наконец уходит, я рад немерено, потому что весь этот поток насилия, который обычно вываливает на тебя Бегби, иногда просто невыносим, слушать его охренительно тяжело. Тебе начинает казатца, что ты киваешь, когда надо было помотать головой, ну и всякие прочие измены в голову лезут. Так что я, даже когда на конкретных приходах, все же стараюсь себя контролировать и жду, пока парень уйдет подальше, а потом выползаю на улицу, под мелкий дождь, и настраиваю автопилот на Центральную библиотеку на мосту Георга IV.

Меня вдруг прошибает: я замечаю, что город меняется. Город больше не мой. Таких ребят, как я, оттесняют все дальше и дальше, центр полностью отдан на откуп всяким бизнесменам, покупателям, студентам и туристам. Уберите отсюда старинный замок, и это место может быть где угодно.

К тому моменту, когда я добираюсь до Уголка Эдинбурга, у меня все еще туман в голове, и я тупо таращусь на девушку, которая выдает микрофильмы.

— Из… извините, вы не могли бы помочь мне с этой штуковиной? А то я никогда ею не пользовался, — говорю я, показывая на свободную машину.

Она смотрит на меня и отвечает:

— Конечно, — и показывает мне, как заправить пленку в машину. Фишка в том, брат, что это охренительно просто, так что я чувствую себя полным дебилом. Но это ладно. Вскоре я уже начинаю читать про великое предательство 1920-го, когда Эдинбург всосал в себя Лейт против воли народа. Вот когда начались все проблемы, брат! Четыре к одному, брат, четыре к одному, что все началось именно тогда.

• Предыдущая
• 47/125
• Следующая